Тропой василиска (джен)

Стоял солнечный август. Сочная, пышущая своей зрелостью зелень радовала взгляд, чистое, без единого облачка небо ослепляло своей голубизной. Горячий ветер всюду доносил пряный аромат трав. Так пахнет свежескошенный луг, вспаханное поле, цветистая опушка леса. Птички, удобно примостившись на тонких веточках молодых деревьев, распевали свои незатейливые песенки. Иногда они наклоняли маленькие головки и, прищурившись, смотрели на хохлатых собратьев неподалеку. Одна из них, с нежно-голубым оперением, чирикнув, воспарила ввысь, навстречу солнцу. Много-много взмахов хрупких крылышек и вот, уже затихает вдали гомон лесных обитателей. А крошечный гость приветливой синевы, расправив перышки, плавно спускается к земле, к хрустальной глади большого озера. Птичка улавливает тончайшие колебания воздуха, наклоняя одно крыло, затем другое, едва замедляя свой полет, она мягко касается коготком теплой воды и вновь продолжает свое стремительное движение вперед.

А Хогвартс оказался погруженным в молчаливую, знойную дремоту. На самых нижних ярусах замка, в подземельях, было тихо. Очень тихо. В кресле одной из прохладных комнат, выложенной из серого камня, куда совсем не проникает солнечный свет, сидел профессор Снейп. Он задумчиво водил кончиком пальца по губам и не произносил ни слова. Его сорванные связки почти восстановились благодаря отменно приготовленным зельям, но зельевар не был уверен, что сможет встретить студентов своим неизменным ледяным тоном, предвещающим все муки ада за малейшую провинность.

Вот уже несколько дней Северус напряженно размышлял о том, что произошло в кабинете директора. Множество догадок витали в его голове, не наводя на конкретные ответы. Где-то там, на краю сознания, затаилось непонятное ощущение: подозрение, связка обрывочных мыслей неуловимо, неясно касались чего-то важного, возможно, самого главного. Но, не смотря на все попытки, мужчина так и не смог довести свои подозрения до конца. И это было самым мучительным.

Всё, что он помнил — чудовищная боль, какой он не испытывал доселе; всё, чем он мог оперировать в своих рассуждениях — сорванный голос и клочки воспоминаний.... Словно, это уже происходило раньше, но когда? Было что-то важное, кажется, это был голос, или свет, или маг?

Профессор украдкой подвернул рукав и взглянул на бледную, едва заметную татуировку. Змей и череп, как символично. Мудрость и смерть. А стоило ли оно того? Стоило ли покупать власть и признание ценой свободы и любви, как бы банально и пафосно оно не звучало; стоило ли без оглядки прыгать в бездну, где совершенно отсутствует свет и мир; стоило ли...? Нет, конечно же, нет. Просто теперь слишком поздно.

Так или иначе, именно сегодня Снейп сделать ничего не мог. Значит, нужно дождаться момента, когда судьба сама положит перед тобой все решения. Жизнь научила Северуса Снейпа ждать. И он приготовился к этому, не задерживаясь более на бесплодные рассуждения. Терпение, как считал профессор, было одним из наиболее ценных качеств. Поэтому, усилием воли вернув себя к более приземленным вопросам, зельевар остановился на ученичестве. Все же старик Альбус прав, с этим затягивать не нужно, как бы ни хотелось. А хотелось до невозможности, ибо наш профессор не считал кого-либо из ныне обучаемых студентов годным для сего высокого искусства как зельеварение.

«Поттер», услужливо подсказал разум.

Снейп глубоко вздохнул, и, недолго подумав, вздохнул еще раз.

Поттер был необъяснимой, саморегулируемой проблемой. За весь прошлый год мальчишка не пропустил ни одной хоть сколько-нибудь значащей мелочи, начиная от отработок в Запретном лесу и заканчивая точными пропорциями ингредиентов в зельях. Профессор не мог допустить и мысли о том, чтобы Поттер учился на Слизерине, но, к его великому удивлению, тот сам выбрал другой факультет. Именно сознательный выбор больше всего насторожил зельевара. Гриффиндорец ничего не мог знать о магическом мире до получения письма из Хогвартса. Он мог выбрать факультет из-за симпатий к будущим однокурсникам, но, как правильно понимал Снейп, Поттер больше благоволил к Драко, нежели чем к Уизли. Этот вариант отпадает. Тогда, какой остается? Едва ли он мог нахвататься мнений из книг или разговоров на Косой Аллее, куда неизбежно попадали все первокурсники.

Либо случайность, либо что-то, о чем неизвестно никому, кроме Поттера.

Мужчина устало потер переносицу и перевел взгляд на настенные часы. Почти два часа.

— Кенни!

Перед ним с тихим хлопком возник ушастый домовик, благоговейно взирающий на лицо своего горячо любимого хозяина.

— Мастер Северус вызывал Кенни, — взволнованно пискнул чудик, бережно расправляя складочку на одежде с вышитым на ней «СС».

— Пожалуйста, Кенни, через пятнадцать минут подай обед в мои комнаты, — хрипловато попросил зельевар. Он редко приказывал и никогда не бил своих домовиков. Снейп считал низким занятием избивать или унижать эльфов, которые были искренне рады что-то сделать безвозмездно, хотя вслух этого не произносил. Эльфы, в свою очередь, чувствуя такое обращение, старались всячески угодить мужчине: его одежда и рабочие мантии всегда были чистыми и тщательно выглаженными, а еда, свежая и приятная на вид, соответствовала вкусам хозяина подземелий.

— Слушаюсь, мастер Северус! — радостно ответил домовик, и, взмахнув ушами, ненадолго исчез.

Снейп промокнул уголки рта накрахмаленной салфеткой и, отложив вилку в сторону, слегка улыбнулся. Работяги-эльфы уже четвертый день кормили его в лучших традициях английской кухни. Зная сварливый характер своего мага, они старались сделать каждую трапезу искушением, перед которым, к их чести, было совершенно невозможно устоять.

Когда он поднялся с дивана, рядом снова возник Кенни. Едва сдерживая ликование при виде пустых тарелок, домовик счастливо воскликнул:

— Мастер Северус все съел! Кенни так счастлив, дорогой сэр! Спасибо, мастер Северус! Можно, Кенни уберет со стола и обрадует своих друзей?

Зельевар благосклонно взглянул на домовика: даже кривые широкие уши Кенни стояли торчком от переполнявшей его заботы и старания.

— Думаю, ты можешь сделать это, Кенни. Спасибо, — позволив себе мягкую усмешку, он вышел из комнаты и отправился в лабораторию.

Если он хотел избавиться от нудных замечаний Дамблдора, то нужно было взяться за выбор Ученика. Разумеется, чтобы стать настоящим зельеваром, недостаточно правильно готовить зелья по учебнику и хорошо нарезать ингредиенты. Но нельзя было требовать большего с первокурсников. А из всех известных Снейпу студентов лучше всего с этим справлялся... Поттер. Профессор закрыл глаза, отдаваясь воспоминаниям. Он никак не мог выкинуть из головы самый первый урок, слова мальчишки, уверенность и радость при ответе на каверзные вопросы; умоляющий взгляд распахнутых, полных надежды глаз, горячие слезы на своем плече, быстрый стук маленького сердечка, тогда в Больничном крыле, проникающие в самые ледяные глубины слова, произнесенные с таким отчаянием:

« — Папа, пожалуйста, я буду хорошим,...умоляю, только не оставляй меня, своего маленького Гарри, прошу...

— Папа, прошу тебя, пожалуйста!...

— Я буду делать всё, что ты говоришь, послушаюсь тебя, только возьми, только не бросай меня здесь, папочка...»

Снейп помнил, как вытер слезы с лица мальчика, когда тот уже уснул; как укололо в груди, когда он не мог найти следов ребенка на поляне Запретного леса; помнил, с каким обожанием смотрел на него гриффиндорец после квиддичного матча, словно догадывался о том, как зельевар спасал его, и после Прощального пира... Всё это мужчина помнил и не мог забыть. Было в Поттере что-то совершенно беззащитное и трогательное, что хотелось защитить и спрятать. Подальше от всех угроз и волнений.

С досадой тряхнув головой, Северус поморщился и, отбросив ненужные мысли, сел за составление нового учебного плана. Кто бы ни стал его Учеником, график будет жестоким и беспощадным. Как и сам Мастер зелий.

* * *

На Косой Аллее как всегда было много людей. Гарри успокаивал себя тем, что к первому сентября их стало бы гораздо больше. Ему было непросто находиться там, где он, по общепринятому мнению находиться не мог, ибо проводил каникулы с магглами. В теории. На практике же гриффиндорец занимал почетное пятое место в очереди «Флориш и Блоттс». Неподалеку, словно случайный прохожий, прогуливался лысенький толстячок в красном клетчатом костюме-тройке. Риш уже смирился с отведенным ему образом «лысой хурмы», как он сам себя называл, и не слишком переживал по этому поводу. Гарри договорился с ним встретиться на улице. Четвертое место перед кассой заняли Драко со своим отцом. Как и собирались друзья, двадцатого августа они совершали набег на книжный магазин, запасаясь учебниками к грядущему второму курсу. До презентации Локхарта было еще около двух-трех дней, но магазин уже был обильно завешан всевозможными плакатами с его изображением. Глядя на ослепительную слащаво-приторную улыбку прославленного борца со злом, Гарри только морщился. Он был очень благодарен другу за своевременное предупреждение. Если бы не Драко, возможно, Гарри пришлось бы давиться в очереди фанаток Златопуста. Эти предположения мальчик вывел, исходя из жадных взглядов, которые бросали на портреты красавчика проходящие мимо ведьмы.

Содрогнувшись, он переключил внимание на стопку книг в руках слизеринца. Для дополнительного чтения Драко упросил мистера Малфоя взять ему «Историю графа Владислава», повествующую о древнем и благородном роде Дракулы. Кроме того, там были описаны легенды и мифы о том, откуда вообще появились вампиры и их заклятые враги — оборотни. Драко писал ему летом, что хочет прочитать «Историю». А когда Гарри поинтересовался, почему именно эту, есть же много других, слизеринец ответил ему так: «Знаешь, пару месяцев назад я увидел такую нечисть, о существовании которой даже не подозревал. Если уж и начинать с ними знакомство, то начинать с классики — с вампиров и оборотней».

Для себя Гарри выбрал несколько книг по зельям. Среди них были такие, как «Самые распространенные ошибки зельеварения», «Зелья в медицине», «Комбинативные зелья и отвары», «182 способа взорвать котел» (насчет последней книги маг-консультант очень серьезно заметил, что издание является переработанным и дополненным и, кроме этого, занимает лидирующее положение на рынке литературы по различным техникам безопасности).

Наконец, расплатившись, Гарри и Драко вышли из магазина. После пятиминутного разговора Малфоев, Гарри узнал, что они могут пойти в кафе-мороженое Фортескью, пока Люциус будет заниматься делами министерства. На всё про всё мистер Малфой оставил ребятам пару галеонов и полтора часа времени. И удобно устроившись напротив столика толстяка, который хитро прищуривался в своем кресле, Гарри поинтересовался:

— Драко, скажи, почему в прошлом году я видел всех однокурсников только в конце августа? Неужели они не могут прийти за учебниками пораньше, как мы, пока нет этих жутких очередей? — надо было успеть слизнуть растаявшую капельку мороженого, что коварно стекала со стенок рожка.

Блондин деловито сунул ложку в рот и после блаженного стона, вызванного гаммой потрясающих вкусовых ощущений, лениво ответил:

— Первокурсникам неизвестно, что нужно подготовить к школе. Вообще, письмо из Хогвартса приходит только в последний день августа, только тогда студенты имеют на руках весь список. Папа говорит, это делают специально для того, чтобы «сблизить магглов и магов в социальном положении, через установление иллюзорного равенства», — сбивчиво, с запинками, объяснил Драко. — Магглорожденные, которые впервые приходят на Косую аллею ничего здесь не знают, и маги якобы им помогают.

— Да ладно? — искренне удивился Гарри. Если бы дело обстояло так, как утверждает Малфой, оценка интеллекта магов в глазах Гарри резко упадет.

— Нет, конечно, — вспыхнул Драко, чуть не подавившись очередным лакомым кусочком. — Просто списки с учебниками рассылают деканы факультетов. Вот тебе когда пришло?

— В конце июня, — задумался Гарри.

— Вот, а мне в конце июля, — подтвердил Драко, — дядя Северус прислал. У первокурсников не определены факультеты, поэтому им отправляют единым шаблоном в одно время. А второкурсники и далее уже распределены, и каждый получает письмо от своего декана. Поэтому я тебе говорю, если попадешь перед учебным годом на Косую аллею, наших ты там не найдешь.

— А что, — отметил Гарри спустя пару кусочков тающего шедевра, — может эта идея с распределением не такая уж и плохая штука!

— Драко, ты готов возвращаться домой? — раздалось слева от друзей. Люциус Малфой как всегда подошел незаметно и бесшумно.

— Да, отец. Пока, Гарри, увидимся на вокзале, — Драко гордо, как и подобает наследнику древнего рода, немного склонил голову.

Риш за соседним столиком внимательно следил за реакцией Гарри. Арчи доводил ребенка до чертиков, пока тот не выучил общепринятые для чистокровных волшебников этические нормы.

— Мистер Малфой, благодарю за приятно проведенное с вашим сыном время, — держался гриффиндорец идеально: ровная спина, прямой взгляд, легкий полупоклон. — Если что, пиши, Драко, — добавил Гарри вслед.

Отвернувшись, мальчик направился в сторону одного из пустующих переулков. Риш, подошедший следом, аппарировал их домой в Ричард Холл.

* * *

— Как ты, Рэйви? — спросил старик за ужином, когда они с Гарри сидели за маленьким столиком в небольшой комнате. Горел камин, факелы, на шелковой скатерти красовался тяжелый канделябр. Отсветы пламени делали обстановку более насыщенной и трепещущей. Мальчик не донес вилку до рта.

— Знаешь, Риш, уже намного лучше. Особенно после прогулки с Драко. Я рад, что ты уговорил меня пойти. Даже не знаю, как бы он мог обидеться на меня, если б я отказался. Спасибо, — ножик проткнул бифштекс насквозь, едва царапнув по тарелке. Гарри смотрел на остывающий кусочек мяса, и его глаза подернулись мутноватой дымкой, став пустыми и застывшими.

— Гарри, — мягко похлопал его по руке Хогвартс, — Гарри, малыш, ты со мной? Всё хорошо. Ты молодец, ты справился. То, что было, осталось позади. Слышишь? Ты победил.

Мальчик бросил вилку и, обежав стол, уткнулся в колени старшего мага и всхлипнул, содрогнувшись всем телом. Ричард положил ладони на голову и спину Гарри. Он успокаивающе поглаживал его, пока всхлипы не начали стихать. Эти действия стали привычными в последнее время. Гарри страшно переживал из-за своего нового положения и боялся неожиданных последствий ритуала. Он стал плохо есть и спать, так что Арчи пару раз оставался у изголовья кровати, пока малыш не засыпал.

Риш поднял заснувшего ребенка на руки и отнес в кровать. Нежно перебирая черные пряди, он думал о том, каким сильным должен вырасти Гарри. Любовь к отцу, желание понравиться помогли ему не закричать, пока хрупкое тело медленно убивал яд василиска; стремление защитить Северуса позволило гриффиндорцу уничтожить хоркрукс Волдеморта рядом со своей душой. «Как он смог это преодолеть? Как он не побоялся, не струсил, не отступил?», — пораженно размышлял бессмертный маг у кровати мальчика, который крепко спал с безмятежной улыбкой на губах. Наверно, ему снился папа...

* * *

— Э-ээ, мистер...?

— Люциус Малфой, — презрительно обронил высокий, аристократичной внешности, блондин с тростью в руке. — А вы, должно быть, мистер Дурсль, я полагаю? — холодно осведомился мужчина, хотя его тон не предполагал другого ответа, кроме «Да, господин».

— Вернон Дурсль, приятно познакомиться! — порывисто воскликнул лысый мужчина в ярко красном пиджаке и штанах в клетку, протягивая пухлую ладонь для рукопожатия.

Аристократ быстро оглянулся, не видел ли кто из знакомых его позора. Малфой рядом с магглом! Малфой, разговаривающий с магглом! Неслыханно.

— Без сомнений, — выдавил он, едва коснувшись лакированными перчатками мозолистой руки.

От вокзала медленно отходил Хогвартс-Экспресс, выпуская громадные клубы дыма.