Тропой василиска (джен)

Поздний вечер. Тускло освещенная комната. Горит камин, безжалостно загоняя тьму в самые потаенные уголки, удлиняя фантастические тени, которые отбрасывают окружающие предметы. Перед камином низкий столик и пара глубоких кресел. В одном сидит взволнованный человек. Его спина неестественно выпрямлена, руки безвольно лежат на коленях, губы напряжены, а глаза судорожно мечутся под сомкнутыми веками. С другой стороны образовалась серая, уродливая, змееподобная полуголова и с шипением вытянулась. Две узкие прорези, вместо носа, шумно втянули гнилой воздух с запахом чеснока. Распахнулись глаза: алые, без единой черной точки для зрачков. В них вспыхнуло предвкушение. Раздался голос:

— Ты все приготовил? — Закрытые глаза человека застыли в одной точке. Прошло несколько минут. Змеиные губы за спиной изогнулись в удовлетворенной улыбке, — Хорошо, — прошелестела голова, — Я вижу, единорог еще жив... Через месяц, к следующему полнолунию, мне нужна кровь. Ты достанешь её мне. А я доберусь до мальчишки.

Тело сотрясала крупная дрожь, пока дрожащие губы хрипло не прошептали:

— Да, мой Господин...

Мужчина поднялся и, торопливо надев мантию, вышел. За его плечами звучал тихий зловещий смех.

* * *

На поляне, перед окнами кабинета Трансфигурации, у первокурсников проходил первый урок полетов. Профессор Хуч, подтянутая бойкая женщина с сумасшедшей стрижкой и зеленой помадой на губах, палочкой выгоняла метлы из подсобки, раскладывая их перед учениками. Рон, Драко и Гарри стояли перед своими Чистометами. Рон рассказывал друзьям, как они с братьями гоняли во дворе.

— У меня даже пару раз получилось поймать снитч, а Джордж и Фред все время отбивали в меня бланджеры. Когда мне было пять лет, они мне нос сломали, — рыжик проверил, на месте ли его любимый нос, и продолжил, — Мама на них так кричала.

«А мне отец никогда не разрешал играть со снитчем», с тоской подумал Малфой, «Наверное, боялся, что я упаду или еще хуже, сломаю что-нибудь. Моргана! Почему я не могу летать в поместье? Все время приходится ждать Кребба и Гойла! А было бы здорово, поиграть с Поттером. Может, отец разрешит позвать и Уизли»...

Из раздумий его вырвал толчок в бок. Подняв глаза от метлы, Малфой увидел, как Гарри выразительно смотрит на профессора.

— Итак, первокурсники, встаньте рядом с метлой, вытяните правую руку и скажите «Вверх!»

Получилось почти у всех. Нескольким девочкам удалось поднять метлу в воздух только со второго или третьего раза. А вот метла Невилла поднялась только одним концом и треснула его по лбу, и, судя по звуку, сломала горе-летчику нос. К нему торопливо подошла профессор Хуч.

— Вот, непутевый... Пойдемте, мистер Лонгботтом, вас осмотрит мадам Помфри, — она подтолкнула Невилла к замку и обернулась к студентам, — Никому не подниматься в воздух, пока я не вернусь. Нарушители вылетят из школы быстрее, чем смогут сказать «Квиддич».

Разворачивающееся действие из своего кабинета наблюдала профессор МакГонагалл. Пять минут назад она отставила эссе третьего курса на край стола и, подперев голову рукой, с интересом посматривала на Гарри Поттера и его однокурсников.

То, что Поттер попал на львиный факультет, профессора никоим образом не удивило — этого следовало ожидать. Но, честно сказать, МакГонагалл не могла понять, как ребенок, выросший среди магглов, смог подружиться с младшим Малфоем и шестым ребенком Уизли одновременно. Профессор перевела взгляд на блондина, который активно жестикулировал, о чем-то споря с Поттером. Представитель древнего чистокровного рода, чья семья хранит бесчисленное множество темных артефактов, а Глава рода — Люциус Малфой — один из самых преданных последователей Того, кто уничтожил семью Поттеров и пытался убить Гарри. Интересно, знал ли об этом сам Гарри? Скорее всего, нет. Ведь, как можно общаться с человеком, чей отец когда-то помогал убить твоего? Тогда, что будет, когда мистер Поттер об этом узнает? Женщина вздохнула и посмотрела на стопку работ, сиротливо ютившуюся на уголке стола.

За окном мелькнула огромная черная тень.

— Мистер Поттер! — рвано выдохнула МакГонагалл. Она в отчаянии всплеснула руками: гриффиндорец летел прямо на стену, еще чуть-чуть и он врежется прямо в окно! И тут мальчик резко выровнялся, едва не задев створки окна. И подкинув в руке какой-то шарик, спустился на траву, где его сразу окружили друзья. Профессор бросилась к камину, через секунду она была в коридоре первого этажа. Было слышно чьи-то ругательства.

— Поттер! О чем ты думал, когда летел как сумасшедший прямо в замок? Да чудо, что тебя вообще не размазало по стенке! — черноволосый мальчик виновато развел руками перед взбешенным другом. Драко провел пятерней по голове, приглаживая светлые встрепанные волосы. Сложив руки на груди, он холодно произнес:

— Я посмотрю на тебя, когда МакГонагалл узнает об этом, Поттер, — в голосе слышалась горькая обида. Малфой не мог понять, как его друг может настолько себя не беречь. Когда-то отец заставил Драко выучить правила квиддича. И слизеринец точно помнил, что в списке не было правила, которое бы запрещало лететь в стену. Потому что этого никто не стал бы делать! Первый полет Гарри Поттера в школе оказался чистым безумием!

По сочувствующим, но от этого не менее восторженным взглядам, обращенным к Гарри, Малфой догадался, что наступил момент под названием «У меня за спиной стоит тот, кто в последнюю очередь должен узнать о происходящем». Он развернулся — так и было, к первокурсникам с удивительной для своего возраста скоростью приближалась очень рассерженная МакГонагалл. Мальчик повернулся к гриффиндорцу. Тот вопросительно посмотрел на профессора. Юный слизеринец напряженно размышлял. Несомненно, даже то, что Гарри — Золотой мальчик, не спасет его от гнева суровой деканши. Его исключат из школы.

«Драко, Малфой, думай, давай! Иначе от Поттера останутся только воспоминания. Как учила мама: если злишься, не разбивай вазу Китайского императора Шин, от папы влетит. Лучше ударь кулаком об стену: и не накажут, и злость уйдет, и, может быть, папа пожалеет твой разбитый кулак».

Драко решительно вздернул остренький подбородок. Кивнул Креббу и Гойлу, (хоть польза от этих недалеких — понимают с полуслова или вообще без слов). Затем, растолкав притихших грифов, пошел прямо к профессору Трансфигурации. Столь вопиющее нарушение техники безопасности каждый год доставляло к школьной медсестре многих студентов, из которых лишь один или два по выздоровлению шли на ковер к директору, а затем собирать чемоданы. Остальные случаи приходились на тренировки в течение урока. В разборках с деканами слизеринец еще не участвовал, но на его вооружении были многочисленные беседы с крестным, который ставил на место людей и посерьезней. Мальчик прочистил горло и состроил красноречивую оскорбленно-невинную физиономию. МакГонагалл наконец остановилась:

— Что здесь происходит? Мистер По... — её возмущенные возгласы были бесцеремонно прерваны тянущим высоким голосом.

— Профессор, Поттер поднялся в воздух! Мадам Хуч увела Лонгботтома в Больничное крыло — он ведь, — Драко насмешливо развел руками, — метлу в руки не взял — уже нос сломал.

Слизеринцы послушно засмеялись. Драко мысленно ликовал, конфликт начал разгораться.

— А профессор сказала, что тот, кто без нее поднимется в воздух — вылетит из школы. Значит...

— Мистер Малфой! — от возмущения МакГонагалл чуть не поперхнулась, и слизеринец договорил.

— Значит, вы его исключите? — Драко понимал, что поворачиваться к профессору спиной не только грубо, но и опасно, ... «Гремлин! Поттер, я ведь твою шкурку спасаю!»... но, все же, развернувшись к Гарри и Рону, он гаденько улыбнулся, — Ты можешь собирать вещи, Поттер!

— Мистер Малфой! — профессор, наконец, справилась с собой, — Немедленно прекратите! Решать вопрос о дальнейшем обучении мистера Поттера не вам, а мне! — и она повернулась к гриффиндорцу, — Следуйте за мной, мистер Поттер, немедленно!

«Отлично, Драко, почти сработало. Только не переиграй». Мальчик смотрел, как поник Поттер. «Наверно, обиделся... Гарри, вот что за балбес! Я же для тебя стараюсь...» Остался последний штрих. Профессор уже уводила проштрафившегося студента, когда Драко легким жестом вынул беленький платочек из кармана и на глазах у всех прокричал:

— Поттер, я помашу тебе этим платочком, только не плачь!

* * *

— Мистер Поттер, ваше поведение недопустимо. Я надеюсь, вы это понимаете, — как тяжело давались слова, после того потрясения, которое испытала профессор, когда увидела, что мальчик летит прямо в каменную стену. Она не переживала так за студентов с тех самых пор, как в школе появился Хагрид с его любовью к «белым и пушистым» дракончикам, вепрям, единорогам, кентаврам и остальной фауне. Темные, с желтым отблеском, глаза с укором взирали на черноволосого гриффиндорца. Гарри мечтал стать как можно незаметнее или просто куда-нибудь провалиться.

— Да, профессор, простите. Такого больше не повторится, — тихо ответил мальчик.

— Вот именно, мистер Поттер, такого больше не повторится, — профессор встала из-за стола. Гарри опустил голову. Его точно исключат. Его уже исключили. Однако профессор продолжила, словно не замечая стиснутые в кулак пальцы, — Вы больше не будете оставаться на поле без присмотра капитана.

— Без мадам Хуч? — непонимающе уточнил мальчик.

— Без капитана, мистер Поттер. Насколько мне известно, капитаном сборной Гриффиндора по квиддичу является мистер Вуд. Он и будет вас тренировать.

— Значит, вы меня не исключите?

— До первого нарушения, мистер Поттер. Я полагаю, Гриффиндор оценит ваши сумасшедшие навыки полета. Вы будете ловцом. Как когда-то им был ваш отец, — на лице строгого декана появилась мечтательная улыбка.

— Вы знали моего отца еще в школе? — «Охх...», Гарри чуть не прикусил себе язык, «... конечно, она знала моего отца, болван, она же думает про Джеймса!»

— Мистер Поттер, я занимаю пост декана факультета более сорока лет. Ваш отец учился у меня. Конечно, я знала его. Все шесть лет пока он был в команде, Гриффиндор держал Кубок Школы по квиддичу. Один, с его именем, стоит в Зале Наград по сей день.

— Спасибо, профессор.

— Идите, мистер Поттер, и постарайтесь запомнить на будущее, я не потерплю нарушения каких-либо правил на своем факультете.

* * *

Тем же вечером, в гостиной Слизерина, Драко Малфой писал письмо своему отцу. Кребб и Гойл слышали, как гриффиндорцы радовались новому ловцу, значит, его план удался. Так как отец требовал выражать свои мысли лаконично, Драко ограничился двумя строчками.

«Папа, я сделал старую кошку. Можешь мной гордиться.

Твой сын, Драко Малфой»

Мальчик размашисто расписался и привязал письмо к лапке своего филина.

— Лети, Бинар. Отдай отцу лично в руки. Обязательно дождись ответа.

Филин ухнул и вылетел в окно.