Палочка для Рой (джен)

Из-за того, что Староста девочек поздно выдала мне расписание уроков, я оказалась одной из последних, проскользнувших в класс трансфигурации. Я увидела пустое место на первом ряду и заметила Гермиону Грейнджер, с энтузиазмом машущую мне, приглашая сесть рядом с ней.

Было ещё одно место в конце класса; я бы чувствовала себя более уверенно, сидя спиной к стене, но мне не хотелось, чтобы все думали, что я чего-то опасаюсь или боюсь.

Я скользнула на место рядом с Гермионой.

На учительском столе сидела кошка; я слышала, что МакГонагалл могла превращаться в кошку, и у той, казалось, даже имелись отметки вокруг глаз, словно очки.

— Как прошла ночь? — спросила Гермиона. — Я слышала кое-какие тревожные слухи.

— В порядке, — ответила я. — Некоторые другие — нет. Надеюсь, они усвоят урок. Наш профессор превратилась в кошку?

— Что? — переспросила она.

— Эта кошка — явно профессор, — ответила я.

Гермиона вытаращилась на профессора, которая выбрала этот момент, чтобы спрыгнуть со стола и стать человеком. Это была наибыстрейшая и самая гладкая трансформация, какую я когда-либо видела. А в своем родном мире я повидала множество Оборотней.

У всего класса отвисли челюсти.

— Трансфигурация — один из самых опасных видов магии, которые вы будете изучать здесь, в Хогвартсе, — сказала МакГонагалл. — Поэтому я попрошу любого, кто решит баловаться, покинуть класс и не возвращаться.

Это как? Придется ли ученику выполнять задания в свое свободное время, или у него просто окажется целая невыученная ветвь магии, к тому времени, когда он станет взрослым. Прочтенное мной ранее указывало на то, что трансфигурация одна из основополагающих вещей, требующихся для того, чтобы быть волшебником.

Предположительно, практически всё, выученное в первые годы, будет полезно; всё это немного походило на обычную школу; основы, выученные в начальной школе, использовались всеми, тогда как классы в старшей школе — уж как повезет. Я знала людей, не использовавших алгебру в течение двадцати лет, и знала тех, кто пользовался ей все время.

МакГонагалл повернулась и взмахом палочки превратила свой стол в свинью. Та хрюкнула и уставилась на нас, и я ощутила, как мой мозг лихорадочно заработал. Наделила ли она на самом деле неживой объект некоей формой сознания, пускай и на низком уровне?

Можно ли было съесть свинью, или та превратится обратно, создав занозы в желудке, которые окажутся смертельными… или даже занозы в потоке крови?

Будет ли это совершенной формой убийства?

Я понимала, что нельзя задавать ни один из этих вопросов. Пусть я с удовольствием подкалывала Снейпа, я не могла позволить себе испортить отношения с МакГонагалл или остальными учителями.

— Трансфигурация — ветвь магии, которая сосредоточена на изменении формы или вида объекта, вплоть до его наимельчайших основополагающих частей, — начала говорить МакГонагалл, как только превратила стол обратно. — Достаньте перья и бумаги, и начинайте записывать.

Я поморщилась. В прошлом я пыталась писать пером, и постоянно сажала кляксы на бумагу. Нужно было макать перо в чернила после каждых трех-шести слов, и неэффективность всего этого процесса вызывала во мне отторжение.

Я посмотрела на Гермиону, которая, казалось, уже каким-то образом освоила данный трюк, и попыталась повторять ее движения. Я обнаружила, что держала перо слишком прямо, из-за чего мои буковки оказывались слишком толстыми, чтобы складываться в разборчивые слова. Она держала свое перо под углом в сорок пять градусов. Как, черт побери, она уже научилась писать при помощи этих штук?

— Трансфигурация — очень тяжелое занятие, — продолжала МакГонагалл. — И она требует намного более сосредоточенного разума, чем некоторые из других ветвей магии. Небрежность закончится провалом. Очень важно совершать твердые и решительные движения палочкой; если вы с этим не справитесь, то все закончится провалом.

— Существуют факторы, которые необходимо учитывать при трансфигурации. Первое — вес; объекты меньшего размера легче трансфигурировать, чем большего. Чем больше объект, тем сложнее становится задача, пока не доходит до того, что некоторые объекты просто слишком велики, чтобы их трансфигурировать.

Мне хотелось спросить, каков тут верхний предел, но я сообразила, что смогу найти ответ где-нибудь в библиотеке.

— Сила палочки также является фактором, — продолжала МакГонагалл. — Некоторые палочки лучше подходят для подобной работы, чем другие. Это не означает, что у кого-то из вас ненадлежащие палочки; палочки — это просто инструмент, и некоторые инструменты лучше подходят для каких-то задач, чем другие.

— Концентрация — третий фактор. Позволите своей концентрации упасть, упустите мысленное изображение того, что собираетесь достичь, и трансфигурация или провалится, или окажется незавершённой. По этой причине тем, кто лучше способен представлять вещи, которые они могут создать, будет легче справиться с работой.

— Агрессивность — фактор в трансфигурациях живых организмов, — продолжала она. — Крайне злобное существо намного труднее принудить к смене формы, а также создать.

— Пятый фактор более сложен, — сказала она. — И требует некоторого мастерства в математике для понимания.

Я бросила взгляды на людей вокруг. Они все казались поглощенными уроком, даже Малфой. В этом был смысл. Ученикам Рейвенкло нравилось выглядеть умными, по крайней мере, согласно словам Шляпы, и слизеринцам нравилось представлять себя как хитрых.

Я, правда, поймала некоторых из них, поглядывающих на меня время от времени, только затем, чтобы поспешно опустить взор, когда они замечали мой ответный взгляд.

Первую половину урока МакГонагалл излагала теорию трансфигурации. Я нашла её потрясающей. Я могла видеть всевозможные возможности трансфигурации, даже с учётом изложенных ограничений.

Тот факт, что еду нельзя было создать из ничего, не являлся сюрпризом. А вот факт, что её можно успешно скопировать, являлся. В чём была разница? Если у меня есть один гамбургер, и я сотворила второй, разве этот второй не появился из ничего?

Деньги невозможно было трансфигурировать, но, хотя МакГонагалл вела себя так, словно это был закон природы, для меня всё это не имело большого смысла. Что имело больше смысла, так это то, что волшебные деньги были зачарованы, чтобы их нельзя было размножать. Следовало попробовать и посмотреть, нельзя ли скопировать магловские деньги, не то чтобы у меня было хоть малейшее намерение стать фальшивомонетчицей. Даже если копирование было возможно, оно, вне всяких сомнений, нарушало закон, так же, как и ставило под угрозу весь Статут Секретности, на который полагался волшебный мир.

Несомненно, было невозможно вернуть кого-то из мертвых. Даже если бы ты попробовал трансфигурировать труп в кого-то, кто был жив, лучшее, чего можно было добиться — зомби. Тут никаких сюрпризов.

Раны от проклятий невозможно было вылечить, даже при помощи трансфигурации.

Вторая половина урока была предназначена для практической части занятий. Нашей первой задачей было превратить спичку в иголку.

Такого я раньше не делала, так что я внимательно наблюдала за МакГонагалл, показывающей движения палочкой.

Это было сложно, и я ощущала разочарование детей вокруг меня, сражающихся с заклинанием. Это было первое настоящее заклинание, которому нас обучали, и очевидно, даже чистокровные справлялись не сильно лучше.

Я видела, что спичка Гермионы заблестела, и сосредоточила внимание на спичке перед собой.

Спички использовались потому, что они были близки по форме к иголкам. Изменения, которые нас попросили произвести, были не так уж и сложны; нам требовалось изменить материал с дерева на металл, и сделать спичку острой.

Я обнаружила, что потею, когда заставила себя сосредоточиться на том, что же собой представляет иголка. Снова и снова я взмахивала палочкой; пару раз МакГонагалл поправляла мои движения, и расхаживала по классу, делая то же самое с другими учениками.

В конце концов, я ощутила, что спичка начала меняться. Я оглянулась, и увидела, что Гермиона тоже оглядывается. Она смотрела на меня с выражением триумфа, сменившегося разочарованием, когда увидела мою иголку.

Ее иголка была посеребрённой и немного заострённой.

Моя была из тусклого металла, но острая; я укололась до крови, когда коснулась её кончика. Я ощутила удовлетворение. Стало любопытно, разрешит ли мне Заместительница Директора обзавестить запасом спичек, чтобы продолжить практиковаться.

Это не только позволило бы мне обрести контроль над этой способностью; просто иметь при себе большой запас иголок — тоже было полезно.

— Поздравляю, мисс Эберт, мисс Грейнджер, — сказала МакГонагалл.

Она взяла наши иголки, и показала их классу.

— Видите разницу, которую могут оказать на трансфигурацию концентрация и сосредоточенность, и иногда точка зрения. Ни одна из них не осуществила трансфигурацию полностью правильно, и очевидно, что они сосредотачивались на разных вещах. Мисс Грейнджер сосредоточилась на изменении структуры материала, тогда как мисс Эберт на остроте.

Я видела, что так оно и есть. На моей игле все ещё виднелся древесный узор, тогда как у Гермионы был более чистый металл. Её иголка была затупленной, а моя более функциональной.

— Впечатляет, что вы обе сумели достичь подобного в первый же день. Пять баллов Рейвенкло и Слизерину.

Насколько я понимала, успехи Гермионы были куда более впечатляющими. Ей на самом деле было одиннадцать, и её разум ещё не повзрослел, и она держалась со мной наравне, и уже разобралась, как пользоваться пером.

Гермиона просияла, хотя и продолжала кидать на меня взгляды.

Когда мы покинули класс, она последовала за мной.

— Правда ли, что целая толпа твоих одноклассников атаковала тебя, и теперь двое из них мертвы?

— Насколько мне известно — нет, — ответила я. — Разве что они умерли посреди ночи. Уверена, профессор Снейп сказал бы что-нибудь об этом.

— Так на тебя напали, — сказала она, выглядя возмущенной. — Что ты с ними сделала?

Я оглянулась по сторонам. Несколько других учеников смотрели куда-то по сторонам, но они, несомненно, слушали наш разговор.

— Кто сказал, что я хоть что-то делала? — спросила я. — Разве лестницы к девочкам в вашем общежитии не заколдованы от парней?

— Так и есть, — сказала она. — Но я слышала, как Драко Малфой говорил, что это был Староста.

Я вздохнула и затащила Гермиону в туалет. Мои насекомые уже сообщили мне, что внутри никого нет.

— Гипотетически, — сказала я. — Если первогодка и вправду отправила трёх учеников пятого курса в больничное крыло, стала бы она признаваться в совершении такого?

Гермиона уставилась на меня.

— Ты же была ранее в средней школе, — сказала я.

Она упоминала о том раз или два, в ходе бесконечной поездки в школу на поезде.

— Что произошло бы, если бы популярные дети со множеством друзей пострадали бы от ребенка, которого они травили? Что сделала бы администрация? Похлопали ли бы они ребенка по голове и сказали, что тот сделал хорошее дело?

— Нет?

— Они наказали бы ребёнка и извинились бы перед родителями хулиганов за то, что их бедные маленькие детки пострадали, — сказала я. — Ребёнок, дающий сдачи — не герой, а проблема.

— Так вот как обстоят дела в Америке?

— Есть ли хоть какая-то разница с тем, что здесь? — спросила я. — Или школы более заинтересованы в том, чтобы защитить самих себя, чем своих учеников?

Мгновение она пристально смотрела на меня, затем опустила взгляд, уставившись на свои ноги. Я прикинула, что кто-то вроде неё должен иметь опыт травли; она была слишком раздражающей для сверстников, чтобы без этого обошлось. Для меня, как взрослой, она была до известной степени менее раздражающей, но только потому, что у меня была другая точка зрения.

— Так что, когда этот ребенок говорит, что с кем-то произошел несчастный случай, ты не задаешь ему вопросов, — сказала я.

Она подняла на меня взгляд.

— Всё и правда так плохо? — спросила Гермиона.

Я кивнула.

— Всё именно так плохо. Я справилась, но всё очень легко могло стать куда хуже конкретно для меня. Мне нужно, чтобы ты поддержала меня в этом, и взамен я помогу тебе.

Сделать всё в одиночку, вероятно, было выше моих сил. Мне нужны были союзники, и даже если Гермионе было всего одиннадцать, это была ещё одна пара рук. Две палочки могут сделать намного больше, чем одна, и если я смогу научить её сражаться, возможно, двое смогут сделать больше, чем одна.

Её губы сжались.

— То, что они делают — неправильно. Некоторые из девочек в Рейвенкло разговаривают со мной через губу… мне кажется, из-за того, что я маглорожденная, но они по большей части игнорируют меня.

Они, вероятно, так относились к ней из-за особенностей её характера, но это я могла пережить. Это увеличило бы её ощущение солидарности со мной и сделало её более лояльной.

— Лучше быть игнорируемой, — сказала я. — Пока ты не будешь готова разобраться с этой проблемой. Не бравируй тем, как ты умна; когда они и сами всё увидят, то получат все доказательства, необходимые для того, чтобы понять, что их комплекс превосходства ложный.

— Следующим у нас класс Защиты от Темных Искусств, — сказала Гермиона. — После этого у меня Травология с Гриффиндором.

— Пойдём, — сказала я.

Мы без проблем отыскали класс Защиты, и нашли себе места. Присутствовавшие в классе уже сами разделились по Домам; слизеринцы сидели на одной стороне, а рейвенкловцы — на другой. Насколько хуже всё было бы с гриффиндорцами, принимая во внимание ненависть, о которой я услышала от некоторых слизеринцев прошлой ночью?

Профессор Треверс скользнул в комнату.

— Я профессор Треверс, — сказал он, когда все угомонились. — И это Защита от Тёмных Искусств. Знает ли кто-нибудь, что это за предмет?

В комнате стояла тишина, даже Гермиона не поднимала руку.

— В этом классе мы будем учиться магии, которую вам надо знать, чтобы не умереть, — сказал он. — Вот к чему всё сводится. Есть всевозможные виды магии, которые могут быть использованы для вашего убийства, и если я правильно сделаю свою работу, возможно, вас убьют не так быстро, как могло бы произойти в противном случае.

Все смотрели на него вытаращившись.

— Я говорю это, потому что не существует такой вещи, как идеальная защита. Иногда разрабатываются заклинания, превосходящие те, что используются повсеместно, но рано или поздно кто-то разработает улучшенное атакующее заклинание, чтобы обойти эту защиту. Атака и защита соревнуются и бросают вызов изобретательности волшебников.

— Вот почему никогда не следует просто полагаться на что-то одно, для защиты от всего. Есть общие защиты, в целом полезные, но которые можно преодолеть. Чтобы выжить, вам надо быть гибкими и проявлять изворотливость, уметь держать удар.

— Сегодня, — сказал он. — Мы начнем с того, как защитить себя от одной из самых опасных угроз, с которой сталкиваются лицом к лицу все волшебники… маглов.

Я услышала, как Гермиона спросила еле слышно:

— Что?

— Для некоторых из вас маглы могут казаться безобидными. У них нет магии, так как они вообще могут навредить вам?

Он покачал головой.

— Удивительно, сколько волшебников гибнет каждый год по вине маглов. Одни только их транспортные средства являются причиной огромного числа смертей волшебников; заклинание щита оказалось неэффективным против автомобиля, наносящего удар на огромной скорости. Что ещё хуже, большинство взрослых волшебников даже не в состоянии исполнить хорошее заклинание щита.

Гермиона вскинула руку.

— Да, мисс…

— Грейнджер, — сказала Гермиона. — Как можете вы заявлять, что маглы самая опасная угроза для волшебников? Разве это не расизм?

Я мысленно вздохнула.

— Есть ли у кого-нибудь ответ на это? — спросил он.

Неохотно, я подняла руку.

— Да, мисс…

— Эберт, — ответила я. — Это вопрос чисел. Считаешь ли ты, что акула более опасна, чем корова?

Гермиона уставилась на меня, затем кивнула.

— Но каждый год коровы убивают намного больше людей, чем акулы. Причина в том, что рядом с акулами находится не так уж много людей, тогда как рядом с коровами их множество.

Профессор кивнул одобрительно.

— Пять баллов Слизерину. Практически так же обстоят дела и с волшебниками. Дракон намного более опасен, чем магл, но за исключением заповедников, насколько вероятно, что нормальный волшебник встретится с ним? В то же время, вам всегда придется сталкиваться с маглами. Даже чистокровные не в состоянии полностью изолировать себя от них, настолько, насколько им хотелось бы. Раньше или позже, но вам придется взаимодействовать с ними.

Он замолчал и окинул нас взглядом.

— Этот класс не для изучения маглов. Если вы хотите узнать о магловской культуре, для этого есть отдельный класс. Сегодня мы сосредоточимся на том, как защитить себя в случае того маловероятного, но все же возможного события, когда вы окажетесь лицом к лицу с враждебно настроенным маглом.

Треверс продолжил:

— Не все маглы опасны. Большинство из них полностью безвредны. Проблема в том, что маглов так много, что неизбежно некоторые из них все же опасны. Зачастую трудно заметить разницу, хотя есть несколько возможных подсказок.

— Сегодня мы разберем эти признаки. Опять же, не все маглы, демонстрирующие эти признаки, плохие. Просто шансы увеличиваются, когда они демонстрируют эти признаки. Как только мы это обсудим, мы также обсудим некоторые контрстратегии, которые могут быть использованы.

Гермиона успокоилась, хотя ее лицо все ещё оставалось немного покрасневшим.

Мы обе начали записывать.