Палочка для Рой (джен)

Бездомный, с которым я двумя днями ранее поделилась пиццей, протянул мне проездной билет. Взамен я отдала ему пятифунтовую купюру.

— Были проблемы? — спросила я.

Он покачал головой.

Я взглянула на билет. Это был сезонный проездной, позволяющий мне ездить на автобусах и в метро. Цена заставила поморщиться, но билет подарит мне такую свободу, которую не сможет предоставить велосипед. Я нашла вход в метро в противоположной стороне от библиотеки, неподалеку от моего убежища.

В Лондоне имелась такая система общественного транспорта, какой никогда не было в Броктон Бей, даже во времена его расцвета, и с её помощью весь город оказался оказался открыт для меня. Что означало больше возможностей в розыске мест, где можно получить бесплатную еду. Ну, и мест для развлечения.

Как выяснилось, наисложнейшей вещью в жизни бездомного была чистейшая скука. Время, проводимое в библиотеке, было ограничено, тем более что я не могла брать книги по абонементу. Я даже не могла говорить в присутствии кого бы то ни было из полиции, потому что они наверняка попросили бы мои документы.

Я пыталась имитировать британский акцент, но Найджел, тот самый бездомный, считал, что он звучит ужасно.

Несомненно, речь моя была, как у Дика Ван Дайка из Мэри Поппинс.⁽¹⁾

В своей прошлой жизни я приобрела множество навыков. Я научилась сражаться и двигаться тихо. Я научилась запугивать людей, хотя, когда тебя поддерживает рой из миллионов жалящих насекомых, устрашение становится совсем нетрудным.

Мне никогда не требовалось использовать другие акценты, и я не была уверена, с какой стороны браться за эту задачу. Наилучшим вариантом мне представлялось просто слушать людей, держа рот на замке, и потом пытаться говорить так, как они.

— Готов к следующей задаче?

Я слишком доверилась Найджелу, и это беспокоило. Сочинила историю о том, как моя бедная мамочка оказалась в госпитале, а я ударилась в бега от жестокого отчима. Непонятно было, насколько он поверил. Единственным, что имело значение было то, что он не пошёл в полицию и помог мне.

Он кивнул.

Я протянула ему пару украденных ювелирных изделий, и вместе мы подошли к ломбарду. У Найджела были документы, удостоверяющие личность, и я проследила за тем, чтобы давать ему изделия исключительно из коробки с драгоценностями моей “родной” семьи. Если бы нас поймали, я бы постаралась доказать, что изделия были частью моего наследства, и у меня было право забирать их.

Полчаса спустя он вернулся с двумя сотнями фунтов. Вполне возможно, что за украшения можно было выручить и больше, но я сомневалась, что такое получилось бы. Неформалы как-то сбывали краденные драгоценности, и при такой торговле ты никогда не получал чего-либо близкого к настоящей стоимости.

Зато он без лишних вопросов отдал мне деньги, и выглядел при этом признательным.

Я сунула деньги в мошну⁽²⁾, которую носила под рубашкой. Еще одна вещь, украденная из второго дома, в котором побывала. Сумка была достаточно широкой, чтобы в нее поместилась книга, но слишком неглубокой. Идеальное место для хранения денег, и, так как у меня не имелось кошелька, и так как мошна располагалась спереди, вероятность того, что ко мне залезет карманник, уменьшалась.

Крупнейшим из рисков оставалось то, что кто-то схватит мой рюкзак, в который я сложила кое-какие из украденных ювелирных изделий. Я спрятала их под одеждой и другой рухлядью, надеясь, что никто не заметит.

— Может, я смогу потом достать ещё, — сказала я. — Ну, хотя придется идти в другой ломбард, чтобы не возбуждать подозрений.

— Ты странная маленькая девочка, — пробурчал Найджел.

Он был чернокожим, с бородой, испещренной проседью и глубоким, густым голосом. Мне было интересно, что же привело его к жизни на улице, но я так и не спросила.

Мы приобрели ещё одну пиццу и разделили её, и затем Найджел показал мне, как приготовить печку бомжа. Она изготавливалась из консервной банки или банок, размером вплоть до банок из под краски, хотя Найджел предупредил меня не использовать ничего, в чем содержались ядовитые химикалии.

Мы расстались по-дружески, и я почувствовала себя намного лучше, особенно с того момента, когда достала остальное своё добро, размещённое по полудюжине тайников.

Я быстро обнаружила, что жизнь стала намного легче с проездным билетом. Автобусы и метро, и правда охватывали большую часть города, и теперь появились места, к которым у меня ранее никогда не было доступа.

Например, сикхский храм, предлагавший бесплатную еду всем. Я не рисковала ходить туда слишком часто, потому что они, скорее всего, вызвали бы службу опеки, если бы решили, что у меня никого нет. Хотя, это было прекрасно — получать бесплатное угощение.

С музеями было легко — они не столько были частью моего общего плана, сколько были способом, помогающим заполнить бесконечные дни.

Я бы отправилась на рынок и прикупила еды, у которой истекал срок годности; обычно подобная еда была дешевле. Проблема заключалась в том, что такая еда обычно продавалась партиями гораздо большими, чем я успела бы съесть до того, как до нее доберутся насекомые.

Три дня я исследовала город, и затем начала замечать их.

Началось всё с женщины, надевшей платье задом наперед. Она выглядела так, словно хотела бы оказаться где угодно, только не здесь, и всё же она покупала вещи в магазине.

Затем был мужчина, который выглядел так, словно был выходцем из пятидесятых годов двадцатого века. Его одежда была устаревшей, и он не выглядел как человек, носящий её в ироничном ключе.

Я попыталась последовать за ними, но они всегда исчезали вскоре после этого.

Как только я заметила тенденцию, то начала видеть всё больше и больше похожих людей. Удивительно много их можно было встретить в метро. Они озирались и шептались друг с другом, словно туристы, но у всех имелся британский акцент.

Всё это было очень странно, сбивало с толку.

Забавная вещь — люди вокруг меня, казалось, не замечали странностей происходящего. Или эти люди были настолько распространены, что никто больше не обращал внимания, или тут происходило что-то ещё.

Мой контроль над насекомыми рос. После трёх дней я добралась до шестнадцати насекомых одновременно. Всё ещё крошечное число, но благодаря ему слежка за людьми стала намного легче. Я могла следить сразу за двумя, ничем себя не выдавая.

Я находилась в Уэст-Энде ⁽³⁾, просматривая книжные магазины. Тогда как владельцы продолжали бросать в мою сторону взгляды, исполненные подозрения, никто не останавливал меня в процессе перелистывания книг, на которые не стал бы тратить время ни один десятилетний. Я надеялась найти что-то... что угодно о людях, за которыми пыталась следить. Определенно, при такой их многочисленности, кто-то должен был знать хоть что-то?

Их обливиаторы убили всех? Даже это было бы замечено. Люди пропадают каждый день, но обычно по понятным причинам. Преследования жестокого возлюбленного, наркомания, нестабильное состояние.

Я вышла на Чаринг Кросс Роад, и заметила ещё одну парочку, проходящую мимо. Их одежда была такой же причудливой, как и у других, но опять, никто, кажется, ничего не замечал. Выглядело всё практически так, словно имелся какого-то рода эффект Скрытника, такой, который не позволял видеть их никому, кроме меня.

Возможно, из-за того, что у меня была суперсила?

Я отправила маленький рой насекомых проследить за ними, оставив нескольких, чтобы приглядывать за тем, что делается позади и вокруг меня. Я следовала за парочкой на пределе радиуса действия силы, который сейчас составлял в длину больше квартала ⁽⁴⁾.

Они вошли в здание, и я, как бы невзначай, приблизилась к нему, с замиранием сердца взглянула на это самое здание.

Оно угнездилось между книжным и магазином пластинок. Здание выглядело старым и странным в сравнении с более современными строениями вокруг, почти что так, словно оно было из другого столетия. Принимая во внимание, что Лондон сам по себе был полон схожих домов, то подобное не стало бы сюрпризом, за исключением того, что это здание выглядело намного, намного старше.

Это был миниатюрный, неряшливо выглядящий паб. Было что-то странное в том, как люди смотрели на него: их взгляды соскальзывали с паба, как будто они вообще его не видели.

На входе не было вывески. Мне не хотелось ступать внутрь — в конце концов, я была несовершеннолетней, и вход в бар привлечет внимание, которое мне не требовалось.

И всё же, это была первая зацепка за три дня. Я нащупала нож в кармане.

Носить с собой такие ножи определенно было незаконно в Британии. Я обнаружила это во время моего последнего визита в библиотеку. Также не разрешались баллончики со слезоточивым газом или перцовые. С американской точки зрения было очень трудно уразуметь, почему людям запрещены средства, необходимые им для самозащиты.

Глубоко вдохнув, я скользнула внутрь паба.

Внутри было темно и запущено, но, едва войдя, я знала, что попала в нужное место. Все присутствующие были неуловимо неправильно одеты, и некоторые из них и вовсе носили чёрные мантии. Были и старушки в эксцентричных шляпах, и мужчины, игравшие в какие-то шахматы. Мне потребовалось мгновение на осознание того, что фигуры на шахматной доске действительно двигались сами по себе.

Человек за стойкой бара посмотрел на меня. Лысый, с тёмной кожей, и отсутствующими зубами.

— Только получила письмо, не так ли? Тут было ещё несколько отставших.

Моё лицо застыло, и я сильнее стиснула нож в кармане.

— Где твои родители? — спросил он.

— Они решили, что я и сама справлюсь, — ответила я, пожимая плечами.

Пусть я была не сильна в актёрском искусстве, но блефовать училась у лучших.

Он нахмурился.

— Это не слишком разумно. Большую часть времени Аллея достаточно безопасна, но суета уже схлынула, и сейчас там не так уж много детей. С тобой будет всё в порядке до тех пор, пока ты будешь держаться подальше от Лютного переулка. Он не для таких, как ты.

Махнув рукой, он вышел из-за барной стойки.

— Тебе потребуется помощь, чтобы попасть внутрь, пока ты не обзаведешься собственной палочкой, тогда ты сможешь входить самостоятельно. Если у тебя есть магловские деньги, сходи в Гринготтс, и они их тебе обменяют.

Увидев выражение моего лица, он оглянулся и наклонился ближе ко мне.

— Обладание маггловскими деньгами не то, чего стоит стыдиться. Люди не любят болтать об этом, но я догадываюсь, что ты полукровка, по тому, как ты одета, и потому что ты не с одной из тех групп маглорожденных, которым профессора устраивают турне.

Я кивнула так, словно знала, о чем он говорит.

Он провёл меня в область позади бара, и я напряглась. У меня были две пчелы, прячущиеся на тыльной стороне его шеи, готовые атаковать или, по крайней мере, попробовать ужалить его в глаза, но этого могло оказаться недостаточно.

Он остановился и затем повернулся ко мне:

— Важно запомнить; как только ты обзаведешься своей палочкой, я не хочу, чтобы ты возвращалась и переспрашивала. Тебе нужен третий кирпич снизу, второй с краю.

Кирпичи располагались достаточно низко, чтобы я могла дотянуться до них. Он постучал по одному из них три раза, и стена открыла проход в другой мир. Открывалась она отнюдь не механически — кирпич содрогнулся, словно был живым, и затем в нём появилась дыра, которая становилась все больше и больше.

Огромная арка вела на мощёную улицу, которая изгибалась и скрывалась из виду.

Я направила все силы, чтобы выглядеть так, словно это не произвело никакого впечатления, и прошла внутрь, а дыра исчезла за моей спиной. Там была груда больших металлических горшков... котлов, судя на вывеске на ближайшем магазине.

На одном из магазинов была реклама драконьей печени, но я не могла понять цены. Другой продавал сов. Почему сов вместо других птиц, я не имела ни малейшего представления. Там были магазины, продававшие метлы и телескопы, крылья летучих мышей и глаза тритонов.

Всё это было немного чересчур. Словно Массачусетский Салем принял одержимость ведьмами близко к сердцу и организовал торговый район, полностью посвященный стереотипным ведьмам. И всё это было немного безвкусно, в той части, которой я успела коснуться.

Тем не менее, люди здесь не выглядели так, словно они пришли повеселить своих детей. Они не выглядели так, словно совершали покупки в насмешку. Были и взрослые, без сопровождения детей; большинство из них было без детей, по факту, и они выглядели смертельно серьезными в том, что покупали.

Кроме того, имелись и знаки того, что всё не так, как кажется с первого взгляда. Я видела маленького мальчика, машущего рукой игрушечной метле, летящей позади него, без каких-либо видимых нитей. Там были предметы в окнах, которые двигались, хотя не должны были.

У всех здесь был этот особенный вид, и наличествовало множество людей, носящих чёрные мантии. Хотя, в их выражениях лиц было нечто, вызывающее беспокойство. Все казались напряжёнными, и словно постоянно оглядывались через плечо. Когда я была злодейкой в Броктон Бей, подобное вообще мной никак не воспринималось. В городе, управляемом бандами, всё выглядели похожим образом.

Но я два года была героиней в Чикаго, и видела, как выглядят люди, не живущие в зоне боевых действий. Здешние люди были напряжены, и я затруднялась сказать почему.

В конечном итоге я добралась до большого белого здания с охранником, стоявшим у входа. В моём мире его бы определили как Случай-53, парачеловека, силы которого исказили его тело в нечто нечеловеческое. Но Случаи-53 здесь, предположительно, не существовали.

Он был ниже меня, смуглокожий, с нечеловечески длинными руками и ногами. Он грубо уставился на меня, в то время как я разглядывала надпись на дверях, предостерегающую против воровства.

— Это Гринготтс? — рискнула предположить я.

Я слышала авроров, говорящих о гоблинах и деньгах, и бармен сказал мне, что здесь можно обменять деньги.

Он закряхтел и кивнул.

Держа его под тщательным наблюдением при помощи насекомых, я прошла мимо, скользнув в здание. Более высокое и величественное, чем любое другое здание, и внутри было много мрамора. Я видела такие же прекрасные места в Чикаго, но никогда в Броктон Бей, который пребывал в упадке на протяжении десятилетий.

Внутри находилось огромное количество банковских служащих, вероятно с сотню, и все они выглядели так, словно погружены в работу. Все они были гоблинами, если гоблином был охранник снаружи. Также стало понятнее, что он не был просто каким-то странным аномальным Случаем-53. Как и паралюди, ни один из Случаев-53 не имел схожих деформаций.

Здесь же все казались одного поля ягодами. Все были маленькими, у всех, в сущности, один и тот же цвет кожи, и руки, которые были за пределами человеческой нормы. Ноги, вероятно, тоже были одинаковыми, но их не было видно под стойкой.

Я откашлялась и заговорила с первым же гоблином, у которого не было очереди.

— Я здесь, чтобы обменять деньги, — сказала я.

Он усмехнулся и указал на прилавок в самом конце.

— Поговорите с Горлоком. Последний гоблин напротив южной стены.

Я видела гоблинов, взвешивающих драгоценные камни размером с тлеющие в костре угольки. Ценность даже одного из этих камней не укладывалась в голове, и хотелось бы мне знать, настоящие они или какого-то рода реплики. Если камни были настоящими, то тогда каждый из них стоил по меньшей мере миллион долларов, и то, в случае, если качество камней было низким. Перед гоблином была горка камней, которые он взвешивал, и это, вероятно, представляли достаточно денег, чтобы возродить мой умирающий город.

Сколько же денег контролировали эти гоблины?

— Я здесь, чтобы обменять деньги, — повторила я.

Не сказала на что менять, так как не знала.

Гоблин уставился на меня на мгновение, затем жестом пригласил меня сесть. Не зная, сколько мне потребуется, я подвинула по прилавку две сотни фунтов. С надеждой, что это не было большой ошибкой.

Он протянул мне в ответ груду монет

— Можете объяснить курс обмена? — спросила я.

Безусловно, он был привычен к этому вопросу, хотя его глаза, устремленные на меня, сузились.

— Кнаты — это наименьшая по ценности монета, — сказал он. — Двадцать девять кнатов составляют сикль. Семнадцать сиклей — галлеон.

— И сколько галлеонов в британском фунте? — спросила я.

— Пять фунтов за галлеон, в настоящее время, — ответил он. — Курс иногда изменяется.

Он дал мне тридцать девять галлеонов, пятнадцать сиклей и пятьдесят восемь кнатов.

Я замерла в нерешительности.

— Вы покупаете магловские ювелирные изделия?

Его глаза, казалось, практически вспыхнули, и он кивнул. Мне стало неудобно, но я передвинула рюкзак вперед. Оглянулась по сторонам.

— Есть ли какое-то другое место, где можно осуществить продажу? Я бы предпочла, чтобы люди не видели, что у меня есть.

Он пробурчал:

— Первая ведьма со здравым смыслом, которую я видел за последнее время.

Перевернув знак за своей стойкой, он сошел вниз и вокруг стойки, за которой они все сидели. Он жестом пригласил следовать за ним, и провел через одну из множества дверей.

— У ведьмы есть драгоценности на продажу, — сказал он старшему гоблину.

В комнате присутствовали гоблины охранники, и у гоблина на глазу была лупа ювелира. Он поднял голову и сердито посмотрел на меня.

— Вы видели надпись на входе, — сказал он. — Пытаться обмануть нас всё равно, что пытаться обокрасть нас... и никто не ворует из Гринготтса и не остается в живых.

— Возможно, что некоторые из них могут оказаться бижутерией, — сказала я, и посмотрела на него. — Но если я обнаружу, что вы обманывали меня... что же, у меня тоже хорошая память.

Он закряхтел.

Повинуясь его жесту, я протянула свой рюкзак. Половина моих драгоценностей была зарыта за кустом возле моего туннеля — оставлять их внутри туннеля казалось глупым.

— Я могу дать вам треть того, что заплатил бы вам магловский ювелир, — сказал он. — Маглы любят завышать цену, и не любят выкупать обратно, но мы найдем им некоторое применение.

Я кивнула. Это было примерно то, чего я и ожидала. Если бы он сказал мне, что даст полную стоимость, то тогда я знала бы, что он лжет. Тот факт, что он не спросил, где я раздобыла драгоценности, вызывал беспокойство. Кажется, его не волновало, украло я их или нет.

— Я дам вам шестьсот галлеонов за партию, — сказал он.

Я уставилась на него на секунду, пытаясь провести подсчеты в уме. Шестьсот галлеонов будет то же самое, что три тысячи фунтов. С учетом всех обстоятельств, это было неплохо.

— Согласна, — ответила я.

Я всегда могла перевести деньги обратно в британские фунты, если не найду, что купить, и у меня все еще была зарыта вторая половина драгоценностей.

Взяв деньги, я оказалась на шестьсот сорок галлеонов богаче, чем была сегодня утром, что бы это ни значило. Я не узнаю, насколько в действительности стала богаче, пока не выйду и не займусь покупками.

Примечание от переводчиков.

Название данной главы — "Pass" можно перевести и как "проездной билет", и как "проход". Таким образом автор обыгрывает два события, произошедших в главе: получение героиней проездного и проход на Косую Аллею.

1) Имеется в виду фильм "Мэри Поппинс" Роберта Стивенсона, вышедший в 1964 году.

https://www.kinopoisk.ru/film/8156/

Вернуться к тексту

2) Обращаем внимание читателей: в тексте оригинала героиня носит с собой небольшую поясную сумку. В английском тексте сумочку эту называют "fanny pack".

Это довольно забавная игра слов — в американском варианте английского языка "fanny" — смягчённое, детское слово, обозначающее ягодицы — "попа". Соответственно, "fanny pack" — "сумочка на попе", поясная сумка.

Однако в британском варианте английского всё куда неприличней — слово "fanny" обозначает женский половой орган. И, к слову, среди слэнговых значений слова "pack" тоже встречается "паховая область".

Таким образом то, что для героини-американки — просто сумочка, для разговаривающих с ней британцев — довольно смущающая двусмысленность.

Разумеется, на русский язык эту двусмысленность так просто не передать. Поэтому для поясной сумки Тейлор мы будем использовать здесь и далее слово "мошна" и иногда, чтобы подчеркнуть комический эффект — "мошонка".

Это наиболее близкое по смыслу значение, которое нашлось. Выражаем благодарность за помощь блогам fanfics.me и лично Cogita.

Вернуться к тексту

3) Уэст-Энд — западная фешенебельная часть центра Лондона

Вернуться к тексту

4) около 100 метров

Вернуться к тексту