Палочка для Рой (джен)

— Это что? — спросил Снейп. Он подозрительно осмотрел ярко раскрашенную коробку на своём столе. МакГонагалл чуть ли ручки злорадно не потирала, делая расцветку обёрточной бумаги как можно более кричащей и весёленькой.

— Ваш рождественский подарок, — сказала я. — Знаю, он на пару недель запоздал, изготовление заняло у меня много времени.

Я уже отдала подарок Невиллу; такой же платок, который вручила Гермионе. Поттеру я подарила несколько карточек со знаменитыми волшебниками. Драко ещё не встречала.

Посмотрев на коробку так, словно в ней находилась оторванная голова, Снейп поднял глаза на меня:

— Мне не требуются подарки от учеников.

— Проявитель Врагов, который вы мне подарили — очень полезная штука. Мне нравится отдавать долги.

Он помолчал секунду, затем усмехнулся.

Да, Волдеморту я тоже отплатила; последствия того фиаско до сих пор будоражили весь волшебный мир. Это показывало, насколько мало его население — если смерть менее чем взвода мужчин стала таким взрывом.

Я пожала плечами и подала коробку ему. Хоть я и притворялась, что мне без разницы, что он подумает о подарке, я всё же вложила в него много труда. Если отвергнет — мне будет неприятно.

Он осторожно открыл коробочку с таким видом, словно ему хотелось сперва взять палочку и проверить подарок на ловушки. Впрочем, ничего подобного он не сделал, за что я мысленно поставила ему плюсик.

— Что это? — спросил он

Он смотрел на деревянную лилию так, словно держал в руках гремучую змею — с той же степенью ужаса и опасения на лице. По какой-то причине всё его тело напряглось, как струна.

— Сама сделала, — сказала я. — С помощью режущего заклинания.

— Что это должен быть за цветок? — спросил он странно звучащим голосом. Впечатление было такое, что он углядел в цветке какое-то значение, которого я не подразумевала. Я же в цветочном справочнике смотрела, неужели ошиблась?

— Это лилия, — осторожно проговорила я. — Символ чистоты.

Очень долгую секунду он смотрел на цветок взглядом, в котором отразилась внезапно нахлынувшая застарелая горечь. Мгновение он выглядел так, словно вдруг постарел на десять лет, но взял себя в руки и выпрямился.

— Я в курсе, — коротко проговорил он. — Кто вам рассказал?

— Что рассказал? — переспросила я. На сей раз моё замешательство было непритворным.

Он помолчал. Внимательно изучил моё лицо, словно выискивая малейшие следы обмана. На этот раз я встретила его взгляд, не дрогнув.

— Похоже, вам становятся известны вещи, не только связанные с опасностью для вас лично, — наконец сказал он.

Я пожала плечами. До сих пор не понимала, о чём это он, но я определённо наступила ему на больную мозоль. Я заметила, что страницы его книги, на которых рассказывалось про лилии, были более потрёпанными, чем другие; я посчитала, это это его любимый цветок. Возможно, я ошиблась.

— Это… должно быть, отняло немало времени, — сказал он, пристально разглядывая цветок. — Вырезано очень аккуратно.

— Резать у меня получается всё лучше и лучше, — радостно сообщила я. — Это была отличная практика на будущее. И я хотела сделать для вас что-нибудь приятное.

— Делать людям… приятное — не в вашем амплуа, — сказал он. — А если кто-нибудь заметит, что вы дарите мне подарки, это может быть опасно для нас обоих. Есть люди, которые желают вашей смерти, люди, с которыми я вынужден иметь общие дела. Если они об этом узнают, всё кончится печально для нас обоих.

Я только глаза закатила:

— Я бы не подарила её вам, будь рядом кто-то ещё, — сказала я. — Я не идиотка.

— Вы не так глупы, как ваши одноклассники, — неохотно признал он. — Но вы — не взрослая. Иногда дети совершают глупые ошибки.

— Так же, как и взрослые, — сказала я. — Сперва общаются не с теми, с кем надо бы, а потом оказываются в плохой компании.

— Моё терпение не бесконечно, в отличие от вашей наглости, — проговорил он. — Некоторые догадки опасны не только для вас, но и для меня.

— За мной прислали шестерых Пожирателей Смерти, — сказала я. — Сюда. Вы знаете, что я не похожа на других детей. Я не собираюсь ложиться на землю и молча помирать. Если они придут меня убивать, я постараюсь захватить с собой столько врагов, сколько смогу.

На его губах появилась бледная тень улыбки. Она была столь малозаметна, что, возможно, она мне только показалась. Было ли это одобрение, или он попросту наслаждался, представляя, что я могу сотворить с его дружками-Пожирателями?

— Пожалуйста, постарайтесь не вовлекать в ваши неприятности других, — сказал он. Помолчал секунду. — Некоторым людям нравится жить на этом свете, и у них нет гриффиндорских наклонностей подвергать себя опасности.

— Я не такая! — запротестовала я. — Это опасности преследуют меня, а не я их. Как будто я магнит для неприятностей.

— В этом мнении мы с вами едины.

— Это всё Шляпа виновата.

Мгновение он рассматривал меня, затем кивнул:

— Сортировочная Шляпа не принадлежит никому, — сказал он. — Это артефакт минувших эпох, столь же древний, как старейшие из хогвартских призраков, и, возможно, это одно из древнейших разумных существ в мире.

Я пока не успела как следует исследовать призраков; хоть их преимущества в качестве шпионов были очевидны, в замке и портретов было полно, которые выполняли ту же функцию. Привидения не могли нанести мне физического вреда и не могли захватить мой разум, так что я предпочла сконцентрироваться на более безотлагательных вещах.

— Я говорил со Шляпой, — продолжил он, — спрашивал о сделанном ей выборе. Она сказала, что ей поручено печься не только о благе отдельных учеников, но также и о благе школы в целом, а также о благе Магической Британии. Она посчитала, что вы станете проводником перемен.

Я помотала головой:

— Не хочу быть проводником перемен. Я устала от этого всего; мне бы просто пожить, не привлекая внимания.

— Боюсь, безвестность вскоре вам наскучит, — сказал он. — Вы выбрали тот единственный путь, что был близок вашей природе.

Я посмотрела на лилию. Что она значила для него?

— Вашему Тёмному Лорду не победить, — сказала я. — Он слишком мелочен и недальновиден. У такого, как Гриндевальд, ещё был бы шанс, но Том — не Гриндевальд.

— Вы не представляете, о чём говорите, — напряжённо проговорил он.

Он ведь и сам однажды пал на сторону Волдеморта.

— У него есть проницательность и решимость,— сказала я. — Непоколебимая уверенность. Люди ошибочно принимают это за харизму. Каждому хочется быть значимым; большинство людей направляют это желание в профессиональные успехи, или семью, или достижения.

— И вы всё это знаете в одиннадцать, потому что?..

Я проигнорировала его реплику:

— Когда люди чувствуют, что не справляются, им легко можно внушить, что они заслуживают лучшего благодаря своей расе, или полу, или религии. Людям это нравится, нужно просто сказать им, что их группу атакует враг, и им приходится защищаться. Это станет для них разрешением использовать насилие.

Я изучала радикальные группировки, особенно организацию Падших. Они поклонялись Губителям, и, пусть даже близко не приближались по уровню опасности к Бойне Девять, они были фанатиками.

— Соберите несколько таких людей вместе, и они станут вскармливать друг друга. Насилие порождает насилие.

Он пристально смотрел на меня.

— Вы открыли, как стать Тёмным Лордом, — сказал он, с нотками недоверия в голосе.

— Я читала между строк, — сказала я. — К тому же, если побеждаешь, тебя не зовут тёмным лордом. Ты становишься Министром Магии, или Императором, ну и так далее.

— Никто не примет магглорожденного Тёмного Лорда.

— Не попытаешься — не узнаешь, — сказала я, ухмыльнувшись. — Нужно просто найти преимущество. Для победы нужно просто взять существующие предрассудки и расширить их. Сказать людям, что знаешь, как на самом деле устроен мир. Заставить их поверить, что они на самом деле могут что-то изменить. В конечном счёте изменится только одно — кто у власти. Вам расскажут, что вы лучше, чем все остальные люди. Если с вами случится что-то плохое — виноваты не вы, а те, другие.

Его губы сжались в тонкую линию. Неужели Волдеморт использовал против него подобную тактику? Я что, Снейпа круглым идиотом только что обозвала? Я не это имела в виду.

— Я не планирую становиться Тёмной Леди, — сказала я. — Это чёртова прорва работы, которой я предпочла бы не заморачиваться. А вы не думали над тем, чтобы самому стать Тёмным Лордом?

— Что? — в замешательстве переспросил он.

Я подавила желание рассмеяться над выражением его лица. Он был похож на оленя, замершего в свете фар. Неужели мысль о захвате власти никогда не приходила ему в голову? Пусть у него не было голой силы Волдеморта, зато он всегда был рядом.

Даже у Гитлера были генералы, желавшие его смерти.

— Внешность у вас уже подходящая, — сказала я. — Осталось только придать нужным людям… толчок в нужном направлении. Заставьте людей поверить, что предлагаете нечто лучшее, чем Пожиратели Смерти или Министерство.

Он восстановил самообладание:

— Как вы, очевидно, знаете, моё положение и так достаточно опасно. Я предпочту сохранить свою голову на плечах вместо того, чтобы за ней гонялся весь Волшебный мир.

— Что ж, если передумаете, дайте знать. Наслаждайтесь подарком, — сказала я.

Прежде, чем он успел меня поблагодарить или назначить отработку по какой-нибудь надуманной причине, я развернулась и была такова.

* * *

Прошагав к слизеринским спальням, я направилась к лестнице мальчиков. На них не было защитных чар, не дающих девочкам пройти, что мне, по правде сказать, казалось довольно глупым. С учётом поведения подростков, удивляло то, что окончание каждого года не знаменуется массовыми беременностями.

Возможно, в программе предусмотрен урок, где мальчикам и девочкам по отдельности прочитают лекцию о контрацептивных заклинаниях. Вероятно, они должны быть в Запретной Секции библиотеки. А может и в обычной, просто у меня ещё до них руки не дошли.

В конце концов, уж об этом-то я не собиралась переживать ещё очень долго.

Малфоя я нашла быстро. Он только вернулся с каникул, которые провёл с семьёй, и сидел один в общей комнате.

— Малфой, — сказала я. — Нужно поговорить.

Его опасливый взгляд изрядно меня повеселил. Как много он услышал от своего отца, который, вероятно, был на связи со своим хозяином? Если подумать, я теперь, вероятно, могла определить, чьи родители являются действующими Пожирателями Смерти, просто по их реакции на последствия моего приключения в Запретном Лесу.

Те, чья реакция не изменилась, были, наверное, ещё не включены родителями в круг посвящённых. Хотя они всё равно поставляли родителям информацию.

Решив в следующие несколько дней пристально следить за всеми поблизости от себя, я шагнула вперёд:

— Хочу поблагодарить тебя за подарок, — сказала я.

Облегчение на его лице можно было руками потрогать.

— Я тебе тоже подарок принесла, — сказала я, доставая из-за спины ярко раскрашенную коробочку.

В его взгляд вдруг снова вернулось беспокойство.

Да что такое с этими людьми? Почему они думают, если я протягиваю им подарок, в нём обязательно должна быть спрятана какая-то ловушка? Мне казалось, все уже знают, что когда я собираюсь на кого-то напасть, то действую куда более прямолинейно?

Он осторожненько взял подарок.

Я смотрела, как он аккуратно открывает коробочку. А когда открыл — внимательно изучила выражение его лица.

Снейп был не единственным, для кого я вырезала статуэтку. Тут я тоже постаралась — это был кулон, вырезанный в форме акромантула.

Его лицо побледнело; я была права — он точно знал о случившемся. Я подозревала, что набор шахмат был посланием от его отца. Этот подарок был моим ответом ему, посланием. Оно сообщало, что произошедшее не было совпадением, что смерти Пожирателей Смерти были спланированы.

Такие люди, как Малфой, уважали силу. Вопрос был только в том, поделится ли он сообщением со своим хозяином или оставит эту информацию при себе.

Этим я могла бы заработать немного его лояльности; посмотрев на его реакцию, я могла бы понять, есть ли вероятность склонить его на свою сторону, или это просто мартышкин труд.

Волдеморт правил при помощи страха.

Как он станет справляться со своим поражением? Оно выставило Волдеморта в плохом свете, но львиную долю внимания получил Грюм.

Серия поражений, которые они испытали, была куда серьёзней первоначальных потерь. Были пойманы и другие Пожиратели Смерти, пусть некоторые из них уже успели сбежать. Несомненно, часть была просто отпущена либо сторонниками Волдеморта в правительстве, либо людьми, которых контролировали магией.

— Что это? — спросил Драко.

— Подарок, — ответила я. — И напоминание.

Он мгновенно понял, что я имею в виду. И более внимательно рассмотрел кулон.

— Это не трансфигурация. Как ты его сделала?

— С помощью режущего заклинания, — сказала я. — Хорошая тренировка на будущее.

Я не улыбалась, говоря это, как перед Снейпом. Малфой немного побледнел. Мой подарок содержал в себе далеко не одно послание, и он был достаточно сообразителен, чтобы это понять.

Его, должно быть, приводило в замешательство, сколько времени и усилий я убила просто ради сообщения. По правде сказать, это был мой черновик, на котором я отработала навыки, прежде чем приниматься за лилию для Снейпа. Уж что-что, а пауков я представляла себе прекрасно.

Паук, вообще-то, получился не хуже лилии. Я делала куда меньше ошибок, потому что использовала в качестве образцов настоящих пауков, и потому что и без того представляла их строение. Это было легко. Несколько ошибок я всё же сделала, но тут же починила. В общем, хорошо получилось.

А тот факт, что Малфой укрепился во мнении, что я слегка чокнутая, был приятным бонусом.

— Я решила сделать это своим символом, — сказала я. — В честь… хм, думаю, ты в курсе.

— Это правда? — оглянувшись по сторонам, тихо спросил он.

Вокруг нас никого не было, и в гостиной Слизерина не было портретов. Так изначально было спроектировано, поскольку слизеринцы, в силу специфики своего факультета, не хотели, чтобы их подслушивали, когда они строят разнообразные планы.

Мои насекомые подтвердили, что вокруг также не было зрителей-невидимок. По крайней мере, насколько они могли услышать или унюхать.

Волшебники часто использовали невидимость, сокрытие звуков тоже не было чем-то из ряда вон выходящим, пусть и встречалось не так часто. Я сомневалась, что кто-то из них додумается скрывать свой запах, и теперь постоянные проверки окружающего пространства вошли у меня в привычку.

Второй раз ко мне в ванну невидимые убийцы не залезут.

— Ты спрашиваешь о том случае, когда мы с Поттером решили прогуляться по лесу? — спросила я.

Удивительно, но лицо его побелело ещё сильнее. Впечатляюще, учитывая, что он и так-то по жизни бледный.

— Я ничего не подтверждаю, — сказала я. — Но будь это правдой, что бы ты подумал?

— Как ты узнала? — спросил он.

— Я знаю много чего, — ответила я. — Вопрос в том, что ты собираешься делать с этой информацией.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил он.

— Чтобы ты думал головой, — ответила я. — Держи глаза открытыми. Решай, к кому разумнее примкнуть; к кому-то, кого ты, возможно, никогда и не встретишь, или к кому-то, кто может привнести в твою жизнь настоящие перемены.

Он колебался.

— Ты не понимаешь, — сказал он. — Что бывает за предательство. Дело не в том, что станет с тобой; а в том, что сделают с твоей семьёй.

— Думаешь, я поступлю иначе? — спросила я.

— Думаю, ты охотишься только за теми людьми, кто охотится за тобой, — сказал он. — Но ты не жестокая.

Ясно, что он внимательно за мной наблюдал; более внимательно, чем я думала. Выходит, я произвела на него сильное впечатление.

— Никто не говорит, что лояльность должна быть очевидной всем, — сказала я. — Иногда лучше держать своё настоящее мнение при себе.

Драко нахмурился.

— Никто не предлагает тебе в открытую заключать союз с грязнокровкой, — сказала я. — Но есть много полезных мелочей, которыми люди могут друг другу помочь. В этом отличие между гриффиндорской прямолинейностью и слизеринским хитроумием.

В его взгляде появилось понимание.

— Я читала о твоих предках, — сказала я.

После встречи со старшим Малфоем я заинтересовалась информацией о нём; правда, волшебники больше собирали информацию о семейных преданиях, чем о действующем главе семьи.

— Они достигли успеха, потому что всегда знали, в какую сторону дует ветер, и поворачивали свои паруса в правильном направлении. Они начали, не имея за душой ничего, и со временем стали одним из богатейших домов Волшебной Европы.

— Третьим по богатству, — уточнил он.

— Это умно, — сказала я. — И умные поступки — всё, чего я сейчас прошу. Думай, смотри, в какую сторону дует ветер, и делай то, что необходимо, чтобы ты и твоя семья не пострадали.

Он нахмурился и, подумав, кивнул.

Я шагнула вперёд и улыбнулась.

Мы пожали руки.