Тропой василиска (джен)

Не чувствуя под собой ног, Невилл обернулся к ребятам, замершим в ожидании. Они пока не знали ничего из того, что не знал на первом курсе сам «профессор Лонгботтом», поэтому гриффиндорец в некотором роде почувствовал облегчение: перед ним сидели младшие курсы. Он прошёл за профессорское место, но, не решаясь садиться, облокотился на край стола.

— Так, — сдавленным голосом начал он, но мгновеньем позже заставил себя выпрямить спину и поднять голову, — про тонкое искусство зельеварения и стадо баранов вы уже слышали?

Класс зашелестел настороженными смешками и понимающими ухмылками. Одна девочка с синим отворотом мантии — Райвенкло — подняла руку.

— Да, мисс... — на сотую долю секунды Невилл замер, с ужасом понимая, что он не знает ни одной фамилии! Но губы зашевелились сами собой, и он словно в трансе закончил: — ...Картер?

Даже слизеринцы были впечатлены осведомлённостью невзрачного на вид гриффиндорца, который влетел в кабинет, чтобы промямлить пару невнятных фраз их декану. Невилл постарался сохранить на лице абсолютную невозмутимость, хотя внутри всё выстраивалось в длинный ряд философско-лингвистических конструкций с упоминанием родственников и одежд великого Мерлина. Девочка состроила решительную мину и голосом заправской отличницы произнесла:

— Профессор Снейп только что объяснил нам третье правило зельеварения. Теперь мы можем приступать к работе? — её настойчивый требовательный голос вызвал непонятный приступ раздражения у третьекурсника. Едва ли представляя себе, как он смотрится со стороны, Невилл пристально просверлил студентку взглядом. Слизеринцы и те, кто сидел на первых партах, притихли. Словно нехотя, с продолжительными паузами выдавливая из себя слова, он ответил так же тихо и выразительно — как минутой назад сам зельевар:

— Мисс Картер, вы можете обращаться ко мне "мистер Лонгботтом" — на время отсутствия профессора Снейпа. Приступать, как вы выразились, к работе, мы не будем. Вам придётся несколько усмирить свою жажду знаний до тех пор, пока класс — разумеется, под мою диктовку — не законспектирует остальные тринадцать правил. Итак, вопросы ещё будут? — Хиросима обвёл взглядом молчащих первокурсников. На их лицах он увидел отчётливое «Зельевар — это диагноз, а мрачность и язвительность — первые симптомы». Хмыкнув, Невилл произнёс: — Правило номер четыре гласит...

* * *

Зельевар ворвался в удушливый класс прорицаний спустя минуту после того, как оставил третьекурсника замещать свой урок. И кого, подумать только — Лонгботтома! Куда катится мир, а особенности, одна волшебная школа! Когда Северус Снейп увидел своего ученика лежащим без сознания на полу, закиданным разбитыми чашками, все мысли сразу же вылетели из головы. Он бросился к нему, едва не сбив с ног перепуганного Рона, который осторожно пытался убрать с друга осколки: мантия и рубашка гриффиндорца пропитались кровью, а руки рыжего мальчишки покрывали неглубокие порезы от фарфора.

— Профессор, что с ним? — спросил Рон, пока Снейп осторожно убирал палочкой остатки чашек.

— Это вы мне скажите! — прошипел профессор, в ярости поворачиваясь к Трелони.

— Он только чай выпил, закричал и упал... сэр,— заикаясь, выдавил Симус. Бессознательно лежащий мальчик застонал, и Снейп мгновенно развернулся. Он поднял его на руки и шагнул в камин. — Уизли, бросьте порох!

Рон нашёл на полке горшочек, и вокруг зельевара вспыхнули зелёные языки:

— Больничное крыло!

В оглушительной тишине странно опустевшего помещения раздался треск — раскололся один из хрустальных шаров. Трелони поправила медные дужки очков и оглядела группу студентов:

— А?

* * *

Снейп чёрным ураганом пронёсся к одной из кроватей, громыхнув требовательным голосом:

— Поппи!

На крик немедленно появилась медсестра. Увидев мальчика, безвольно лежащего на белой простыне, она немедленно наложила диагностические чары. Профессор отступил от койки на пару шагов.

— Северус, кто облил ребёнка кипятком?! — потрясённо ахнула целительница. Призывая из кладовки пару баночек с мазью, она аккуратно расстегнула мантию, а затем и рубашку. Зельевар похолодел: кожа сходила вместе с одеждой — ожог третьей степени. Всё, что не отклеилось, покрылось раздувшимися багровыми волдырями. Всю кожу от ключицы до рёбер нужно срочно восстаналивать, чтобы не осталось шрамов.

— Он упал, — коротко ответил Снейп и нахмурился, когда Помфри окинула его негодующим взглядом: — Это был не мой урок. Поттер потерял сознание на прорицаниях. Один из студентов сказал, что это произошло после того, как Поттер глотнул чая и закричал. Возможно, в падении он опрокинул на себя чайник, — зельевар нервно повёл плечом, и мадам Помфри, отвернувшись, достала тонкую лопаточку, чтобы толстым слоем уложить на повреждённые участки груди заживляющую мазь. Там, где кожи не осталось, целительница наложила защитный слой с помощью волшебной палочки и окликнула мужчину:

— Северус, присмотри пока за Гарри. Мне надо связаться с хирургами Мунго, чтобы они доставили нам кожу для трансплантации.

Он кивнул, думая о чём-то своём. Помфри воскликнула:

— Северус, ты слышишь меня?

Тот, вздрогнув, отвёл взгляд от побледневшего, вероятно из-за боли, мальчика и спросил:

— Да. Подай мне, пожалуйста, спирт, нужно понять, от чего Поттер потерял сознание.

Женщина неуверенно взглянула на профессора и призвала из аптечки спирт. Когда в воздухе разлился резкий запах этанола, её встревоженное лицо просветлело от догадки и, оставив ребёнка в надёжных руках, целительница отошла в рабочий кабинет.

Снейп смочил в спирте тонкий кусочек простыни и осторожно, чтобы не причинить мальчику дополнительной боли, взял его кисть и протёр тканью основания ногтей. Прошло около минуты. Профессор осмотрел ногти и удовлетворённо кивнул: ситуация была не опасной. Просто неожиданной. Вернулась мадам Помфри:

— Через час сюда прибудет команда трансплантологов. Они помогут мне провести операцию. Всё займёт не больше сорока минут. Завтра мальчик будет на моём попечении в палате интенсивного ухода, а через пару дней сможет вернуться к занятиям, — поделилась колдомедик. — Тебе удалось узнать, в чём дело?

— Самое тяжёлое, что с ним произошло, ты исправишь через полтора часа, Поппи, — с некоторым облегчением ответил мужчина, пересаживаясь с кровати мальчика на кресло. — В остальном у него шишка на голове, царапины от разбитых чашек и аллергия на Венецианские листья.

— Серьёзно? — нерешительно улыбнулась колдомедик. Зельевар кивнул:

— Я смочил его ногти в этаноле, и они приобрели голубоватый оттенок. Это медь. Поттер усваивает её в количестве, приемлемом для нормального обмена веществ, но меньше других людей. Именно этот процент и даёт аллергическую реакцию на Венецианские листья. А отвар из них он и пил сегодня на уроке. Этот чай заваривают только для гадания, — с долей брезгливости объяснил он. — Аллергии подвержены семнадцать сотых процента от общего числа, встречается она редко, но случаи есть.

— Два случая на одну школу — не такая уж и редкость, Северус, — колдомедик наложила на рану охлаждающее и обезболивающее заклинания. Снейп перевёл взгляд на ученика. Гриффиндорец лежал, тяжело дыша. Вены на висках вздулись, на лбу выступили капли пота. Его всё ещё мучила боль. Профессор покачал головой.

— Я не опрокидывал на себя литры кипятка, — буркнул зельевар. — В конце концов, это всего лишь прорицания, Поппи.

— Да уж, Северус, — ностальгирующая улыбка озарила лицо женщины.

* * *

Прозвенел звонок, Невилл отпустил класс, наградив слизеринку и пару райвенкловцев несколькими баллами. Каково же было удивление первокурсников, когда они поняли, что замещающий студент может равноценно профессору снимать и начислять баллы! Страх перед священным столом зельевара затерялся в усталости и напряжении, поэтому взмокший Хиросима даже не заметил, как плюхнулся на стул с высокой спинкой. В горле пересохло от напряжения и непривычно долгого разговора — он продиктовал начинающим магам тринадцать правил зельеварения подробнейшим образом! Мальчик не мог понять: неужели, он действительно смог запомнить эти несчастные правила два года назад, когда только и был занят взрыванием котлов да отсидками в Больничном крыле? И откуда он узнал фамилии каждого студента, к которому обращался на уроке? Первый курс Гриффиндора Невилл частично знал по именам, поскольку нередко наталкивался на них в общей гостиной своего факультета. Пять или шесть первачков из Хаффлпаффа герболог узнал во время дополнительных работ в теплицах с мадам Спраут — дети помогали ей с саженцами. Студентов же с оставшихся факультетов — Райвенкло и Слизерин — гриффиндорец вообще не выделял из общей массы, и смог бы разделить исключительно по нашивкам на мантиях. Так как, Мерлинова мандрагора, он без запинки называл каждую фамилию?!

Что-то с этим местом было неладно...

Невилл нервно выдохнул и поискал взглядом ёмкость с водой. На столе было пусто. Позади раздался лёгкий перезвон, и, обернувшись, герболог увидел в одном из стеклянных шкафов прозрачный сосуд и высокий стакан рядом. Напившись, (в графине, к счастью, оказалась вода, а вовсе не какой-нибудь замысловатый яд) третьекурсник оглядел класс. Ему крупно повезло, что урок был вводный и состоял только из теории. Но, возможно, будь здесь что-то более серьёзное, Снейп бы его так просто не оставил... Где же профессор? У третьего курса закончились прорицания — последний урок на сегодня. Но ведь нельзя уйти просто так, его должен отпустить Снейп. Интересно, всё ли в порядке с Гарри?

«Думай, что говоришь, Нев, — оборвал себя мальчик — Когда ты уходил, Гарри уже лежал без сознания с ошпаренной грудью. Как он может быть в порядке?»

Он тяжело вздохнул и зажмурился. Снова прозвенел звонок. Хиросима в панике распахнул глаза: в класс, шумно переговариваясь, зашёл пятый курс Гриффиндора... и Слизерина. «Мерлин помоги мне!» — про себя взмолился герболог. Заметив за столом профессора гриффиндорского третьекурсника, старшие львы недоумевающе переглянулись, близнецы Фред и Джордж довольно присвистнули и приветливо махнули, а слизеринцы презрительно скривились. Один из них, подойдя к стулу, склонился на побледневшим Невиллом и зло прошипел ему в лицо:

— Слушай меня, недоразумение! Ты хоть понимаешь, на чьё место сел? Наш декан не оставит от тебя и мокрого места.

— Вессинг, оставь его в покое, — раздражённо окликнул его Фред.

— Не ты его посадил, не тебе и поднимать, — добавил Джордж. Слизеринец развернулся и хищно оскалился:

— Заткнитесь, рыжие, — рослый пятикурсник выпрямился и потянулся за палочкой. Его бесцветные, без проблеска интеллекта глазки сузились, когда он повернулся к Невиллу: — Я преподам тебе урок, мелочь.

Вжавшийся в спинку Хиросима почувствовал, как от стула к нему стекается нечто могущественное и древнее, как каменные своды замка — по классу прошла волна магии, мальчик ощутил себя коронованным правителем, его глаза решительно сверкнули. Он резко поднялся, едва не ударив склонившегося к нему пятикурсника:

— Я. Так. Не думаю. Мистер Вессинг, — властно произнёс Невилл. Выхватив из кармана палочку, он взмахнул ею в сторону ошарашенного слизеринца: по широкой дуге слизеринца плавно отнесло на самую последнюю парту через весь класс. Студенты, не ожидавшие от третьекурсника контратаки, дружно охнули. — Профессор Снейп оставил замещать его до тех пор, пока он сам не вернётся и не отпустит меня. Поэтому преподавать уроки сегодня буду я, — его ледяной улыбке в тот момент позавидовали все слизеринцы.

Наиболее благоразумные из них молча уселись на скамейки и достали письменные принадлежности. Вессинг яростно прожигал его взглядом, но Невилл выдержал, после чего пятикурсник швырнул сумку рядом с местом. Гриффиндорцы выжидающе смотрели, не осмеливаясь шутить после столь серьёзной демонстрации полномочий, тем более никто из них не собирался подставлять своего львёнка, которому и так приходилось непросто. Хиросима молча оглядывал класс, всё больше теряясь: так, особо буйных успокоили, а теперь что? Ведь он совершенно не знал программу пятого курса. Какой-то пергамент, лежавший на столе, ощутимо нагрелся под рукой, Невилл взял его и про себя прочитал написанное неровным подчерком Снейпа:

«5 урок. 5 курс Гр-Сл. Контрольная работа по итогам прошлого года на тему: Основные свойства минералов и трав, используемых в целительных зельях высшего порядка с первой по третью категории. 25 вопросов. 90 минут. Никакого списывания: на кабинете чары Обмана»

После внимание мальчика привлекла стопка одинаковых пергаментов, каждый из которых украшал заголовок: «Контрольная работа». Смешки, начавшиеся с последних рядов, исходили преимущественно от слизеринцев, которые всё же решили, что третьекурсник ни на что не годен. Их ухмылки срезала полная опасного предвкушения торжествующая улыбка Хиросимы.

* * *

За тот час, пока не прибыли специалисты из Мунго, зельевар ни разу не отошёл от ученика. Тот выглядел действительно ужасно: торс, покрытый там, где ещё осталась кожа, ярко-жёлтой мазью с резким запахом, прозрачный защитный купол прикрывал оголённые мышцы, местами были видны кости рёбер. Гарри лихорадило. Мадам Помфри запретила накладывать сильные обезболивающие, предупредив, что это может вогнать ребёнка в кому или вызвать остановку сердца. Поэтому, бессознательно мучаясь от боли, гриффиндорец просто спал. Время от времени профессор менял влажные полотенца на голове мальчика, отчаиваясь от того, что это было единственной помощью с его стороны. Больше он никак не мог облегчить его страдания.

— Поттер, что ж ты постоянно попадаешь в ситуации не совместимые с жизнью? — горько прошептал Снейп, протирая уставшие глаза. — Почему ты не родился тихим и спокойным хаффлпаффцем? Впрочем, ты же Поттер... — он оборвал себя на полуслове. Гарри заплакал. Глаза мальчика были закрыты, но по лицу текли слёзы, а плечи тряслись мелкой дрожью. Из сжатых губ вырвался всхлип, мужчина обхватил ладонями его голову:

— Поттер, Поттер, ты слышишь меня? — он осторожно похлопал ребёнка по щекам. — Чёрт! — Снейп беспомощно оглянулся в поисках целительницы. — Гарри, всё в порядке, скоро не будет больно! Мадам Помфри... чёрт, где же она... Гарри, слышишь меня, это профессор Снейп! Успокойся, ладно? Скоро всё пройдёт...

Мужчина почувствовал что-то горячее в груди: разрывало лёгкие, резало глаза, он крепче стиснул зубы. Люди называли его жестоким и злым — возможно, так и было. Его называли опасным и язвительным — он не оправдывался. Однажды на педсовете по поводу испуганной первокурсницы МакГонагалл обозвала его бесчувственным и чёрствым змеем, который только и может, что запугивать детей. Зельевар окинул женщину взглядом, от которого температура в учительской опустилась на несколько градусов, и магов накрыла тишина. Снейп не был чёрствым, только не теперь, когда перед его глазами лежал беспомощный ребёнок, которого мучила жестокая боль.

Наконец, пришла Поппи и пять целителей в лимонно-жёлтых халатах и масках. Двое из них несли контейнер с новой кожей. Третий, вероятно, был ассистентом, потому что держал в руке чемоданчик с инструментами, он молча кивнул профессору и ушёл в отдельную комнату. Там будет проходить операция. Снейп почувствовал тошноту и слабость в ногах: бледные, почти прозрачные пласты кожи виднелись сквозь тонкий пластик контейнера. Заметив состояние мужчины, колдомедик отвела его в сторону и тихо произнесла:

— Северус, тебе совсем не обязательно быть здесь. Ты можешь зайти вечером, когда мальчик придёт в себя. Это лучшие специалисты, на Гарри не останется и царапины, — женщина коснулась его руки, мягко подталкивая к двери. Профессор остановил её:

— Поппи, в конце концов, я его учитель и несу за своего ученика ответственность. Я подожду мистера Поттера здесь, не заходя в операционную.

Не купившись, на непреклонные интонации зельевара, Помфри отступила, только пробормотав в ответ:

— Как будто тебя кто-то пустит дальше...

* * *

За минуту до звонка Невилл снова поднялся со своего места. В третий раз за урок. Пятикурсники торопливо дописывали последние вопросы. Большинство из них понимали, что работу лучше сделать правильно, потому что проверку контрольных Снейп, при всей своей занятости, вряд ли доверит третьекурснику.

— Можете сдать работу, если закончили. Думаю, вам было известно, что на классе лежат чары Обмана, поэтому всех, кто пользовался чем-то помимо пера и листа с вопросами, ждёт неудовлетворительная оценка. Смотреть работу буду не я, а профессор Снейп, так что ваши ответы пройдут высокоуровневую проверку, — наклонив голову вбок, объявил Невилл. Словно эхо раздался злобный стон Вессинга: не скрываясь, слизеринец списывал из учебника в течение всего урока. К немалой радости герболога Фред и Джордж хлопнули друг другу в ладоши и довольно подмигнули «профессору Лонгботтому»: для своих шуточек и розыгрышей они занимались зельеварением большую часть лета и в учебном году собирались вырвать у Снейпа СОВ.

Невилл благодарно улыбнулся близнецам и постарался не вздрогнуть, когда Вессинг подошёл к столу, складывая свою работу в общую стопку. Слизеринец одарил его мрачной ухмылкой, но промолчал. Когда за последним пятикурсником захлопнулась дверь, мальчик со вздохом опустился на ближайший стул и спрятал лицо в руках.

Что-то с этим местом было неладно...

* * *

Зельевар поставил себе стул рядом с дверью операционной. Уроки закончились, и в палату прибежала МакГонагалл, которой гриффиндорцы сообщили об инциденте на прорицаниях, а чуть позднее — и Дамблдор. Снейп кратко ввёл их в курс дела. Маги переглянулись между собой, пытаясь удержать мысль о том, что совсем не формально переживает этот сильный, одинокий мужчина, совсем не как учитель сидит здесь зельевар, напряжённо вслушиваясь в металлический перезвон инструментов, совсем не притворной тревогой овеяны его строгие, резкие черты.

— Внимание, остановка сердца! Incursu! Incursu! — Дамблдор поправил очки, Минерва вздрогнула, зельевар сжал зубы, чтобы случайно не выдохнуть последний воздух в лёгких. В палате загремели металлом, послышались торопливые шаги. — Заработало... Быстро, кладите, аккуратно! Осталось семьдесят секунд, давление в норме! Внимание, приготовиться! Зашиваю. Cutiselo cosempere! На счёт три: раз, два, три! Отлично, ребята, — удовлетворённо прозвучал басовитый мужской голос. — Мадам Помфри, моё почтение, ваша помощь была неоценима.

Дверь распахнулась, из операционной вышли травматологи, директор пошёл их проводить. Минерва кинулась к женщине, та плотно закрыла за собой дверь и обратилась к деканам:

— Северус, Минерва, мистер Поттер в порядке. Сегодня ему необходим полный покой, а завтра он придёт в себя, и вы сможете поговорить с ним.

— Слава Мерлину! — с облегчением воскликнула МакГонагалл. — Тогда я не буду вам мешать, пойду к себе и прилягу, — она уходила, не потому что ей было безразлично, но ради Гарри Поттера... ради его отца.

— Минерва, — притормозил её зельевар, — отпустите мистера Лонгботтома из моего кабинета. Скажите, что он заработал свой годовой счёт.

— Это должно что-то означать? — недоумённо буркнула гриффиндорка, выходя из помещения.

Проводив коллегу нечитаемым взглядом, Северус развернулся к медсестре:

— Можно увидеть мистера Поттера? — заметив недоверчивое выражение женщины, он произнёс: — Я не собираюсь говорить с ним, разговоры могут подождать до завтра.

Целительница помолчала.

— Не больше пятнадцати минут, Северус.

Едва заметно кивнув, мужчина плотно прикрыл за собой дверь. Мадам Помфри не знала причин, по которым недекан Гарри Поттера сидит в его палате, тогда как декан пошла отдыхать, но она точно помнила, что ни к одному слизеринцу, который попадал в Больничное крыло, зельевар не приходил. И как мудрая женщина, повидавшая на своём веку множество ран и болезней, неразличимых человеческому глазу, с радостью поняла, что здесь имеет место одна из таких, что не вылечить ни лекарствами, ни заклятиями, ни временем, ни расстоянием. Поэтому она окинула комнату лёгкой сетью отталкивающих и заглушающих чар и отправилась поить несчастных студентов, умудрившихся простудиться в первый же день, Перечным зельем.

* * *

Спустившись в подземелья, профессор МакГонагалл открыла дверь в класс зельеварения и замерла: за столом Снейпа мирно спал его «любимый» студент — Лонгботтом. Приглядевшись, женщина ахнула: третьекурсник из Гриффиндора замещал профессора зельеварения! Только администрация школы знала об этих чарах: никто из студентов не мог сесть на место преподавателя и при этом не быть обвитым железными цепями вокруг шеи. Эти жёсткие меры остались в Хогвартсе ещё с незапамятных времён, чтобы оградить студентов от искушения, а преподавателей от неудобных ситуаций. Каждый последующий директор пытался снять эти чары, ибо хотя бы раз в десять-двадцать лет кому-то из сорвиголовов приходили в голову блестящие мысли: пошарить на учительском столе или посидеть на стуле. Альбусу удалось добиться того, что цепи перестали душить злоумышленника...

Значит, Северус сознательно оставил Лонгботтома замещать себя! Это было больше, чем невероятно, это было... ради Гарри Поттера.

Рядом с мальчиком аккуратной стопочкой возвышались контрольные работы пятого курса. Минерва восхитилась выдержкой гриффиндорца. Он смог провести урок, опережающий собственную программу третьекурсника на два года! Он справился с присутствием неуёмных Уизли, на которых жаловался даже Флитвик: при всей его сдержанности, гоблину не всегда хватало терпения на проделки близнецов. А мальчик сумел принять авторитет учителя, подчинившись магии замка Хогвартс — на это способен далеко не каждый маг. Это было больше, чем невероятно, это было... ради Гарри Поттера.