Палочка для Рой (джен)

— Мы ничего не видели, — продолжал упорствовать Гарри. — Тейлор велела нам спрятаться в пещере, а сама вышла им навстречу одна.

При этом он тактично умалчивал о том, что я заставила их спрятаться под увеличенной мантией-невидимкой внутри открытого сундука Драко, положенного набок. Внутри было вполне достаточно места, чтобы они могли укрыться все трое, и при этом они могли выстрелить взрывным заклинанием в любого, кто их обнаружит.

Конечно, если бы нападавший догадался просто захлопнуть крышку сундука, у них не осталось бы никаких шансов, но если бы Пожиратели Смерти все же дошли до сундука, я сомневалась, что у ребят остались бы хоть призрачные шансы на выживание.

— То есть ты утверждаешь, что одиннадцатилетняя девочка вышла против шестерых Пожирателей Смерти в одиночку? — недоверчиво переспросил у него аврор. Я подозревала, что аврора проверял лично Грюм, иначе его одного в комнате с Гарри бы не оставили.

Авроры развели нас всех по разным комнатам и допрашивали по отдельности.

— Я не знаю, что случилось, — сказал Гарри. — Были какие-то крики и звуки взрывов, а потом ничего. Это длилось совсем недолго.

У меня едва хватило времени трансфигурировать металлические сети обратно в паутинки и заставить пауков смотать их до прибытия авроров.

— Что она сделала потом?

— Вернулась, — сказал он. — Сказала, что Пожиратели Смерти исчезли.

— Вы не видели следов крови в лесу? — спросил аврор.

— Она не выпускала нас из пещеры, — признался Гарри. — До тех пор, пока не удостоверилась, что приближающиеся люди — на нашей стороне.

Прибирая за собой, я очень торопилась, и пропустила отрезанную человеческую голову.

По столу передо мной грохнул кулак.

— Что случилось с Пожирателями Смерти? — допытывался Грюм. Он неотрывно глазел на меня своим искусственным глазом. По-видимому, это должно было меня запугивать, но я в своей прежней жизни встречала людей, выглядевших почти столь же некрасиво.

Я пожала плечами:

— Пропали и больше не вернутся. Не правда ли, здорово?

Мы, казалось, дискутировали с ним уже несколько часов кряду, и я видела, что Гермиона и Невилл в соседних комнатах клюют носами. А Гарри выглядел полным сил. И дело было не в адреналине — я не могла с уверенностью сказать, отчего он остаётся столь бодрым.

Возможно, просто оттого, что каждая минута, проведённая в компании авроров, была для него минутой, когда не нужно ехать домой.

— Одиннадцатилетняя девочка никак, ни за что не сможет убить шестерых Пожирателей Смерти сама по себе, без посторонней помощи, — сказал Грюм.

— А я и не признавалась ни в каких убийствах, — с прохладцей сказала я. Мы возвращались к этой теме уже не в первый раз. Это был старинный приём по оказанию давления — допрашивать кого-то достаточно долго, и рано или поздно он сломается и признается в чём угодно, лишь бы выйти из этой комнаты. — Кроме Пожирателя Смерти на крыше поезда.

В этом случае были свидетели — Ведьма-Лоточница и Гарри. Ложь про этот эпизод ничего мне не дала бы.

— Я видел воспоминания Поттера об этом, — сказал он. — Ты ведь знала, куда нужно резать, правда?

— Как я уже говорила, я выросла в опасном районе.

— А в каком это, напомни? — вдруг спросил Грюм. Это было что-то новенькое — такого вопроса он ещё не задавал, и я вытеснила вызванную вопросом тревогу в своих насекомых.

— А я и не говорила, — сказала я. — Местечко рядом с Бостоном. Вы о нём не слышали.

Называть область, откуда я родом, было достаточно безопасно. Любой грамотный лингвист легко определил бы это и так, просто послушав мою речь. Я не могла притвориться, что родом, скажем, из Техаса — для этого было уже слишком поздно.

— А ты попробуй, скажи, — сказал он. — Я успел кое-где побывать.

— Если вы видели воспоминания Поттера, почему вы до сих пор нас держите? — спросила я, меняя тему разговора. Я не могла позволить ему продолжать эту линию расспросов.

— Я до сих пор не видел твои, — с вызовом ответил он.

— И не увидите, — сказала я. Увидев выражение его лица, я пояснила: — Давайте на секунду представим, чисто гипотетически: одиннадцатилетняя девочка на самом деле победила пятерых Пожирателей Смерти. На такое неспособен даже взрослый волшебник, если только у него не столько же умений и опыта, как у вас или Дамблдора.

Он медленно кивнул, не спуская с меня глаза. Интересно, мог он через него использовать легилименцию?

— Значит, ей пришлось бы использовать всякие грязные трюки, которые она только смогла бы придумать, и ещё сверх того, — добавила я, — Ваш отдел наполнен людьми, которые служат нынешнему Тёмному Лорду. Как только они узнают эти трюки — в следующий раз им будет легче убить эту девочку.

— Значит, хочешь свои трюки оставить в тайне, — сказал он. — Даже то, как тебе удалось отрубить человеку голову, притом что следов такого заклинания в твоей палочке не найдено?

Для последних заклинаний я пользовалась палочками Пожирателей Смерти. Трансфигурировала паутину я своей запасной палочкой. Я поняла, что за отпущенное время никак не успею прибрать весь подлесок начисто, не оставив следов, поэтому пришлось наколдовать несколько заклинаний своей основной палочкой.

— С правильным снаряжением добиться можно многого, — я пожала плечами.

Будем надеяться, он подумает на какие-то магические инструменты. Он ведь волшебник, должен в первую очередь решить, что я каким-то заколдованным мечом это сделала, или что-то в этом роде.

Он помолчал.

— Ты убила больше людей, чем заключённые в Азкабане, — сказал Грюм. — И нашлись те, кто хочет твоей головы.

— За то, что защитила Гарри и остальных? — спросила я. — Если б я была одна, то просто направила бы метлу в сторону магловской части Британии и исчезла до следующего года.

— Они посылали бы тебе сов, пока в конце концов не выследили бы, — парировал он. — Если вдруг окажется, что ты способна убить пятерых Пожирателей Смерти, в следующий раз он пошлёт десять.

— Не пошлёт, пока не разберётся, что именно я сделала, — сказала я. — Он не может допустить, чтобы подобное повторилось. Это навредит его и так подмоченной репутации и морали его людей. Если он продолжит посылать людей в мясорубку, постепенно они начнут дезертировать.

— Вот, значит, как ты себя видишь? — спросил он. Покачал головой. Указал на себя. — Тебе не может везти вечно. Никто не проходит через такое невредимым.

Всё его тело представляло собой мешанину шрамов, оставленных проклятиями, которые невозможно вылечить волшебной медициной. Мне было интересно, сможет ли помочь пластическая хирургия, но он не был похож на человека, который согласится на операцию. В конце концов, такая внешность делала его более устрашающим, а это, наверное, помогало допрашивать людей.

А вот протез ноги ему можно было организовать гораздо лучший, даже сейчас, в начале девяностых. Если совместить волшебные методы исцеления и магловскую науку, результаты, должно быть, получатся просто потрясающие. Возможно, даже удастся создать псевдоживой протез, способный передавать владельцу ощущения при помощи магии, как лучшие образцы Технарей, что я когда-либо видела.

— Есть люди, которые хотят исключить тебя за использование магии вне школы, — поговорил Грюм. — Уверен, ты догадываешься, кто это.

— Огласите весь список, пожалуйста, — ласково попросила я.

— Внезапные исчезновения членов Визенгамота твоему положению не помогут, — проговорил Грюм. — Как бы то ни было, Поттер отправляется домой, и остальные тоже. Тебя же посадят под арест и будут держать здесь, пока не решат, что с тобой делать.

— То есть вы меня убьёте, — безэмоционально проговорила я.

По пути сюда я как можно подробней осмотрела Министерство. Я рассчитывала, что смогу найти обратную дорогу, хоть и не была уверена, с какой защитой мне предстоит столкнуться. Я ругала себя за то, что не удосужилась поскорее выучить чары хамелеона. Они казались ненужными, раз заклинание, обнаруживающее людей, оказалось столь простым.

Однако если тебя в какой-то момент никто не ищет, они и на заклинание тратить время не станут.

В этот раз Грюм отобрал у меня не только палочку, но и мошонку. Никаких шансов он мне давать не собирался.

А вот у него палочка была. Я посмотрела на неё и прикинула расстояние между нами. Стол будет мешаться, видимо, затем его сюда и поставили.

Впрочем, стол я могла и как укрытие использовать.

В вентиляции хватало насекомых; но я не была уверена, хватит ли их, чтобы отвлечь его внимание на достаточно долгое время, чтобы я успела завладеть палочкой. Он считался одним из лучших авроров, и хоть я не видела его в бою, я подозревала, что перехитрить его будет очень непросто.

— Тебя не убьют, — сказал Грюм. — Мои люди будут присматривать за тобой.

Я фыркнула:

— Пожиратели Смерти захотят мне отомстить. Оставите меня без палочки в комнате, местонахождение которой им известно — и к утру я буду мертва.

— Посадим тебя в комнату под заклятием Фиделиус, — сказал он. — Только мы с Дамблдором будем знать её местонахождение.

— А если вы оба умрёте, я помру с голоду? — спросила я.

— Вот же подозрительная малявка, а? — хмыкнул он.

— Вашу спину прикрывает Министерство, — сказала я. — Мою — никто. Даже волшебники, считающие себя на стороне маглорожденных, обычно смотрят на нас свысока.

— Будешь за расизм плакаться? — спросил он. — Я был о тебе лучшего мнения.

— Сказал чистокровный, — парировала я. — Это общество прогнило и нуждается в реформах.

— Именно так и говорит каждый тёмный лорд, — сказал он.

— А почему, вы думаете, их так много? — спросила я. — Люди недовольны своей жизнью, и когда такое происходит, всегда находится кто-то, заявляющий, что даст им то, чего они хотят.

Прежде, чем я успела сказать что-то ещё, Грюм поднял палочку.

* * *

Я проснулась в камере, расположенной… где-то. Было темно и слышно, как где-то капает вода. Возможно, это они сделали специально, чтобы я отчаялась.

Но у меня всё ещё были насекомые, и многие из них в свете не нуждались. Я могла воспользоваться их органами чувств, чтобы получить представление о комнате, в которой находилась. Тут был туалет, и раковина, и кровать, и дверь, и… всё. Ни одного окна, хотя есть вентиляция, но такая узкая, что даже в нынешнем своём теле я бы туда не пролезла.

За пределами комнаты насекомые тоже были, и хоть я могла их контролировать, оказываясь в определённом радиусе вокруг комнаты, они, казалось, забывали, где находятся. Похоже, использовать их будет непросто.

Максимум, что я могла сделать с помощью насекомых — найти ключ и попытаться подтолкнуть его как можно ближе к двери.

Следующие три дня я провела, пытаясь найти ключ или что-то, что сможет его заменить. Я исследовала Министерство с помощью своих сил; некоторые его части находились вне пределов досягаемости, но таких было совсем немного, и я смогла узнать больше, чем могла представить в самых смелых мечтах.

Здесь были залы, наполненные волшебными устройствами, и я шпионила за Невыразимцами, ставящими опыты, о которых правительство не хотело рассказывать широкой публике. Я слышала секретную информацию — в разговорах упоминали лишь малые крохи, но это было хоть что-то, и я стала делать мысленные заметки.

Я не видела ничего страшного в шантаже. По сравнению с тем, что я совершала в прошлом, шантаж был мягкой мерой. Это как выбор между убийством лидера и началом полномасштабной войны между странами. В одном случае умрёт один человек, в другом убиты окажутся миллионы.

Разумеется, иногда убийство одного человека ничего не меняло, и даже наоборот, могло воспламенить сердца масс и толкнуть их в войну. Так что это был не такой уж простой выбор, как могло показаться.

И всё же я внимательно слушала чужие разговоры, а мои насекомые записывали имена: люди, которых я посчитала Пожирателями Смерти; люди, которых я посчитала находящимися под контролем, те, кто, возможно, разделял идеи Пожирателей. Конечно, я могла ошибаться. Лишь пару раз мне удавалось подслушать по-настоящему изобличающие речи. И всё же это были зацепки для дальнейшего расследования, если, конечно, меня выпустят.

В Визенгамоте тем временем кипели страсти. Были там люди, считающие, что меня нужно не только исключить из школы, но и на всю жизнь упечь в Азкабан. Многие из них винили меня за смерть во время дуэли.

Были те, кто требовал для меня Поцелуя. С таким исходом я мириться не собиралась, даже если придётся собрать всех насекомых, что в моей власти, и бросить их в атаку, неся хаос и опустошение всему Министерству.

Сторонники у меня тоже были. Некоторые говорили, что меня нужно наградить Орденом Мерлина за спасение Мальчика-Который-Выжил, называли меня героем.

Черта, которую мне очень не хотелось переступать, была очень близка.

Наконец был вынесен вердикт. Меня решено было отпустить, но никак не сообщать в прессе о моём участии в убийствах. Согласно официальной версии, вина за нападение на поезд возлагалась на террористов-оборотней, и Гарри Поттера эвакуировали с поезда, чтобы поместить в безопасное место.

Министерство будет выставлено в хорошем свете, а моя роль — скрыта. Все были согласны в том, что я становлюсь слишком известной, и дополнительное внимание, оказанное мне, будет катастрофой.

Кроме того, Трэверса было решено уволить с должности за то, что не смог меня проконтролировать, а за Дамблдором — установить надзор. Впрочем, никакого реального влияния на директора у надзирающего не будет.

К тому времени, как дверь наконец открылась, прошло уже четыре дня, и ноги мои ослабли; я столько времени провела, контролируя рой, что почти всё это время провела в неподвижности.

К двери подошли Дамблдор и Грюм.

— Отдайте палочку и мошо… кхм… сумочку, — сказала я.

— Не хочешь узнать, как прошёл суд? — спросил Грюм.

— Я знаю, как он прошёл, — сказала я. — Единственный вопрос — что будет со мной теперь?

Дамблдор покачал головой:

— Я нашёл для вас идеально подходящую семью, с детьми. У них вы смогли бы, наверное, пожить нормальной жизнью в своё удовольствие. Но после случившегося они, по вполне понятным причинам, стали опасаться принимать вас.

— Из-за того, что я защитила Гарри Поттера?

— Из-за того, что ты — безжалостный киллер, — прорычал Грюм. — Будь у меня дети, я бы на одном континенте с тобой их держать побоялся.

— Так куда вы собираетесь меня определить? — спросила я. — На интернатуру в Азкабане или Гринготтсе?

Если в этих двух местах у меня получится сделать то же, что и в Министерстве, я ещё сильнее приближусь к победе.

— Нет, — сказал Дамблдор. — Мне пришлось попросить помощи у того, кто в иных обстоятельствах нам бы не подошёл.

— Кто это? — спросила я.

— Ремус Люпин.

— Оу… это потому, что он оборотень, да? — спросила я. Я видела его имя в списке Службы Поддержки Оборотней, которая была подразделением Отдела Контроля за Магическими Существами.

— Как ты это узнала? — спросил Грюм. Он грозно шагнул ко мне.

— Его имя немножко очевидно, вы не находите? — спросила я. Заметив непонимающий взгляд Грюма, я пояснила: — Ремус — это латинский вариант имени одного из братьев, Ромула и Рема, которые боролись за контроль над Римом. Их вырастили волки. А «Люпин» — вообще переводится с латыни как «волк». Он себе псевдоним взял, да?

Это было похоже на кличку кейпа, которая служила визитной карточкой и показывала миру истинную природу носителя. Назваться «Ремус Люпин» было всё равно, что «Рой» или «Шелкопряд», правда же?

— Уверяю вас, что Ремус Люпин — имя, данное ему при рождении, — сказал Дамблдор.

Я поражённо уставилась на них. Не псевдоним?

— Так что, оборотничество передаётся по наследству? — смущённо спросила я.

— Нет. Его укусили.

— Чуднó.

Было, конечно, странно, что Гербологию у нас ведёт профессорша Стебель,⁽¹⁾ но я думала, что это тоже псевдоним. Может, она потомственный фермер, или типа того.

Может, именно такая фамилия вдохновила её заняться гербологией.

Или, может, просто никто не воспринимал бы всерьёз профессоршу Стебель, если бы она пыталась преподавать Защиту от Тёмных Искусств.

— Вас не волнует, что он оборотень? — осторожно спросил Дамблдор.

— Если я правильно понимаю, это означает, что у него проблемы только пару ночей в месяц? — спросила я. — Меня больше волнует, не работает ли он на Пожирателей Смерти.

— А ты не знаешь? — спросил Грюм.

— В моих способностях случаются слепые пятна, — пояснила я. — А значит, мне приходится постоянно быть начеку.

— Уверяю вас, он не враг, — сказал Дамблдор. — Я использовал все средства, бывшие в моём распоряжении, чтобы убедиться, что для вас жить с ним будет безопасно.

— Ладно, — сказала я. — Но палочку всё равно верните.

Грюм скривился и бросил палочку и мошонку на пол передо мной. Он что, боялся отдавать их мне из рук в руки? Я никогда намеренно не причиняла вреда союзникам, по крайней мере, без абсолютной на то необходимости.

Я присела, зорко наблюдая за ними обоими. Подобрав свою мошну, я сунула туда руку. Несколько щепоток Перуанского Порошка Тьмы ещё оставалось, но все ножи пропали.

Свою вторую палочку я сунула Гермионе за пазуху перед тем, как в пещеру ворвались авроры. К счастью, Грюм её не видел — концентрировался на мне.

— Где мои ножи? — спросила я.

— Конфискованы во благо Великобритании, — сказал Грюм. — Как вещдок. Назад ты их не получишь.

Я скривилась.

— Круто. Пойдёмте уже, посмотрим на этого Волка Волковича, или как там его.

Если он хоть немного умел колдовать, я смогла бы раскрутить его на тренировки во время каникул.

Но на случай, если он враг, придётся оставаться начеку.

— Он был другом отца Гарри, — тихо проговорил Дамблдор. — И я просил бы вас, в качестве личного одолжения, не пырять его ножом.

— Постараюсь, — пообещала я.

Если бы у моих насекомых были пальцы, они бы сейчас дружно скрестили их за спинами.

1) Sprout — можно перевести с английского как «росток», «побег» и даже «брюссельская капуста».

Вернуться к тексту