Палочка для Рой (джен)

— Нашел её, когда заблудился, — сказал Колин. — И мне... эм-м... нужно было в туалет.

— Значит, превращается во что угодно? — спросила я.

Как я могла пропустить такое? Комнаты не было на карте близнецов, и я никогда не замечала никаких насекомых в стенах, вероятно из-за того, что пространство за ними на самом деле не являлось настоящим пространством. Когда Колин сегодня чуть ранее показал мне комнату, я была ошеломлена.

— Ничего живого, — сказал Колин. — И мне кажется, внутри всё ненастоящее. Я пытался вынести оттуда вещи, и они исчезали.

— Хорошо, — сказала я.

Сама я тут уже всё исследовала, и теперь говорила, чтобы услышали остальные. Настало время показать им, что я выяснила.

Я закрыла глаза и начала ходить туда-сюда перед стеной. Я обнаружила, что очень важно удерживать в голове разборчивое изображение желаемого, или могут случиться всякие казусы.

Дверь открылась, и мы заглянули внутрь.

За спиной дружно ахнули.

Внутри находился Броктон Бей, каким я помнила его после удара Левиафана. Разрушения, словно после бомбежки, и трупы на земле. Вечно затянутое тучами ночное небо. Безошибочно узнаваемый аромат океана в воздухе... соли и гниющей рыбы, и других, ещё более худших запахов.

— Давайте все внутрь, — сказала я.

Комната целиком растягивалась только на пару кварталов, но магия позволяла ей выглядеть так, словно всё простирается дальше. Пахло так, словно сейчас пойдет дождь. Я ощутила волну ностальгии: всё было именно так, как я помнила.

Остальные проскользнули в комнату. Все они выглядели немного встревоженными, и это было понятно, с учетом того, что мы вынудили их сделать. К нам согласилось присоединиться пятьдесят человек, и это было удивительно, особенно учитывая, что они знали, каково будет действие подписываемого ими контракта.

Никто не должен говорить об этом, под угрозой боли от наихудших проклятий, до каких только могли додуматься семикурсники. Несколько старших учеников были готовы стереть память любому, кто отказался подписать — отказавшиеся никогда бы не вспомнили, куда они отказались вступать.

Я была убеждена, что вступит меньше половины. Мы требовали многого, и я была уверена, что по крайней мере некоторые из них развернутся и уйдут.

Ушли только двое. Остальные подписали, некоторые — решительно, некоторые — колеблясь, но никто не ушел.

Было ли дело в том, что Министерство загнало их в угол? Или причина крылась в загадочной природе человека, подталкивающей к мысли, что чем больше жертва — тем ценнее то, ради чего ты приносишь эту жертву.

Можно ли считать это личной преданностью мне? Раз уж я закрыла собой целый класс от дементоров, маглорожденные теперь смотрели на меня иначе. Полезно, но, почему-то, неловко. Даже дома, когда меня звали Шелкопряд, люди боялись и уважали меня, но никогда не выказывали такой преданности.

Те двадцать, что стояли и сражались, присоединились к тридцати ученикам из больничного крыла. Разношёрстная группа, смесь всех курсов — от второго до седьмого. Колин Криви оказался единственным первокурсником. Я подозревала, что остальные первогодки были убеждены, что им просто нечего предложить.

Гарри и Невилл оказались единственными не-маглорожденными.

Дверь закрылась за последним из отстающих, и я выглянула наружу, хотя этого и не требовалось. В коридоре, одном из тех, где не висели картины, никого не было.

Я повернулась к собравшимся, и на лицах их читалось дурное предчувствие.

— Мы будем изучать ведение войны в условиях города, — сказала я. — Это самая мерзкая и уродливая разновидность военных действий из всех. Большинство магловских войн проходят на расстоянии... сбросил бомбу, и всё кончилось легко и быстро. Вам даже никогда не нужно будет задумываться об убитом вами. Даже убийство при помощи огнестрельного оружия зачастую происходит на таком расстоянии, что подстреленный вами и на человека-то не похож.

Я шагнула к ним.

— У нас нет такой возможности. Заклинания медленны и неточны, и это означает, что для уверенного удара вам надо приблизиться так, чтобы видеть зрачки противника.

— Мы что, вступили в армию? — Колин был среди нас самым младшим, и выглядел также.

По сравнению с остальными он казался крошечным, да и нервничал сильнее, чем большинство. Хотя, когда он посмотрел на меня, в глазах его читалось преклонение перед героиней.

Я бы предпочла, чтобы он не посылал свои фотографии в «Ежедневный Пророк» и «Придиру», но Колин был убежден, что они принесут только пользу. Неясным оставалось пока и то, будут они опубликованы или нет, и какого рода история из всего этого получится.

Если повезет, то гнев общественности вынудит убрать дементоров из школы. Впрочем, в таком исходе я сомневалась, не с нашим везением. Без сомнений, Министерство быстро объявит всё ошибкой, или, может, заявит, что маглорожденные каким-то образом сами приманили дементоров в замок.

— Мы будем учиться выживать, — сказала я, глубоко вдохнув.

Сделала жест, и четверо семикурсников шагнули вперед.

Из кучи у моих ног я вытащила несколько тёмных плащей и протянула им.

— Первое, что я хотела бы сделать — показать вам, как выглядит настоящее сражение, — пояснила я. — И для этого нам потребуются враги. Эти парни будут изображать Пожирателей Смерти, а вы... вы будете изображать самих себя. Удачи.

Я уже поработала с этой четвёркой над стратегией. Мы прошлись по местности, и я рассказала им, что от них требуется. Все четверо взмахнули палочками вокруг себя, и мгновение спустя их тела замерцали, а затем исчезли.

Раздался звук тяжёлых шагов, и мгновение спустя четверо из стоящих и глазеющих детишек упали, пораженные невидимыми оглушающими заклинаниями. Остальные всё ещё таращились. Это не лучшим образом говорило о скорости их реакции. Придётся над ней поработать.

— Думаю, вам самое время убегать, — заметила я.

Они рассыпались в панике. Половина полегла в первую же минуту.

Приятно было видеть, что среди них не оказались Гермиона, Невилл и Гарри. В прошлом году мы тренировались один на один, не в тактике работы группой, но я по крайней мере научила их, как двигаться и уклоняться.

Слегка пригнувшись вбок, я уклонилась от оглушающего, которым запустил в меня один из семикурсников. Он был известным шутником, и я ожидала чего-то подобного. Не глядя, я направила палочку за спину и запустила в него жалящее проклятие.

Больше в меня никто заклинаниями не бросался.

Я следила за всем происходящим при помощи насекомых. Некоторые из учеников пытались спрятаться, но это оказалось бесполезно против невидимого врага.

Чтобы победить всех, потребовалось пять минут. Гермиона пала предпоследней, а последним — Гарри. Он оказался удивительно проворным и быстрым, и некоторые из оглушённых уже очнулись и наблюдали за тем, как семикурсникам пришлось собраться вчетвером, чтобы расправиться с Поттером.

Я брала на заметку и остальных, кто продержался дольше других — у них был потенциал.

Когда все, наконец, очнулись, я сказала:

— Если бы это были настоящие Пожиратели Смерти, то вы бы все оказались мертвы.

— Мы не можем сражаться с Пожирателями Смерти! — крикнул Колин.

В голосе его слышалась лёгкая паника.

И он был не единственным. Я видела, что большая доля уверенности, с которой группа входила в комнату, теперь исчезла. Я не могла позволить, чтобы так всё и осталось. Эти детишки не были Стражами-новобранцами. Они не подписывали контракты о вступлении в военизированную организацию. Значит, действовать нужно мягче.

— Я покажу вам, как, — сказала я. Замерла. — Что вы знаете о волках?

— Они как собаки, да? — спросил четверокурсник. — Только более жестокие?

Если бы это была группа чистокровных, то они бы и такого не знали. Но маглорожденные смотрели телевизор; для них понятие о волках было сформировано бесчисленными драмами и, возможно, документальными фильмами о природе.

— Они охотятся стаями, — ответила Гермиона. — Нападают со всех сторон.

— За исключением сражений с Дамблдором или самим Тёмным Лордом, большинство волшебников падут, если столкнутся с достаточным количеством заклинаний. Вы, вероятно, никогда не будете настолько хороши, чтобы побить Пожирателя Смерти самостоятельно. Но если вас будет десять?

— Ты вроде бы побила шестерых Пожирателей Смерти, будучи первогодкой, — сказал шестикурсник.

Он пристально смотрел на меня.

— Я жульничала, — откровенно призналась я. — Меня не волнуют честь, героизм и прочая показуха. Когда люди пытаются убить меня, я убиваю их в ответ, и даже больше. В Библии говорится «глаз за глаз»... я не верю в это. Если они заберут у меня один глаз — я вырежу им оба глаза, отрежу руки и ноги... и, вероятно, сделаю так же с их друзьями, просто на всякий случай.

Некоторые поморщились, но остальные, кажется, восприняли нормально.

— Я не жду от вас того же, — сказала я. — Мне пришлось пережить кое-что, а ваши жизни, скорее всего, прошли лучше. Но если вы намерены выжить, то вам придётся стать прагматиками. Вы знаете, каков наш девиз…

— Хитрый, как Слизерин, храбрый, как Гриффиндор, умный, как Рейвенкло, и верный, как Хаффлпафф, — ответили все.

Этот девиз придумала Гермиона. Она сказала, что нам нужно нечто, показывающее, что мы больше, чем наши факультеты. Система факультетов или домов была создана, чтобы разъединять нас, а нам требовалось единство.

— Чтобы выжить, нам потребуются качества всех факультетов. Просто быть лучше, чем они — недостаточно, нам требуется ткнуть их носом в этот факт. Они считают, что маглорожденные плохи в магии — значит, мы будем первыми в наших классах. Они думают, что мы хуже их? Мы докажем, что они неправы.

— Как? — спросил Колин. — Они могут заниматься магией летом, и у чистокровных есть репетиторы.

— Мы будем помогать друг другу, — объяснила я. — Если кто-то из нас плох в чём-то, то остальные помогут ему стать лучше. Если мы увидим, что кого-то травят, то не будем этого терпеть. Если вы недостаточно храбры, чтобы действовать самостоятельно, идите и приведите учителя или кого-то, кто сможет действовать.

Я уже давно размышляла над данным вопросом.

— Система работает против нас. Разрешение использовать магию во время летних каникул даёт чистокровным огромное преимущество перед остальными, так же, как домашние библиотеки и репетиторы. Противопоставить этому мы можем только упорный труд.

Гермиона подошла и встала рядом со мной.

— Вы все подписали контракт, — объявила она. — И вы все знаете, что будет, если расскажете об этом кому-нибудь вне данной комнаты. Официальная легенда такова, что мы собирались создать организацию, но посчитали, что у нас на неё не хватит времени.

— Если есть кто-то, кого вы хотите предложить кандидатом на участие, то подходите к нам, и мы всё обдумаем, — добавила я.

Я преднамеренно не подписала контракт, и не была ограничена его положениями. Никто не выразил сомнений на данный счет, и я сочла это хорошим знаком.

Тот факт, что никто не подвергал сомнению право двух девочек второго года обучения принимать решения за семикурсников, сам по себе был чудом. Рядом с шести- и семикурсниками мы выглядели нелепо. В обычном мире они смотрели бы на нас, как на детей, но здесь никто не смотрел на меня как на ребёнка.

— Теперь пришло время заняться изучением тактики, — сказала я. — Давайте разделимся на отряды по пять человек. Я хочу, чтобы в отрядах были ученики разных годов обучения; это заставит тех, кто младше, не отставать.

— Это не будет сдерживать некоторых из нас? — спросил Джеффри.

— Позже я займусь с вами расширенными тренировками, — ответила я. — Вы будете лидерами пятёрок, и вам нужно будет научиться командовать.

На этих детишек у меня имелись планы. Я бы, может, и испытала чувство вины, но альтернатива моим занятиям была ещё хуже. По крайней мере, я собиралась помочь им научиться защищать себя самостоятельно.

— Хорошо, — сказала я. — Первое, чему я собираюсь научить вас, это укрытия. Кто скажет, что единственное может отбить убивающее проклятье?

— Гарри Поттер? — спросил Невилл.

Все засмеялись, и настроение в комнате резко изменилось. Правильно сделала, что вовлекла Невилла в это дело. Люди, знавшие его, обожали Невилла, несмотря на то, что он являлся чистокровным.

— Кроме него, — сказала я. — Настоящие физические препятствия, барьеры могут остановить его. Я размышляла над тем, почему волшебники не используют ростовые щиты, чтобы останавливать Аваду. Казалось, их легко можно зачаровать, дабы они парили перед вами.

— Щит блокирует обзор, — сказал Джеффри. — И он не остановит целое множество заклинаний.

— Магловская полиция использует прозрачные пластиковые щиты, — ответила я. — Почему бы не использовать их?

— Хороший волшебник просто взорвёт щит, и после этого ударит тебя убивающим проклятьем, — сказал шестикурсник. — Или трансфигурирует щит в нечто иное.

— И пока он этим занят, у тебя есть время послать на него кишечно-опорожнительные чары, — возразила я. — Как по мне, это победа.

— Что, если ты встретился больше, чем с одним волшебником? Тогда они смогут расколоть его намного легче, чем обычный щит, верно? — спросил Колин.

— А что, если ты используешь на нём укрепляющие чары? — спросила Гермиона в ответ. — Тогда он сможет защитить тебя также и от других заклятий.

— Нам следует поразмыслить об этом, — заметила я. — Но правда в том, что большую часть времени щита у вас не будет. Это означает, что вам нужно научиться использовать окружающую вас местность. Кто из вас смотрел боевики?

Все, кроме Невилла и Гарри, подняли руки.

— Некоторые вещи, показанные в этих фильмах, ошибочны. Использование двух пистолетов означает, что вы промажете из обоих. Пули прошьют дверь автомобиля насквозь. Если вы хотите спрятаться, то автомобиль предоставит прикрытие, но не защиту. Если вам нужна защита, то прятаться следует за колесами или двигателем. Есть и другие вещи, но в фильмах верно показано то, что людям стоит искать укрытие, когда вокруг начинают летать пули.

— Выглядит не очень-то по-волшебному, — пожаловался шестикурсник.

— Лучше быть живым маглом, чем мёртвым волшебником, — ответила я. — А живым волшебником так ещё лучше. Как проходят битвы для большинства волшебников?

— Один на один, — ответил Джеффри. — Сильнейший побеждает.

— И вы просто надеетесь, что тот, кто за вас, окажется быстрее, чем тот, кто за них, — объяснила я. — Мы не можем позволить себе такой роскоши. Если хотим победить, нам придется сражаться как маглы.

— У нас нет огнестрельного оружия, — нервно заметил Колин.

— То, что я американка, не означает, что я одержима огнестрелом, — сказала я. Посмотрела на выражения лиц. — Правда... это не из-за того, что я американка.

Похоже, все считали, что я воспользуюсь огнестрельным оружием.

Я могла понять привлекательность такого решения, но огнестрельное оружие, если ты не являлся экспертом в нем, было слишком сложным для трансфигурации. Было важно, чтобы части оружия работали как единое целое с очень маленькими допусками. Огнестрельное оружие было громким и шумным, и я всё ещё не была уверена, что заклинание щита не остановит пулю. На самом деле, я подозревала, что остановит. Но пуля, выпущенная из ружья со сверхзвуковой скоростью, могла убить волшебника до того, как он успел бы наколдовать заклинание.

Важно ещё, что мы находились в Великобритании. Там, дома, я легко смогла бы достать огнестрел и взрывчатку. Здесь же я даже не знала, откуда начинать.

Хотя у меня уже были другие идеи. Засады под невидимостью, с превосходящими силами. Многочисленные волшебники, посылающие волнами взрывающие проклятия, выступая в роли артиллерии. Волшебники на метлах, выступающие в роли ударного отряда в стиле «удар-отход».

Но вначале мне нужно будет обучить их основам. Обучить их работе в команде, тому, как двигаться, как искать укрытие. Изучить требовалось многое, и я не знала, сколько у нас ещё времени осталось.

— Давайте просто разделимся на группы, — устало выдала я. — И посмотрим, удастся ли нам превратить всех вас в людей, которых будет бояться Министерство.

— Почему Министерство? — спросил Джеффри.

— Потому что мы не сможем запугать Пожирателей Смерти, — объяснила я. — И нас Министерство будет бояться сильнее, чем Пожирателей.

— Что? — в этот раз слово взяла Гермиона.

— Задумайтесь. Вдруг Тёмный Лорд возьмёт верх — всё по большей части останется так же, как и сейчас, по крайней мере, для Министерства. Будучи чистокровным, всё, что нужно — не высовываться, не возмущать спокойствие слишком уж сильно, и с тобой всё будет в порядке. Для полукровок всё окажется хуже, но только для маглорожденных это будет катастрофа.

— Но с чего бы им бояться нас? — спросила она.

Гермиона выглядела озадаченной.

— Потому что мы олицетворяем собой коренные перемены. Они боятся, что мы потребуем часть из того, к чему привыкли... электричество, телевидение, шариковые ручки. Ещё важнее, если мы наберём силу, то им придется потерять власть — этого они тоже боятся. Они расслабились, почивая на лаврах своих предков все эти тысячи лет, и сама мысль, что им, возможно, придется по-настоящему трудиться, чтобы найти своё место в мире, приводит их в ужас.

Власть была некоей универсальной константой. Неважно, в каком мире я находилась, можно было гарантировать, что власть всегда будет той же самой. Люди, обладающие властью, сделают всё, что в их силах, чтобы сохранить её.

— Итак, народ, группами по пять!

Оставалось только надеяться, что этого окажется достаточно.