Тропой василиска (джен)

За время, проведённое в Арсхоте, Гарри познакомился с несколькими зельеварами и алхимиками из Европы. Было удивительно встретить столько магов, которые так тонко и глубоко понимали искусство зельеварения. Среди них оказались немцы, французы, чехи, итальянцы, норвежцы. Двое были из Бельгии; когда они узнали, что Гарри — ученик профессора Снейпа, то отозвались о нём с большим уважением и пожелали Гарри успехов в достижении мастерства. С одним молодым мужчиной двадцати пяти лет, приехавшим из Греции, Гарри до хрипоты обсуждал нейтрализующие свойства наперстянки и крапивницы. Собеседники наслаждались компанией друг друга, пока Ремус не намекнул на поздний час и не увёл Гарри в гостиницу. На прощание новый знакомый, Аристо, протянул торопливо нацарапанный на куске пергамента адрес и пожал руку.

В последний день конференции профессор Снейп подошёл к Гарри и отвёл его в сторону:

— Перед тем, как мы выступим, я хотел бы ещё раз убедиться, что некоторые моменты останутся неизвестны широкой публике, мистер Поттер. Вы должны придерживаться основной линии, щекотливые вопросы я беру на себя, как и было решено, ясно?

― Да, сэр, ― ответил Гарри, не переставая дёргать край белой мантии. Его глаза встревоженно блестели, пальцы то и дело лохматили уложенные добрый десяток раз волосы.

Профессор вздохнул и, отцепив пальцы Гарри от мантии, поправил ему воротничок.

— Не буду просить вас не волноваться, но держите себя в руках, мистер Поттер. Во многом от этого выступления зависит ваше будущее. Я буду рядом.

Гарри резко кивнул и поднялся на помост вслед за Учителем. Их уже объявили и представили. Ремус, который ждал их у лестницы, встал справа за кафедрой, Гарри — слева. Слово взял профессор Снейп. Его низкий звучный голос каскадом разнёсся по рядам амфитеатра:

— Веками волшебный мир подвергался различным проклятиям, связанным с угасанием нашей культуры и потерей Древней магии. Ликантропия — одно из таких наказаний. Мы знаем, что Истинные оборотни исчезли ко времени основания Круга Медиумов, а те, кто выжил, пожалели об этом. С началом эпохи Круга маги боролись с ликантропией. Чародеи, волхвы, алхимики, нумерологи, исследователи и зельевары начали свои опыты в попытках одержать верх над чуждой каждому магу природой оборотня. Многие из них не только посвятили этому годы, но и положили на алтарь науки свои жизни. Сильные, умные волшебники искали путь к исцелению, некоторые из них — находили. Такие как Салазар Слизерин, который писал трактаты об оборотнях на парселтанге; его знания необходимо было скрывать ради тех немногих волшебников, кому Слизерин смог помочь. Франческо Пелличи — итальянский алхимик, спасший популяцию оборотней от Инквизиции, изучал их кровь в составе различных зелий. Целые поколения ведьм в Пенсильвании передавали свои заветы от матери к дочери. Именно они — хранительницы Воющего леса, держали в узде потомков Дракулы, заботясь о щенятах обращённых людей в своей деревне. И, наконец, мсье Грюон — великий французский алхимик, чьи широчайшие познания в науке, позволили ему, опираясь на наследие предков, создать и записать рецепт избавления, слова спасения для многих и многих магов, чьи жизни оказались разрушены из-за проклятия ликантропии.

Зал слушал, затаив дыхание. Страстная речь профессора — Мастера, который собственной жизнью прошёл через каждое слово, захватила даже самых равнодушных, если такие были. Маги внимали ему, проникаясь до мурашек по коже, до дрожи восхищения. Дальше Снейп говорил ровно, быстро и чётко.

— Опираясь на труды Грюона, мне и моему Ученику удалось воспроизвести рецепт Ликантропного зелья, приготовить зелье, — здесь Снейп позволил себе остановиться, с удовольствием отметив, что зрители вспомнили о необходимости дышать, — и убедиться в непревзойдённом мастерстве мсье Грюона. Здесь я передаю слову мистеру Поттеру.

Пока стихал шум аплодисментов, Гарри успел просмотреть свои записи. Ломающийся голос слегка хрипел, но с каждым словом Гарри чувствовал себя всё уверенней:

— Рецепты алхимика Грюона просты в толковании. Artemisia absinthium, роpulus trеmula, venecian argentum — эти термины доступны каждому, кто знаком с зельеварением и гербологией на уровне школьной программы. Ключевым моментом оставался катализатор, который позволил бы довести раствор второй стадии до кипения. Здесь мы долго думали, какая функция в катализе реакции необходима в первую очередь. Некоторые догадки, подтверждённые нумерологическими расчётами, оказались неожиданными для нас самих. Теперь нам известно, что Ликантропное зелье допускает использование как минимум трёх различных по своей природе веществ. И каждое из них существенно влияет на процесс приготовления. В частности, мы узнали, что катализатором может служить кровь дементора, отданная добровольно.

Зал наполнился потрясёнными возгласами и перешёптываниями, Гарри замолк. Слово взял профессор Снейп.

— Мы никогда не думали, что с дементорами возможно договориться. Они — создания Круга Медиумов для охраны нашего мира от энергии извне. Как оказалось, их условия приемлемы, хотя и не понятны: око за око, глаз за глаз. Эти слова принадлежат Древней магии, и мы никогда бы не подумали, что сможем использовать это выражение в мирное время. Здесь, — профессор достал из внутреннего кармана фиал с чёрной, как смола, жидкостью, — кровь дементора.

Некоторые встали со своих мест. По залу пронеслись шепотки.

— Теперь мы знаем, что у дементоров она есть, — насмешливо произнёс Снейп. — Более того, в процессе приготовления кровь дементора, отданная добровольно, способна поглотить самые разрушительные последствия.

Повинуясь лёгкому кивку профессора, Гарри перехватил доклад.

— Всем известно, что дементоры питаются энергией. Самая мощная энергия — это жизнь, живая душа. Дементоров называют также вестниками смерти, потому что их появление зачастую заканчивается гибелью живого существа. В древних трактатах часто цитируется фраза «кровь есть душа». А кто как не дементоры способны преобразовывать настолько метафорическое понятие?

— Процесс варки зелий оставался под контролем, но сила, которая выплеснулась при взаимодействии полыни и осины с высокой температурой, могла бы убить меня или мистера Поттера, — продолжил Снейп, — если бы не «жертва», которую мы принесли. Пока зелье не классифицировано международными стандартами, но уже сегодня есть все основания полагать, что в школьную программу его не включат в виду сложности изготовления.

Потрясение на лицах лучших умов алхимии стало для профессора достойной наградой за двадцать лет ожидания. Снейп повернулся к Люпину.

— Во время последнего полнолуния, двадцать первого августа, я был оборотнем. Два дня назад комиссия по контролю над опасными магическими существами Британского королевства признала меня человеком и полноправным членом магического сообщества. Это зелье работает, — просто сказал Люпин. — За последние несколько дней я обращался в новоприобретённую анимагическую форму, и если у вас остаются какие-либо сомнения, я могу продемонстрировать это сейчас.

Члены конференции взволнованно зашушукались. Снейп глубоко вздохнул и расправил плечи, Гарри ещё раз просмотрел записи, Ремус оглядывал собравшихся. Всё было так же, как и в Министерстве, только здесь страх и недоверие сменились тщательно замаскированным под научный интерес любопытством. С первого ряда поднялся, опираясь на трость, пожилой господин. Его длинные седые волосы каскадом спускались к поясу, огибая высокий бледный лоб. Он протянул руку к Люпину, на пальце блеснуло кольцо. Заговорил он сухим дребезжащим голосом, медленно, как будто каждое слово обещало стать последним:

— Мистер Люпин, несомненно, ваше присутствие делает честь вашим коллегам. У нас нет никаких оснований не верить вам. Но мы все, — он развернулся к залу, — учёные люди, потому просим предоставить факты.

Ремус кивнул и вышел из-за кафедры. Снейп взмахнул палочкой.

— Animagus Transformero!

На месте человека стоял крупный поджарый волк. Стоял, как и полагается, на четырёх лапах, не неся никаких признаков оборотня. Охристая густая шерсть покрывала спину, ноги, грудь. У Люпина-волка не было залысин как у оборотней, никаких коротких губ, едва прикрывающих алые дёсны, только пушистый опущенный хвост и спокойный, по-человечески осмысленный взгляд.

Маг медленно изучал волка: склонившись к Люпину, он едва ощутимо коснулся шерсти, дотронулся пальцем до кончика носа, после чего выпрямился и медленно кивнул профессору Снейпу.

— Finite Incantatem!

Гарри с гордостью смотрел, как многочисленные Мастера обступают отца со всех сторон, чтобы задать ему животрепещущие вопросы. Заметив взгляд крестника, Ремус улыбнулся и подошёл к нему.

— Это лучший день в моей жизни, — признался Гарри. Было что-то грандиозное в осознании, что теперь обещание, данное самому себе на первом курсе, исполнено. Гарри мог с уверенностью сказать, что проделал работу сына, который достоин отца-зельевара. И может быть, теперь папа будет им гордиться.

На обычно хмуром, неприступном и строгом лице профессора разгладились морщинки, исчезла складка над переносицей, глаза засверкали азартом учёного. Его затянул водоворот науки.

* * *

На помост вышла последняя пара магов. Драко повернулся к профессору Флитвику, с нетерпением ожидая очередной истории. Они третий день находились на Дуэльном поприще, так называлось соревнование лучших мастеров в области чар и сражения. За это время Драко наблюдал бесчисленное множество дуэлей, которые участники не стеснялись проводить на каждом углу, конечно, не переходя границ дозволенного. Волшебники предпочитали классическую методику, поэтому в дуэлях главным было не одержать победу, а показать своё мастерство в сочетании с чарами другого мага. Выигрывал тот, кому комиссия присуждала больше очков.

Драко был очарован. Маги, будто невесомые танцоры, поднимали себя в воздух, возводили водопады, потоки огня, создавали из воздуха бушующие ураганы и управляли всем, изящно взмахивая палочками. Вокруг них вихрями вспыхивали и кружились искры, а дуэлянты заразительно улыбались, наслаждаясь ощущениями собственной магии. Снова, и снова взмахивали они палочками, посылая сопернику песочные плети, стальные стрелы и молнии из разреженного воздуха, которые те, с таким же мастерством и лёгкостью, отправляли назад, превращая песок в стаи птиц, стрелы — в парящие розы, тюльпаны, нарциссы, а молнии — разбивали о каменные стены.

Когда на помост поднималась следующая пара дуэлянтов, профессор Флитвик неизменно рассказывал о каждом из них ученику. Он перечислял интересные факты из биографий, делился собственными впечатлениями, комментировал манеру сражения. Будучи одним из старейших чародеев Европы, маленький полугоблин увидел многое на этом поприще и стремился передать все свои знания Драко.

В этот раз Флитвик ничего не стал говорить, а довольно подмигнул ученику и сел удобней. Драко ничего не оставалось, как последовать примеру профессора. По площадке разнёсся усиленный динамиками голос:

— В завершение Дуэльного поприща мы представляем вашему вниманию представляется показательная дуэль членов Высшей лиги. Мсье Антуан Д'Азар и мсье Жан Лекок. Победитель получит возможность привести к участию в следующем турнире любого мага, вне отборочных состязаний.

— О, клянусь моей палочкой, это будет грандиозное зрелище! — пискнул профессор, возбуждённо болтая короткими ножками в воздухе. Он радостно помахал рукой соревнующимся, не думая о том, что едва ли маги увидели его из-за щита от заклинаний и большого расстояния. — Драко, это то, ради чего вы здесь! Но! Я ничего вам не скажу! Смотрите сами! Тот, что стоит справа, мсье Лекок, а слева — мой дорогой друг, мсье Д'Азар.

Таким довольным и откровенно счастливым Драко не видел Флитвика никогда. К чести профессора надо сказать, что тот обыкновенно имел трудолюбиво-завлекательный настрой и в плохом расположении духа бывал редко. Сдержав улыбку от открытой детской непосредственности, Драко настроил омнинокль и повернулся к помосту с чародеями.

В воздухе вспыхнул сноп искр, дуэль началась. Оба мага были в защитных мантиях. Лекок в узком белом сюртуке, который доставал ему до лодыжек, с широким голубым поясом и металлическом нагруднике. Чародей двигался резко, часто крутился вокруг собственной оси, перемещаясь в пространстве, возникая то спереди, то из-за спины соперника. Из палочки вылетали разноцветные лучи и в полёте превращались в путы, огненные плети, песчаные бури. Другого оружия у Лекока не было, или он его скрывал.

Мсье Д'Азар, напротив, предпочитал неброскую боевую мантию, привычного Драко тёмно-зелёного цвета. В руках он держал палочку и небольшой клинок, который был длиннее палочки раза в два. Д'Азар двигался мягко, изящно, но сохраняя скорость. Он мгновенно перетекал из одной позиции в другую, не давая Лекоку оказаться за спиной. Лучи заклятий отлетали от лезвия клинка. Палочка демонстрировала не только острый ум хозяина, превращая огненные плети в виноградные лозы, что стелились под ногами, но и его широчайшую эрудицию, и многогранное использование чар.

Одна из ветвей под ногами змейкой заструилась по помосту, приближаясь к Лекоку, который был занят созданием лассо из толстой цепи. Повинуясь магии Д'Азара, лоза ветвилась, словно вода, уходящая по нескольким рукавам реки, листья становились гуще, и вот на месте тонких лиан вырастает живая рука, которая ещё совсем немного и целиком скроет замешкавшегося чародея. Но тот успевает закончить лассо, и тяжёлая цепь тараном пробивает нежную листву винограда, устремляясь к её садоводу. Маг неуловимо взмахнул палочкой, и цепь обратилась белыми лепестками, ещё один взмах — и целое облако лепестков отлетает в сторону трибуны комиссии, окружая почтенную леди Дюара ароматом роз. Губы беспристрастной судьи тронула благосклонная улыбка.

Д'Азар галантно поклонился ликующей толпе и повернулся к сопернику. Ему навстречу летели осколки мраморных листьев — всё, что осталось от зелёной лозы, на другом конце помоста Лекок, победно ухмыляясь, продолжал шептать и вырисовывать движения палочкой. Даже показательная дуэль не могла кончиться вничью, и Лекок прекрасно понимал это. Ему было за что сражаться. Привести на Поприще собственного сына, да ещё вне отборочных испытаний — разве не лучшая цель?

Когда палочка завершила плетение, каждый из осколков мрамора утроился. Д'Азару было некуда отступать. Видимо, чародей пришёл к такому же выводу: вместо привычного лёгкого движения, он поднялся в воздух на один уровень с летящим роем мрамора и, проведя палочкой по широкой дуге перед собой, скрылся в чёрном тумане, поглотившем весь купол.

Драко вскочил с места. Многие маги сделали то же. Никто не мог оторвать взгляд от глухой полусферы, заполненной непроглядным, густым, как кисель, воздухом. Флитвик ритмично подёргивал бороду.

Полусфера засияла голубоватым светом. Вначале незаметно, но потом всё ярче и ярче по защитному куполу расползались тонкие золотистые трещинки, через которые просачивался клубящийся чёрный туман.

Сбоку выдохнул Флитвик.

Они услышали резкий звук, словно усиленный в несколько раз оглушительный треск лопнувшего стекла, а затем раздался ужасный человеческий крик. Пронзительный вопль, услышав который, Драко едва не упал на колени, вовремя подхваченный Флитвиком. Маги на трибунах спешно закрывали уши, потому что самое сущее исходило из этого вопля. Так кричала душа, горящая в судном пламени.

Д’Азар победно ухмыльнулся: каждый раз среди магов находится жалкий глупец, который думает, что сможет обмануть Высшую лигу. Он наблюдал за Жаном с первого турнира, когда того избрали членом лиги. Способный, но не талантливый, трусливый, но ещё не подлый, зрелый маг без зазрения совести сметал всех конкурентов на пути. И теперь, когда в ход пошли тёмные заклятия, Д’Азар не стал терпеть. Он использовал проклятье Сумеречного дыма, использовал его второй раз после создания, и результат превзошёл ожидания: Лекок пал, сражённый не столько тьмой снаружи, сколько жаром собственной души, что выжигала его лицедейство и подлость. Судьи присудили Д’Азару абсолютную победу.

После матча он нашёл в толпе Флитвика, шедшего с учеником и добродушно раскланялся с ними.

— Мсье Филиус, рад вас видеть! — маг склонился, скрепляя приветствие рукопожатием.

Коротышка профессор едва доставал темноволосому магу до пояса, но это не помешало ему выразить своё восхищение по поводу ведения дуэли.

— О, этот прохвост Лекок! Я рад, что вы проучили его!

— Благодарю, Филиус, вы не представите нас? — Чародей с вежливой улыбкой взглянул Драко в глаза.

— Ох, конечно-конечно! Антуан, это мой Ученик, мсье Малфой. Драко, познакомься, мсье Д’Aзар — лучший дуэлянт Высшей лиги.

Драко с трепетом пожал протянутую руку. В отличие от профессора он понимал, что предстал пред ясные очи самого Салазара Слизерина. Что ж, не бояться в этой ситуации было бы верхом глупости, и Драко боялся: того скрытого могущества, что нёс в себе этот человек, прошедший сквозь века, победивший, может быть, тысячи Лекоков. Салазар Слизерин — Чародей из сказок, которые перед сном, укрывшись тёплым одеялом, слушал Драко, а до этого его отец, дед, прадед, прапрадед, вплоть до первого мага из рода Малфоев. Сейчас герой сказки стоит перед ним, немного насмешливо, немного снисходительно улыбаясь, о чём-то в сторонке говорит с профессором Флитвиком, щурит зелёные глаза, что как две капли воды похожи на глаза Гарри Поттера. Чёрные, волнистые волосы изящными прядями падают на плечи. Слизерин не широк в плечах, жилист, подтянут для своих... Насколько помнил Драко, хроники упоминали конец первого миллениума, значит сейчас ему около тысячи лет. О Мерлин...

— Мистер Малфой, позвольте вас поправить, — усмехнулся Салазар, подходя к нему. Флитвик сердечно пожал мсье Антуану руку и ушёл искать напитки. — Я бы сказал, не около тысячи, а именно столько.

Драко даже не удивился, что Слизерин прочитал его мысли, кажется, всё было написано на лице. Очень крупными буквами.

— П-поздравляю, сэр, — выдавил он.

— Юноша, — Салазар раздражённо щёлкнул пальцами перед носом опешившего Драко, и закатил глаза: — Это одна из причин, по которой я не люблю быть узнанным в обществе! Очнитесь! Я собираюсь с вами поговорить!

— П-прошу прощенья, сэр, — Драко собрался с духом и поднял глаза, маг одобрительно кивнул.

— Гораздо лучше, мистер Малфой. Итак, я хочу знать, что вы решили по поводу проклятия крови, — Слизерин сложил руки на груди, внимательно рассматривая молодого волшебника.

— Я прочитал «Запоздалые солнца» Ниэля Шента, как вы и писали, но, мне кажется, не нужно глушить проклятие Рона. Я прочитал про ритуал, он мог бы сработать, — Драко неопределённо пожал плечами. —Но я совершенно не представляю, какими будут последствия. Также в нескольких книгах я нашёл способы частично снять блок. И здесь ещё одна причина, почему я не хочу это делать.

Салазар вопросительно поднял бровь. «Он же копия крёстного!», вздрогнув, осознал Драко, но вслух продолжил:

— Мы вырастем, у нас будут семьи. Если я сниму проклятие только с Рона, его детям это не поможет. Тем более, в книге описаны такие ужасы... Я считаю, цена неоправданно завышена.

— Итак, вы что-то решили, или просто сотрясаете воздух? — когда дело доходит до решения, Салазар становился едким как серная кислота.

— Решил, сэр,— Драко глубоко вздохнул и поднял глаза. — На это потребуется время, но я решил. Я прочёл о магах Бездны, сэр, и, кажется, Рон подходит под это описание...

—Что?!

Салазар задал вопрос тихим шипящим присвистом, почти равнодушно, но сразу же подобрался словно змей, готовый к смертельному броску, его пальцы смяли рукава боевой мантии, губы сжались в тонкую бледную полоску, глаза полыхнули нешуточным огнём.

— Сэр, я ни в чём пока не уверен, — поспешно покачал головой Драко, — я просто часто, нет, постоянно наблюдаю за ним. Его магия никуда не выходит, боюсь, однажды он просто сгорит. Послушайте, Рон ест почти в два раза больше, чем мы с Гарри вместе взятые. Я точно знаю, что с завтрака он берет два-три бутерброда, ест после каждого урока, в обед выбирает наиболее калорийные и трудноперевариваемые блюда. Рон не настолько трудолюбивый, как отличники с нашего курса, всё время вне тренировок и занятий он проводит сидя за шахматами, плюй-камнями, или лёжа на диване с книжкой «Квиддич сквозь века». В библиотеку он ходит только с нами, я уверен. До ужина Рон бывает на кухне — вместо полдника. Когда мы ходим туда вместе с Гарри, Рон один может съесть целую тарелку пирожков, а потом присоединиться к нам за черничным пирогом! Кстати, это любимый пирог Гарри, — с теплотой в голосе добавил Драко и, страшно смутившись чего-то, продолжил. — На ужине он выпивает как минимум два стакана тыквенного сока и съедает две порции основного блюда. И когда мы уходим спать, я точно знаю, в кармане он держит несколько конфет или сэндвич.

Салазар не перебивал, что-то проверяя в мыслях.

— Я, конечно, наслышан от Рона о том, как его кормили дома, и поначалу думал, что он так привык, не знаю, обмен веществ у человека, но его братья-близнецы столько не едят, его младшая сестра вообще предпочитает овощи. Девчонка... — фыркнул Драко. — У нас даже Невилл ест меньше! И вот самое главное: Рон не поправляется, не толстеет, не жиреет. Конечно, надо отдать должное тренировкам по квиддичу, но чтобы не растолстеть при таком обжорстве, он должен даже спать, летая на метле! Поэтому я думаю, Рон неосознанно создаёт себе потребность куда-то тратить внутреннюю энергию, которую он не может расходовать обычным для мага способом, то есть через колдовство.

— Вы сделали вывод, что ваш друг — маг Бездны, только на основании его чревоугодия? — строго спросил Салазар. Драко помедлил с ответом.

— Бездна несёт в себе не только запас могущества и силы, это серьёзная опасность, мистер Малфой. Поостерегитесь делать столь поспешные выводы лишь на основании подростковых гормонов, — осадил Чародей.

— Но позвольте сказать, сэр. Я перевёл ещё одну из ваших книг и нашёл описание простого эксперимента. Он не опасный, не сложный, без последствий, — Драко несмело рассматривал чёрные пуговицы на мантии Слизерина. — Я хочу просто проверить Рона. Есть одна ведьма, которая может мне помочь.

— Вы всё же уверены, мистер Малфой, — ответил Салазар. — Не отпирайтесь, в вашем разуме уже всё решено. Что ж, у вас есть ещё около трёх лет, прежде чем последствия для седьмого Уизли станут катастрофическими.

— Седьмого? Нет, сэр, Рон — шестой ребёнок в семье.

— Он седьмой мужчина в своей семье, начиная с отца. Никогда маги, находящиеся под проклятием крови, не рождали больше двух-трёх детей. Они как-то выживали, пытались слушать древние инстинкты, говорящие им остановиться, — тихо, со злостью объяснил Салазар. — Артур Уизли, видимо решил покончить с проклятием радикально, убив всех членов своей проклятой семьи. Число семь обозначает полноту. Как только магия Рональда достигнет полноты...

— Семнадцать лет... — прошептал Драко, оглушённый ударами собственного сердца.

— Именно. В день своего совершеннолетия Рональд исполнит всю полноту проклятия. Скорее всего, он умрёт.

Они увидели, как сквозь толпу протискивается профессор Флитвик: палочкой он левитировал перед собой наполненные бокалы, и они весёлой стайкой облетали магов.

— Поэтому, если вы хотите проводить опыты, проверки, эксперименты — действуйте быстро. И ещё, — добавил Салазар, что-то прикидывая в голове, — не сильно рассчитывайте на мою помощь, но я хочу быть в курсе ваших действий.

Драко через силу сглотнул и кивнул.

— А вот и шампанское! — довольно воскликнул Флитвик, добравшись до места. — Антуан, как вам мой Ученик?

— На мистера Малфоя можно возложить большие надежды, Филиус, — ответил Слизерин, салютуя Драко бокалом.