Палочка для Рой (джен)

― Она была угрозой безопасности, — сказала я. — Мне требовалось знать наверняка.

Они все таращились на меня, словно удар ножом по картине — это безумие какое-то, а не разумная мера безопасности.

Я сидела за столом с Ремусом, Сириусом, Снейпом, Дамблдором и Гарри. Он был единственным, кто не выглядел шокированным. Он просто многозначительно кивнул мне. Молли Уизли находилась в другой части дома, используя магию для уборки и подготовки всего для нас. Грюм стоял, прислонившись к стене.

Он понимал необходимость принятия действий, имеющих решающее значение; единственным удивительным тут было то, что другие этого не понимали. Снейп оказался единственным из них, кто не выглядел удивлённым.

― Она уже два часа молчит, — произнёс Сириус. Он пребывал в недоумении. — Она никогда не упускала возможности сказать мне что-нибудь ужасное.

― Почему вы держали её поблизости?

― Мы перепробовали всё, чтобы снять её со стены, но холст и рамка навсегда застряли там.

― Так уничтожьте её, — посоветовала я. — Это всего лишь картина.

Все, кроме Гарри, выглядели шокированно. Даже Снейп казался немного обеспокоенным.

― Она родственница, — ответил Сириус. — Не того рода, с которой тебе когда-либо захочется разговаривать или признавать свое родство, но нельзя просто брать и убивать своих родственников. Просто нельзя и всё.

― Она не ваша родственница, — сказала я. — Она не настоящая.

Не то чтобы я не верила, что искусственный интеллект может быть настоящим человеком. Дракон была настоящим человеком. Просто я видела, насколько ограниченны картины, даже ещё более ограниченны, чем привидения.

Привидения могли, по крайней мере, учиться, пускай они и застряли эмоционально в том моменте, когда умерли. Они даже могли немного расти. У картин просто не было такой способности.

― У неё воспоминания моей мамы, — не согласился Сириус. — Пускай и ужасные и полные ненависти, какие есть. Когда эта картина будет уничтожена, последняя вещь, что делала её… ну, ей, будет уничтожена. Так с семьёй не поступают. Может, будь она Беллатрисой…

Я заметила, что он ничего не сказал о любви к матери. Если она была такой в течение его жизни, то она, вероятно, также критиковала его. Потребовался долгий путь, чтобы растоптать любые чувства, связанные с материнской любовью.

Тем не менее, в нас всегда была эта часть, ищущая одобрения матери. Неужели Сириус до сих пор надеялся каким-то образом получить от картины эту любовь, ту, которой он так и не получил от своей матери?

Он, кажется, не любил эту картину так же, как и все остальные, но не было ли всё это обманом? Я не знала наверняка.

― Мучение бедной картины не делает вам чести, — заметил Дамблдор. Он бросил взгляд в коридор. — Хотя я должен признать, что вас спровоцировали.

― Нам нужно было знать, нет ли у неё другой картины, в которую она могла бы перебраться, — сказала я. — Представьте, что у неё была бы другая картина, которую она могла бы навещать, и находилась бы та в доме Малфоев.

― Она бы не… — запротестовал Сириус. Затем покачал головой. — У неё была другая картина, но её уничтожило пожаром давным-давно. Картины здесь не все связаны друг с другом, не так, как в Хогвартсе.

― Вы думаете, она бы не донесла о Фронте Освобождения Маглорожденных? — спросила я. — Притом, что она яростно ненавидит маглов и маглорожденных и превозносит всё чистокровное?

Они посмотрели друг на друга так, словно такая мысль не приходила им в голову.

― Тебе обязательно нужно было запугивать её? — спросил Сириус.

― Мне нужно было заставить её поверить, что она сейчас умрёт. Если бы она могла сбежать, то сбежала бы. Я всё ещё рекомендую завесить её чем-нибудь, чем-нибудь, что можно магически приклеивать и отклеивать. Предпочтительно что-нибудь, заглушающее звук и свет, чтобы если её захватят, она ничего не смогла выдать.

― Если это место захватят, тогда в Британии не останется безопасных мест, — заявил Дамблдор. — И всё будет потеряно.

Я покачала головой.

― Ни одна штаб-квартира не стоит того, чтобы ради неё жертвовать всем. Место не имеет значения. Если нужно будет, мы можем спрятаться во Франции, в Испании. Мы волшебники, и пространство не является для нас препятствием. Пока у нас есть люди, мы можем вернуться, сильнее, чем были.

― Это не Фронт Освобождения Маглорожденых, — сказал Дамблдор. — Наша организация старше Фронта. Мы были вместе со времён прошлой войны.

― По большей части чистокровные, да? — спросила я.

― Почему вы так считаете? — спросил он в ответ, тщательно удерживая голос нейтральным.

― Молли Уизли здесь, — объяснила я. — И это означает, что она состоит в организации; иначе бы её здесь не было. Это значит, что её муж также, скорее всего, член организации, и некоторые из их старших детей.

Дамблдор кивнул, но ничего не сказал.

― Люпин и Снейп — полукровки, — сказала я, формулируя мысль для себя. — Грюм — чистокровный.

― И откуда бы тебе это знать, мисси? — спросил Грюм.

― Вы считали, что я не изучу людей, с которыми мне предстоит работать? — спросила я в ответ. — Я не дурочка. Скелеты в шкафу ведут к предательству в самое неподходящее время.

― Готов поспорить, у тебя гора костей в твоем шкафу, — отозвался Грюм.

― Вы даже не представляете, сколько, — сказала я.

Несомненно, ни Дамблдор, ни Снейп не сказали ему о том, что я им открыла. Мне стало приятно, что они достаточно усвоили меры по обеспечению секретности операций, чтобы сохранять осторожность, даже с Грюмом.

― Тем не менее, я не слышала ни об одном маглорожденном в этой вашей группе, и вы даже отклонились от своих способов, чтобы создать для них отдельную организацию. Всё это кажется мне немного спорным.

― И в мыслях не было никого оскорблять, — ответил Дамблдор. — Я просто создал эту организацию из тех людей, кого знал и кому доверял больше всех. Среди этих людей было мало маглорожденных. Но это не значит, что таковых в этой организации нет.

Он не начал сыпать именами, и это означало, что или таковых имен у него не слишком много, или что он действительно всерьёз воспринял меры по обеспечению секретности операций.

― Они назвали его Орденом Феникса, — заметил Сириус.

Он всё ещё выглядел растерянным. Он выглядел таким каждый раз, когда я видела его, с того момента, когда спасла от нападения в Хижине. Мне пришло в голову, что жизнь в качестве свободного человека, скорее всего, оказалась трудна, после того, как монстры годами высасывали из него здравый смысл и рассудок.

Я нахмурилась.

― Так что, организация была уничтожена, и вы возродили сами себя? — спросила я.

― Нет, — ответил Дамблдор.

― У вас у всех силы, связанные с огнём.

― Мы — волшебники, — сказал Сириус. Ухмыльнулся. — Уверен, что мы сможем, при необходимости, зажечь пару огоньков.

― Орден назван в честь феникса Дамблдора, — нетерпеливо вмешался Гарри.

Очевидно, что он был настолько счастлив, находясь где-то ещё, вместо дома, что он поддался на те бредни, которые ему втюхивал Дамблдор.

Я не видела проблемы в союзе с Дамблдором, но знала, что у него собственная программа действий, и что он, скорее всего, бросит меня под колёса, если это окажется выгодным для него. Надеюсь, Гарри не был намного более наивным.

― Так что, если бы у него был попугай, вы стали бы Орденом Попугая? Тогда, полагаю, вы рады, что у него не было цыплёнка в качестве питомца.

По какой-то причине, мои слова развеселили только Снейпа.

― Профессор Дамблдор не собирался ничего мне говорить ещё пару лет, но он сказал, что ты уже украла моё детство, так что я смело могу приступать.

Дамблдор поморщился.

Несомненно, Гарри не должен был рассказывать мне эту часть, но у него всё ещё оставалась верность мне. Дамблдор даже, может быть, высказался вовсе не так, но именно так его слова услышал Гарри.

В каком-то смысле он был прав.

В конце концов, Гарри теперь проводил больше времени тренируясь, чем играя в плюй-камни или взрыв-карты. Даже Рон до известной степени тратил на участие больше половины своего времени, хотя он зачастую увиливал и сваливал, дабы заняться чем-то, что казалось ему более весёлым.

Тем не менее, если бы Сириус, в качестве условия использования дома, не настоял бы на том, чтобы Гарри находился здесь, то Гарри, скорее всего, здесь бы и не было. Он бы гнил дома, в компании родственников.

Я слышала обрывки сведений о них, обычно когда Гарри разговаривал с Роном и думал, что их никто не слышит. Я слышала достаточно, чтобы быть о них невысокого мнения.

Некоторые из инцидентов в США потребовали бы вмешательства ювенальных служб. Я не знала, каковы были законы на этот счёт в Англии или Шотландии.

В отличие от Гарри, меня, скорее всего, планировали засунуть сюда при первой же возможности. Ремус был слишком занят, чтобы как следует приглядывать за мной, а в Магической Британии не было другого настолько хорошо защищённого места.

В любом случае, оставление меня без присмотра рассматривалось как обречённое на провал дело; меня подозревали в целой куче убийств, часть из которых я даже не совершала. Как Дамблдор, так и Снейп опасались оставлять меня саму по себе, из страха, что я решу заняться политикой.

После смерти Амбридж у меня состоялся странный и неловкий разговор со Снейпом о том, что не стоит лезть в политику.

Чего он, кажется, не понимал, так это того, что всё сделанное нами оказывало влияние на политику, особенно решение не делать ничего.

― Я бы поспорила, сказав, что твоё детство украли тогда, когда ты в последний раз видел своих родителей, — саркастически заметила я некоторое время спустя. — И из того, что я слышала, то, что приготовили для тебя, было не совсем тем, что ты бы выбрал сам.

― Родственников не выбирают, — вежливо сказал Дамблдор. — Равно как и обстоятельства.

― Я верю, что если вас не устраивают ваши обстоятельства, то следует попытаться их изменить, — ответила я.

Я потратила зазря больше года своей жизни в качестве обычного человека, пытаясь жить со своими обстоятельствами, и все, что мне это принесло, страдания.

― Следует установить некоторые основополагающие правила, — сказал Ремус. Он вздохнул и взъерошил руками волосы. — Большинство из них такие же, как прошлым летом, но там не было Гарри, так что я ещё раз пройдусь по ним.

― Не пырять людей ножом, — ответила я. — Правило номер один.

Я оглянулась на коридор.

― Хотя она не человек, — сказала я. — Она… меньше, чем тень.

― Я ненавидел её, — отозвался Сириус. — Но она всё ещё оставалась моей матерью. Семья важна в волшебном мире. Чужих матерей ножом не тычут.

Мои насекомые засекли замещение воздуха за моей спиной. Не было времени думать; я просто начала действовать. Отклонившись в сторону, я попыталась крутнуться, но медленно; слишком медленно. Палочка была в руке, но маленькое создание за моей спиной, с искажённым от гнева лицом, указывало на меня.

― Грязнокровка! — закричал он.

Стол, за которым мы все сидели, взорвался. Я перекатилась и снова уклонилась, доставая палочку и собираясь оглушить нападавшего на меня.

Дамблдор оказался быстрее. У него было преимущество того, что ему не нужно было поворачиваться, но я не была уверена, что даже в таком случае смогла бы победить его. Снейп также выхватил свою палочку.

Снейп, Грюм и Дамблдор практически одновременно поразили это существо заклинаниями.

Домовой эльф отлетел и врезался в стену. Упал, оглушённый.

― Ещё одна причина, по которой мы не беспокоили портрет моей матери, — мгновение спустя сказал Сириус, поднимаясь с пола, на который упал, — и она заключается в том, что наш домовой эльф необычайно привязан к ней.

― Это станет проблемой, — сказала я. — Я не могу ощущать себя в безопасности, ложась спать, когда за мной охотится эта штука.

― Это не его вина, — секунду спустя ответил Сириус. Судя по выражению его лица, он ожидал, что я опять за нож возьмусь. — Его покинули в этом доме на десять лет, и единственной компанией был портрет моей матери. Такое свело бы с ума кого угодно.

Домовые эльфы были верными, иногда до невероятности. Они держались в тени. Я попыталась поставить себя на его место; если бы я пришла домой и обнаружила, что кто-то напал на дорогого мне человека, то я знала, как бы отреагировала.

Я поднялась, указывая палочкой на эльфа.

― Не надо, — сказал Сириус. — Это… будет неправильно.

― Я только что согласилась не тыкать ни в кого ножом, — ответила я. — Я также попытаюсь никого не убивать.

Остальные пристально наблюдали за мной.

― Обливиэйт, — сказала я, направляя палочку на голову эльфа.

Он некоторое время будет в отключке, после удара трёх оглушающих.

Остальные уставились на меня в ужасе.

― Профессор Локхарт оказался достаточно добр, чтобы обучить меня заклинанию, прежде чем покинул Хогвартс, — рассеянно заметила я. — Он сказал, что отправляется в книжное турне по всему миру и, может быть, вернётся лет через десять, а то и больше.

Потребовался весь учебный год, чтобы убедить его научить меня этому заклинанию, и оно было очень сложным. Тем не менее, по крайней мере у этого домового эльфа не было никаких хороших воспоминаний за последние десять лет, о которых он бы скучал.

Я взмахнула палочкой и отлевитировала эльфа себе за спину.

Вернувшись в коридор, я встала перед картиной. Старая тётка пряталась за стулом, глядя на меня с ненавистью.

― Я так понимаю, это ваше создание, — сказала я. — Ваша правая рука в мире, ваши глаза. Есть выражение в магловской Библии, о вырывании глаз, оскорбляющих вас.

Она пристально смотрела на меня, ничего не говоря.

― Я удалила его воспоминания, — продолжила я. — Когда он очнётся, вы скажете ему, что ущерб вашей картине был нанесён крысами.

В доме имелось множество крыс; из того, что я знала о психологии домовых эльфов, пребывание дома в таком состоянии должно было являться унизительным. Может, уничтожение крыс сможет его занять.

Я знала, каково это, когда ты ощущаешь себя подавленным, и насколько важным было оставаться занятым.

― Если не скажете, то я просто сотру ему все воспоминания о вас, и затем закрашу вас. Он никогда не узнает о вашем существовании, и вы останетесь в одиночестве в темноте. Если я узнаю, что вы попытались направить его против меня, я сотру ему память. Вы поняли?

В конце концов, она кивнула.

Я вернулась на кухню.

Конечно, я блефовала; правда заключалась в том, что я и близко не овладела заклинанием настолько хорошо, чтобы стереть все воспоминания, длящиеся годами, без того, чтобы не стереть просто всю память. Хотя, пока она об этом не знала, блеф мог и сработать.

Когда я вернулась, остальные уставились на меня.

― Видите? — сказал я. — Даже не угрожала убить его.

Я подошла к ящику и достала тряпку для мытья посуды. Намочила её и вернулась к домовому эльфу, который начал приходить в себя.

Я положила его голову себе на колено и начала обтирать её.

Он моргнул, затем уставился на меня.

― Надеюсь, ты в порядке, — сказала я. — Крыса пробежала по полке, и какая-то банка брякнулась тебе на голову.

Подкрепление истории о крысах было важным. Надеюсь, он начнёт гоняться за крысами, навредившими его хозяйке, а не за мной.

Когда он ударился о стену, разные предметы попадали с полки на пол. Это помогло с убедительностью истории.

Его глаза сузились, и он отбросил мою руку. Поднялся на ноги.

― Мерзкое отродье. Кричер слышал о девчонке.

― Ну и что, что я грязнокровка? — мягко спросила я. — Это правда. Но я верю, что кто угодно может возвыситься над своим состоянием; грязнокровки, призраки, даже домовые эльфы.

На лице его проступило отвращение.

― Грязные вещи должны знать свое место.

― Места меняются, — ответила я. — Я бы хотела, чтобы мы были друзьями.

Он уставился на меня, и затем его лицо исказилось. Он сплюнул на пол передо мной.

Мгновение спустя он исчез.

Я слушала, как картина говорит ему, что её повредили крысы. Не очень хорошее выступление, но, кажется, оно всё же было достаточно хорошим.

― Он будет проблемой, — сказала я. — Он же может аппарировать наружу и обратно, да?

Дамблдор кивнул.

― Значит, нам нужна его верность, — произнесла я. — И заслужить её будет нелегко.

― Я могу просто приказать ему не говорить ничего о том, что происходит в этом доме, и приказать не причинять вреда никому в доме.

― И затем он убьёт одного из нас в тот момент, когда мы выйдем наружу, — отозвалась я. — Домовые эльфы верны, но верность нужно заслужить. Если его принуждает делать то, что вы говорите, какого-то рода заклинание, он придумает, как его обойти, чтобы помочь бывшим друзьям своего хозяина.

― Он просто домовой эльф, — сказал Сириус.

― Он только что напал на меня в комнате, с множеством самых быстрых волшебников Великобритании, и всё равно ухитрился выстрелить два раза? — спросила я. — И послушайте, как он говорит! Он говорит совсем не так, как другие домовые эльфы.

― Блэки ожидали от слуг высокого качества, — сказал Сириус. Лицо его исказилось. — Он просто повторяет то, что говорила моя мама.

― Он умён, и это плохо, — ответила я. — У нас только три варианта. Нам нужно перетянуть его на свою сторону, убить его или стереть ему память.

― Мы не будем убивать домового эльфа моей мамы, — возразил Сириус. — Я поговорю с ним.

― Не испортите мою работу с заклинанием памяти, — произнесла я.

― Кстати о нём, — вмешался Дамблдор. — Это довольно могущественное заклинание, чтобы отдавать его в руки кого-то, кто ещё не прошел через период пубертата.

― Оно лучше, чем мой прежний способ по удалению воспоминаний, — сказала я. Подобрала нож с пола и сунула его в сумку. — И немного менее окончательный.

Только Сириус выглядел смущённым этим заявлением.

― Ему, вероятно, очень одиноко, — сказала я. — Из того, что я видела, домовые эльфы очень общительные создания. Перетянуть его на свою сторону, может, будет и не так трудно, как кажется.

― Вы готовы простить ему намного больше, чем миссис Блэк.

― Он может измениться, — объяснила я. — А она — всего лишь краска и воспоминания.

― Вас может удивить, насколько мощными могут быть некоторые воспоминания, — сказал Дамблдор. — Дети иногда весьма категоричны, но когда становимся старше и мудрее, мы узнаем, что иногда в мире есть нечто большее, чем то, что мы можем увидеть.

― Что ж, — отозвалась я. — Давайте пройдёмся по остальным правилам, и затем я бы хотела начать практиковаться в стирании памяти.

― Точно, — сказал Сириус. — В доме полно тёмных книг и артефактов.

― Я собираюсь прочитать их, — последовал немедленный ответ. — Нельзя защищаться от тёмных искусств, не зная ничего о тёмных искусствах.

― Некоторым из нас… не слишком комфортно от мысли, что ты наложишь руки на такие книги.

― Тогда не помещайте меня в дом, полный таких книг. Мне нужно изучить столько, сколько смогу, и с максимальной скоростью.

― Чего вам иногда не хватает, так это не знания, что делать, — заметил Дамблдор. — А знания, чего не делать.

Кажется, мы зашли в тупик.