Асура (джен)

Сергей

— А Хокаге-саму совершенно не волнует, что я как работник госпиталя регулярно хожу на дежурства и не имею возможности присматривать за ребенком? Ах, приказ?! Уже и опекунство готово?!

Я нервно поерзал. Крики в соседней комнате несколько напрягали, и даже мягкий диван, свежий чай и сладкий десерт не облегчали обстановку. Мое первое впечатление о Тоуширо-сане оказалось несколько неверным. Если в госпитале он выглядел усталым рядовым работником (а это вовсе не так — глава отделения травматологии был четвертым по значимости лицом в госпитале), то стоило нам прийти на порог его дома, как весь начальственный гнев пал на голову бедного Морино, сопровождавшего меня.

— Вы издеваетесь?! Какой ребенок?! Скоро шестой десяток пойдет, а вы мне ребенка подсовываете?! — неразборчивый голос шиноби. Тишина. — Пошел нахуй отсюда и передай привет радикулиту нашего Хокаге! Я ему сделаю массаж в следующий раз!

Чунин пролетел мимо меня, не оглядываясь. Лишь скромное “прощай” достигло моей фигуры. Секунду, почему "прощай"?!

— Значит, ты выявил желание учиться ирьениндзюцу…

Сука. Сдал меня. Второй, выходи, здесь мне делать нечего — доводы разума на старика сейчас не действовали.

— Да, — как всегда, меняясь со вторым, чувствую поток ярости, хоть и заметно слабее обычного. Неужели мой ручной псих учится оценивать ситуацию?

— Не дави на меня своим ки. Я тебе не ровесник, который с такого чиха пошатнется, — мужчина лишь отмахнулся от того, что вызывало лютый страх у гопоты моего мира, стоило только второму вырваться на волю. — Сейчас я принесу тебе постельное — первый день поспишь тут, потом Юме приготовит тебе другую комнату. Завтра пойдешь со мной в госпиталь, будешь слушать меня и наблюдать за работой. Через неделю начнешь помогать санитарам, ничего сложного — убрать утки, подстричь волосы, сопровождать пациентов. Дальше посмотрим. На днях соберу тебе небольшой набор начинающего медика, освоишь все в свободное время.

— Тренировка? — ого, мое второе "я" само заговорило с посторонним, да еще и что-то разумное без моих подсказок.

— Твоя работа — и есть тренировка.

— Драться. Тело.

— Ты что, говорить нормально не умеешь? Физическими тренировками занимайся самостоятельно. С шести лет начнешь учиться в академии, там и принимайся за тайдзюцу. Все понятно?

— Да, сенсей, — ответил уже я сам. Похоже, мышечную массу мне придется наращивать самому, ведь без нее боевое самбо не получит всего потенциала.

— А теперь что касается твоих глаз, — хозяин дома подошел к небольшой шкатулке и достал оттуда линзы. — Надевай, цвет на них походит на твой оригинальный, только дефекта от Кеккай Генкая не будет видно. Большего нам и не надо.

Стоять. А че тогда Учихи так не делают? Или делают?

Тоуширо-сан

Пожилой врач был недоволен решением Хокаге спихнуть на него ребенка. Ему, убежденному холостяку, который даже понятия не имел, как воспитывать ребенка! Хотя стоило признать: будущий шиноби был необычен не только своими показателями, но и характером. В таком возрасте обладал усидчивостью и внимательностью! Первую неделю он внемлил каждому сову на общих лекциях, ходил за Тоуширой хвостиком и ни разу не попался под ноги. А как он смотрел на травмы? Холодным, оценивающим взглядом, словно именно он здесь врач. Хотя если вспомнить отчет с описанием того, что он сделал с теми бандитами... в его равнодушии не было ничего удивительного. Впрочем, для медика это даже полезный навык.

Еще больше Тоуширо удивился, когда парень перешел на работу санитаров — безо всяких лекций и замечаний он самостоятельно надел бахилы, убрал волосы и, помыв руки, надел перчатки, словно не утки собирался выносить, а ассистировать во время операции! Стоило заметить, что далеко не каждый работник госпиталя так обмундировывался перед рабочим днем, хотя инструкции предполагали такое отношение.

Никаких слез или жалоб на грязную работу — наоборот, мальчик внимательно всех слушал, не важно, была ли то медсестра, врач или уборщица. Казалось, он впитывал информацию вокруг себя, словно губка.

На днях произошел забавный случай, заставивший опытного врача и бывшего шиноби задуматься. Медсестра, присматривавшая за детьми, получила травму, и в тот момент, когда Тоуширо только приступил к лечению, ее группа, состоящая преимущественно из ребятни трех-четырех лет, буквально сорвалась с цепи, начав буянить по всей палате. Немногочисленные медсестры и санитары не могли угомонить малышню, да и их собственные подопечные, наблюдая за творящимся вокруг безобразием, тоже начали проявлять активность. Первопричиной занялся Акито — теперь его Акито.

Пересказывала ему одна из бывших ирьенинов, поднявшихся в отделение, чтобы забрать своего ребенка. Зайдя в палатку, он выпустил небольшую волну ки, заставив детей замереть на месте, а потом начал что-то рассказывать. Дети усаживались на кровати один за другим, очарованные сказками мальчика. Прошло пять минут, десять. Через полчаса, когда исцеленная медсестра вернулась к своим обязанностям, все дети спали, а мой опекаемый как ни в чем не бывало отправился обстригать очередного пациента из клана Инудзук… что поделать, клановая проблема собачников приносила стабильный доход госпиталю Конохи. Наверное, именно поэтому способ избавиться от “сожителей” все еще не был найден.

Акито (Сергей)

Я потихоньку стал привыкать к своему новому имени и даже приспособился к новой жизни. Тоуширо-сан на самом деле оказался мировым человеком, хоть и имел несколько пунктиков насчет личного пространства. Я не мешал ему — он не мешал мне. Идеально.

Время до обеда я проводил в госпитале, и если первую неделю я все время был под присмотром Тоуширо-сана, то на следующую я был предоставлен самому себе. Будучи далеким от медицины, я собрал все возможные воспоминания из своей первой жизни и внимательно слушал любого человека, пожелавшего заговорить со мной, хоть это и походило больше всего на монолог.

Оказалось, что мой детский разум порой не мог соображать так быстро, как раньше, зато моя память стала гораздо лучше и гибче, чем я и пользовался. Свитки, переданные мне новым отцом, оказались несложными и предназначенными в основном для детей лет десяти, заинтересованных в медицине, поэтому их понимание не доставляло проблем. Пока что там не было ничего сложного — анатомия, описание простейших травм, чакротело и основы акупунктуры, активно практикующейся каждым медиком, работающим с последствиями тяжелых травм.

На второй месяц произошло событие, которое я вовсе не ждал так скоро. Я встретил Наруто!

Мелкий подрался с кем-то в приюте (оказывается, что до 6 лет он жил именно там) и угодил в ставшее мне родным отделение травматологии (хотя работал я не только там). Угодил он не один, а со своими обидчиками, из-за чего, собственно, и началась вся паника.

Блондин с всклоченными волосами и необычными шрамами, расположенными в виде усов, доказывал, что он не виноват в том, что какая-то девочка плохо себя чувствовала, а другой настаивал на том, что демон только и может, что врать. Собственно, перейти от разговоров к делу спорщикам не давал только лишний груз, а именно — гипсы на поломанных конечностях. Тем не менее, на ноги поднялась вся палата, и вот уже тридцать человек что-то орут друг другу, доказывая, коверкая слова, а порой и вовсе не выговаривая (как я успел заметить, дети с количеством чакры недостаточным, чтобы стать шиноби, все же заметно отставали в развитии).

Как заносились медсестры и санитары, стараясь всех успокоить!

В первую очередь они попробовали успокоить шумную палату, что, разумеется, у них не вышло, и они сами создали еще больше волнений, отчего загомонили и дети постарше. Взрослые сразу же побежали к ним, так и не решив конфликта, который постепенно начал разрастаться. Когда я все же решился туда зайти, Наруто уже приценивался, как бы стянуть свой гипс со своей руки и что есть силы доказать своему оппоненту, насколько тот неправ.

Второй!

Небольшой всплеск жажды крови заставил вздрогнуть некоторых детей, а других — обернуться ко мне.

Ну что же, начнем шоу!

— В одном мире, где не было шиноби, но были очень умные люди, сумевшие создать машины, способные стирать с земли целые страны, жил один мальчик. Он носил круглые очки, его черные волосы не поддавались никаким расческам, а зеленые глаза очаровывали! Но самое главное и загадочное — это шрам в виде молнии, который он скрывал под своей челкой. И жил этот мальчик в чулане под лестницей, в доме, что стоял на улице Тиса…

В общем, детям понравилось, они даже просили заходить к ним еще. Ну уж нет! И так я что-то разговорился, наверняка мой приемный отец узнает об этом довольно быстро — как-никак, бывший шиноби.

Тоуширо-сан жил в частном доме неподалеку от квартала клана Курама, что само по себе было достижением. Вовсе не каждый житель мог купить себе собственный дом, не являясь членом одного из кланов Конохи.

Впрочем, ирьенин и получил этот дом благодаря главе клана Курама, с которым Тоуширо-сан некогда состоял в одной команде. Я даже пару раз встречался с этими шиноби, заходившими к нам в дом по врачебным вопросам, и старик им не отказывал (не знаю, стоило ли называть моего нового отца стариком, ведь в свои почти шестьдесят лет он выглядел на уверенные сорок).

В изучениях свитков и работы санитара прошел целый месяц, и я наконец решил для себя, что уже достаточно освоился в этом мире. Пора было делать решительные шаги.

На повестке дня стояло несколько вопросов, которые требовалось решить. Вопрос номер один — раскрываться ли мне перед Тоуширой-саном? Плюсы, без сомнения, очень хороши — должное ко мне отношение, помощь в обучении. По факту, это все, что мне нужно. А вот минусы — моя маска крайне вспыльчивого парня будет уже бесполезна, что может привлечь ко мне ненужное внимание и затруднит выполнение моих планов. Опять же, Тоуширо-сан может доложить о моем псевдораздвоении личности выше, чего не хотелось бы. Яманаку можно отправить и на второй заход. Плохо, но рискнуть стоило, ведь, если мой приемный отец откажется мне помогать, тогда и другие вопросы отпадут автоматически.

— Я дома.

Мля. Что делать-то? Придется рискнуть, все равно он внимательно наблюдает за мной все время и наверняка уже сделал свои выводы. Благо я успел подготовиться к разговору.

— Добрый вечер Тоуширо-сан, — короткий поклон.

Старик удивленно воззрился на меня.

— Откуда такая разговорчивость? Обычно ты меня даже кивком не приветствуешь.

— Отец, — польстим ему немного, может, даже немного выведу его из равновесия, — нам надо поговорить.

Делаю пригласительный жест в гостиную, где я уже приготовил чай для будущего разговора.

— Даже так. Хорошо, говори, — старик, деланно кряхтя, уселся за столик.

— Я бы хотел, чтобы этот разговор остался между нами.

— Я подумаю над этим.

И то хлеб!

— Возможно, у вас сложилось не лучшее впечатление обо мне, но моя агрессия и намеренное немногословие — что-то вроде защитной реакции на непривычную обстановку…

— Не пытайся обмануть старого шиноби. Сейчас твои движения, взгляд и даже выражение лица — все абсолютно другое. Словно ты стал другим человеком. Думаешь, я поверю в сказки про защитную реакцию?

Раскусил, чертяка! Надо реже показываться людям. В идеале — вообще все свесить на второго.

— Вы правы, — чуть наклоняю голову в знаке согласия. — У меня есть второе “Я”. Проще говоря, раздвоение личности. Оно было со мной, сколько я себя помню.

— И кто же теперь передо мной?

— Я “разумный”, если можно так выразиться. Обычно я наблюдаю со стороны и анализирую, отдавая контроль своему “младшему” разуму который предпочитает силовые методы.

— Как Яманака могли пропустить такие закладки?! Необходимо…

Лицо исказилось в злой гримасе, и от меня пахнуло гневом, да с такой силой, что даже старика проняло.

Второй, успокойся! Мы его даже задеть не сможем!

— Нет. Это не закладки. Я же сказал, что прекрасно контролирую и себя, и второго, — пожалуй, моего берсеркера так трясло только перед нашей смертью. Еще бы, так удачно повстречать того ублюдка… — Когда Иноичи-сан читал мои воспоминания, я просто спрятался от него за своим вторым “Я”. Мы прекрасно дополняем друг друга, и я не хочу, чтобы нас разделяли. Я тактик, стратег, ум. Он — сила, ярость, инстинкты. Называйте, как хотите, но он тоже хочет жить. Даже гнев, который вы называете ки, исходит именно от него, а я даже понятия не имею, как он это делает. Вы же не думаете, что тех разбойников мог бы убить простой мальчик? Я не хочу его лишаться.

— Допустим. Но ты не думал, что из-за это у тебя могут быть проблемы? Что, если твое второе я выйдет из-под контроля?

— Нет. Он растет и развивается. Даже сейчас он понимает, что по отдельности мы не выживем.

— Зачем тогда ты раскрылся?

— Мне надо становиться сильнее, а без вашей помощи это невозможно. Вряд ли вы бы смогли найти общий язык с берсеркером.

— Берсеркером?

— Я так его называю.

— Зачем тебе сила? Тебе еще даже пяти нет.

— Наш мир — мир сильных. Я понял это, когда почти весь караван перебили на моих глазах всего несколько разбойников. Я не хочу такой судьбы.

Вообще, я даже в Конохе оставаться не хочу, зная, какой пиздец здесь будет твориться через десяток лет. Нет, я без сомнения в этом поучаствую, но лучше всего со стороны.

А старик-то задумался! Думаю, будь я ему ближе, он бы согласился, но сейчас он наверняка рассматривает еще и вариант “сдать сумасшедшего ребенка”.

— Хорошо. Я помогу тебе. Но зачем тебе вся эта игра в прятки?

— Я предпочитаю, чтобы меня недооценивали и видели во мне просто оружие.

— Чего ты хочешь от меня?

— Ирьендзюцу. На доступном мне уровне. Вы знаете о моих проблемах и должны понимать, единственный для меня путь — это тайдзюцу, но это очень травмоопасно, а способности медика по улучшению своего тела, устранения травм и контроль чакры помогут мне в этом.

— Шиноби, специализирующийся на ближнем бое и обладающий знаниями медицинских техник? Это… довольно интересно. Так у тебя и вправду будет больше возможностей выжить. Что-то еще?

— Я знаю уникальную школу боя, даже более опасную и требующую близкого контакта, чем известные в Конохе, но для этого мне потребуется сильное и массивное тело. Я знаю, в деревне Листа нет таких специалистов, но может, зарубежные техники?

— Откуда у четырехлетнего ребенка такие навыки?

— Просто… знаю.

Старик серьезно задумался.

— Есть у меня один знакомый в Кумо, он поможет с тренировками. Джирайя когда-то тренировался по схожей программе.

Знакомый в Кумо? Да кто мне достался в родственники?!

— Их шиноби налегают на силовые тренировки, все, без исключения, так что, думаю, их программа тебе подойдет.

— Вам ничего за это не будет?

— За что? — непонимающе спросил старик.

— За связь с шиноби чужой деревни, разумеется.

Тоуширо рассмеялся.

— Конечно, нет. Кому интересна переписка двух ирьенинов, давно вышедших на пенсию?!

Логично.

— А сейчас тебе лучше ответить на все вопросы, которые я задам по прочитанным тобой свиткам, и лучше тебе не переключаться на своего менее сообразительно собрата.

И тут начался настоящий ад. Если раньше я думал, что он обучал меня довольно качественно, то теперь я понял всю глубину своих рассуждений. Больше мне нельзя было отвечать односложно, и требовалось даже давать свои комментарии. Но это окупится. Ведь окупится?

Тоуширо-сан

Мальчик ему приглянулся. Он оказался не просто усидчивым, но еще и умным не по годам. То, что некоторые медики учили месяцами, он проходил за недели, вызывая зависть даже у самого ирьенина. Ему было очень жаль, что такой ум лишен возможности идти дальше по пути медика, а ведь в перспективе он мог бы стать даже лучше, чем Тсунаде Сенджу. Но чего нет, того нет.

Курс тренировок он достал уже через пару недель переписки, правда, пришлось знатно приплатить за использования кумовских соколов, но оно того стоило. Его коллега, получив часть данных обследования, не только составил программу на несколько лет вперед, но и дал контакт, у кого можно было заказать всевозможные тренажеры с крупной скидкой.

Теперь его и так небольшой дворик занимали всевозможные штанги, устройства, гири, совершенно не оставляя места для того, чтобы полюбоваться небом. Все становилось еще хуже, когда его приемный сын начинал тренировку — тогда скрежет и бряцанье всех этих устройств сопровождали его весь путь до госпиталя.

Сознание разумного Акито теперь почти не проскальзывало за пределами дома, даже во время тренировки уступая упражнения второму “Я”. Мальчик объяснил это тем, что пока его “тело” трудилось, он анализировал информацию из свитков.

Через месяц занятий Тоуширо решил, что его “сын” готов к постижению чакры, а это стоило выделить отдельно.

— Акито-кун, подойди ко мне, — ребенок побросал так полюбившиеся ему гантели и послушно подошел. — Прием!

Тоуширо уже без особых проблем различал, когда перед ним первое Я или второе Я. Движения первого были плавными, текучими. Выражение лица немного умиротворенное, напоминая монахов, посвятивших свою жизнь постижению своей сути. Тогда как второй двигался резко, порывисто, часто обнажая немного выпирающие резцы и фонтанируя ки в разные стороны. Вот и сейчас он без проблем заметил, как выражение лица ребенка изменилось, и перед ним предстал “разумный” Акито.

— Сегодня я покажу тебе, как прочувствовать чакру, но учти, тогда тебе придется тратить время и на эти тренировки, поскольку эту часть, — Тоуширо кивнул в сторону тренажеров, — тебе необходимо выполнять без участия чакры. Ты готов?

Акито (Сергей)

— Да.

— Тогда сделай вот так, — Тоуширо сложил пальцы в некое подобие замка за тем исключением, что указательный и средний пальцы обеих рук были не сложены, а выпрямлены. — Это называется печать. Она поможет тебе почувствовать чакру.

Складываю печать и вопросительно смотрю на учителя.

— Прислушайся к себе. Чувствуешь что-нибудь?

И вправду. Есть что-то такое, еле уловимое на грани сознания. В прошлой жизни я не ощущал ничего подобного.

— Подай чакру в печать.

Серьезно?! Все так просто! Вот только как?!

Упираюсь возмущенным взглядом в учителя.

— Пожелай, чтобы это пошло к тебе в руки. Чакра управляется твоим разумом, и чем сильнее твоя концентрация, тем лучше ты ее будешь контролировать, — Тоуширо-сан активирует технику мистической руки и внимательно контролирует мои успехи.

Окей. Сосредотачиваюсь на незнакомых ощущениях, мысленно двигаю их к рукам, и вуаля! Теперь это ощущение не только в районе живота, но еще и рук!

— Отлично. Опусти печать. Ощущения чакры сохранилось?

И в самом деле, теперь я ощущал свой очаг без удержания печати!

— Первое время прогоняй свою чакру по телу в свободное от тренировок время — так ты улучшишь контроль, и мы сможем перейти к базовым упражнениям.

* * *

Знаете, что больше всего мне нравится в таком состоянии? Я испытываю лишь слабые отголоски тех ощущений, что приносили последствия тяжелых тренировок, а вот второй первое время вовсю фонтанировал яростью даже в мою сторону. Конечно, через месяц тело боле-менее адаптировалось к нагрузкам, и он успокоился.

Тренировка с чакрой перешла на следующий уровень еще через месяц. К тому времени мое тело заметно окрепло, пропала детская пухловатость, но и сказать обо мне что-то вроде “кожа да кости” тоже никто не мог — в последнем мне сильно помогали питательные таблетки Акамичи, когда даже еда в горло не лезла. В курсе тренировок так же оказалась прописана диета, и жрать там надо было столько, что местные толстяки мне могли только позавидовать.

В общем, я пыхтел, стонал, матерился, но упорно поднимался вверх по первому в моей жизни дереву, благо танкецу позволяли мне выделять чакру на достаточное расстояние.

Мои занятия в госпитале тоже стали более интересными. Теперь мне стали поручать перевязку и наложение лубков, что тоже, по сути, было маленьким шагом вперед. Иногда отец вызывал меня к себе, и мы вместе беседовали, пока у него был перерыв. В один из таких перерывов я задал вопрос, который заставил моего отца серьезно задуматься.

— Па, у меня вопрос, — да я и в самом деле так его называл. Привычка. Со своим отцом я тоже был довольно близок, и Тоуширо-сан немного напоминал мне его. — Из примера Какаши-сана стало известно, что шаринган, пересаженный не члену клана Учиха, все время находится в активированном состоянии, верно?

— Да, но откуда ты знаешь о том, что…

Не, лишние вопросы мне сейчас не нужны, а вот ответы на мои вопросы я бы хотел получить.

— А что если пересадить глаза человека из клана Учих, который еще не пробудил свое додзютсу? Станет ли оно родным ему?

— В самом деле, интересное предположение. Подожди, я достану пару записей! — пару секунд и человек из постоянно кряхтящего старика превращается в полноценного шиноби. Я даже не успел заметить, как он поднялся со своего стула и метнулся к записям в скрытом сейфе. — Вот и они.

Он достал небольшой свиток и развернул его.

— Довольно молодые нервные окончания глаза для тринадцатилетнего парня — создается впечатление, что они были сожжены и снова восстановлены. Где дата пробуждения шарингана? Три дня назад. Походит. Но как тогда сами глазные яблоки становятся додзютсу, если эффект Кеккея дают именно они? Обратный эффект от тела к глазам, а потом от глаз к телу? Нет, скорее первоначальный всплеск дает чакра родителей, и лишь при активации шарингана носитель получает Кеккей. Столько исследований! Вот бы получить себе пару Учих для опытов…

Тут старик опомнился и ошарашенно посмотрел на меня.

— Забудь свой вопрос и забудь все, что ты от меня услышал! Понял?

— Хорошо, Папа.

На сегодня я забуду, а вот до ночи, когда будет вырезан самый многочисленный клан Конохи, осталось всего около трех лет.

Трех лет форы, за которые я должен освоить полноценную пересадку глаз.