Мех под кожей (джен)

Утром Нарцисса проснулась позже обычного — солнце уже давно встало, и прямоугольник окна за плотными шторами призывно светлел. Люциус крепко спал рядом, и Нарцисса некоторое время лежала, смотря то на него, то оглядывая знакомую и родную спальню, то глядя на свет за шторами. Впервые с момента трагедии ей было хорошо и спокойно, и она боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть это прежде привычное, но теперь такое драгоценное состояние.

Но лежать ей быстро надоело: она давно уже разлюбила нежиться по утрам в постели. Её левая рука снова неприятно затекла и ныла, но она почти что привыкла к этому и, просто перевернувшись на спину, некоторое время лежала так, осторожно её массируя и сжимая и разжимая пальцы. Следовало бы встать и сперва смыть с кожи остатки мази, тонкой корочкой застывшей за ночь под чарами, а потом нанести новую порцию, но сегодня начинать свое утро опять в одиночестве она не хотела. Она приподнялась на локте, и поддавшись какому-то импульсу, придвинулась к мужу; будоражащее ощущения неправильности заставило её на краткий мучительный миг замереть, а затем она отодвинула край одеяла, в которое Люциусу укутался, словно в огромный кокон, и легонько подула ему в висок. Потом взяла прядь своих длинных волос и кончиком легко начала щекотать его слегка колючую от ночной щетины щёку. Сперва не происходило ничего, затем Люциус издал короткий и недовольный звук, но Нарциссу это, кажется, лишь раззадорило, и она увлечённо продолжила своё занятие. Люциус снова возмущённо промычал что-то и попытался натянуть на лицо одеяло, но Нарцисса не дала ему это сделать и, наклонившись так низко к его уху, что её губы касались его, прошептала:

— Доброе утро!

— М-м-м, — отозвался он сонно, но она даже не думала оставить его в покое.

— Мне бы хотелось с тобой позавтракать. Вместе.

Он пошевелился и, повернув голову, приоткрыл глаза. И улыбнулся.

— Доброе утро.

Его голос был хриплым со сна, и Нарцисса, улыбнувшись в ответ, прикоснулась губами к его щеке. И спросила:

— Я сдвину шторы?

Он вздохнул, но всё-таки согласился — и она, вытащив из-под подушки палочку, указала ей на окно. Шторы разъехались в стороны, и в комнату хлынул яркий солнечный свет. Люциус часто-часто заморгал, а затем, развернувшись к Нарциссе, открыл глаза и повторил с улыбкой:

— Доброе утро. Как ты?

— Прости, что разбудила тебя, — сказала она. — Но мне так захотелось сейчас вместе позавтракать — и… может быть… Там такое солнце и так хорошо, — она посмотрела в окно.

— Ты хотела бы выйти? — обрадовался он. Действительно обрадовался: неужели самое тяжёлое время действительно позади, и ей становится лучше?! И они пережили его, и теперь их жизнь наладится — не сразу, конечно, и прежней она не станет, но всё-таки они будут снова вместе. Просто жить: Нарцисса вновь станет проводить время не только в оранжерее, но и в своём саду, а потом, потом всё как-то устроится окончательно.

— Пожалуй, — ответила Нарцисса, задумчиво разглядывая окно. — Сколько же можно здесь прятаться… ты выйдешь со мной?

— Конечно! — он даже приподнялся на локте, а затем привлёк её к себе и поцеловал в затылок. — Конечно, мы пойдём вместе.

Одеваться и приводить себя в порядок Нарцисса вернулась к себе — и, умывшись и тщательно смывая с руки остатки мази, а затем нанося новый слой, она с удовольствием думала о том, что делает это предпоследний или, возможно, даже последний раз. Потому что Снейп обещал ей новый, более эффективный состав — и она очень ждала его. И не только потому, что рассчитывала на то, что он окажется эффективнее.

За завтраком Нарцисса открыла в столовой окна, чего не делала все эти дни — и когда тёплый ветерок касался её кожи, ей даже удавалось не вздрагивать. Она ведь всегда любила гулять, думала она, отправляя в рот кусочек бекона — овсянки по утрам ей больше не хотелось ни в каком виде. Всегда любила проводить время на свежем воздухе — и поэтому всегда так ждала лета! Сколько она уже не была в саду? Больше двух недель! Конечно, эльфы следили за ним — но, во-первых, после смерти… теперь, жёстко поправила она себя. Просто «теперь». Она не будет вспоминать рядом с мужем о смерти Диззи. Теперь каждому из них приходилось работать больше, чем прежде, и вряд ли они слишком усердствуют, заботясь о том, чего им непосредственно сейчас не поручали. А она совсем забыла и про сад, дом, и вообще про эльфов. Может, ещё и поэтому ей так муторно на душе? Любому человеку будет не по себе просто сидеть в четырёх стенах и ничего не делать.

Было ещё очень рано — часов, может быть, семь — и Люциус безбожно зевал, хотя и очень старался держаться: даже улыбался и говорил что-то вполне подходящее к ситуации. Нарцисса смотрела на него — и думала, что, наверное, ей бы должно быть стыдно за то, что она просто так выдернула его их постели, однако стыдно ей вовсе не было. Ей было приятно, что он пускай даже в такой мелочи, но безропотно переступил через себя ради неё — и не потому, что это было необходимо, а просто чтобы её порадовать.

Они были сейчас вдвоём: Драко ещё спал, а Снейп, даже если давно проснулся, то понятия не имел о том, что стол накрыт. А значит…

— Бедный Драко, — заметил Люциус, складывая салфетку. — Сегодня его ждёт сложное утро тет-а-тет с любимым деканом.

— Им полезно пообщаться наедине в такой неформальной обстановке, как завтрак, — улыбнулась Нарцисса.

Закончив пить чай — запах кофе теперь казался ей слишком резким — Нарцисса подошла к открытому окну и остановилась буквально в полушаге от него. Её словно обдало холодом, а сердце забилось так, будто она быстро и долго бежала. Но она не собиралась поддаваться и подчиняться вновь предающего её телу. Нарцисса шагнула вперёд и некоторое время стояла у окна, положив руки на подоконник и вдыхая прохладный ещё летний воздух, напоенный ароматами трав, цветов и деревьев. Июль… Самый пик лета и такое любимое ею время. Нарцисса недолюбливала жару, но при этом любила яркое солнце и ощущение его горячих лучей на коже — конечно же, защищённой кремами и даже чарами. А ведь сегодня она забыла и о первом, и о втором, подумала она и, протянув вперёд правую руку, приподняла лёгкий рукав, постояла немного, прислушиваясь к своим ощущениям. Ей почти физически хотелось сбежать, и она вцепилась в подоконник. Нет. Она решила выйти сегодня — и выйдет.

— Пойдём? — спросил Люциус, подходя к ней и обнимая за плечи.

— Да, — ответила она, чувствуя, как её только что почти успокоившееся сердце вновь начинает колотиться сильней и быстрей. — Я только переоденусь, — сказала Нарцисса, стиснула руку мужа и ушла, очень стараясь не сорваться на бег, поддавшись охватившему её возбуждению.

В гардеробной она долго перебирала платья — ей хотелось чего-то лёгкого, летнего, но они все оставили бы её руки и плечи практически обнаженными, а она не была готова открыто позволить кому-то увидеть то, что до сих пор прятала. Хотя почему? Ведь Люциус должен был вчера практически всё разглядеть. Да, на ней была ночная сорочка, но с таким широким и лёгким рукавом, что он постоянно задирался и вполне позволял видеть… многое. И потом, раз уж она всё это продемонстрировала Снейпу, странно прятать шрамы от мужа.

Но надеть платье с коротким — или вовсе без — рукавом ей оказалось непросто. Она несколько раз переодевалась: лёгкие открытые платья, открывающие шрамы, смущали её, а более закрытые раздражали, наглядно демонстрируя её трусость. Наконец, она назло самой себе решительно выбрала самое открытое, держащееся на тонких бретельках, заставив себя посмотреть на своё отражение в зеркале, и сжала губы: сейчас, при свете дня это было уродливо, по-настоящему отвратительно и оскорбляло глаз. Белое с жёлтым платье и багровые вздувшиеся рубцы на бледной коже. Нет, это уже не смелость, это непозволительно дурной вкус. Она набросила палантин на плечи в качестве компромисса и, обувшись, почти побежала вниз.

В холл, где её уже ждал уже побрившийся и переодевшийся для прогулки Люциус.

— Ты прекрасна! — сказал он — и, к его чести, это прозвучало действительно искренне.

— Да, — ответила она. — Спасибо, — Нарцисса подошла к нему и, взяв под руку, сама повела к дверям. И сама же решительно свела его со ступеней и повела по дорожке, хотя так жутко, как сейчас, ей не было… нет, было. И даже ещё страшней — там, в лесу, когда её загоняли всей стаей. Но до того момента, как её жизнь разлетелась вдребезги, прежде Нарциссе никогда не было так страшно, как сейчас, когда она просто, шурша гравием, шла по садовой дорожке, разве что, может быть, когда начались схватки. В первые секунды ей казалось, что она сейчас просто умрёт, или хотя бы упадёт в обморок — но нет, шли минуты, а она делала шаг за шагом и двигалась вперёд.

Постепенно она начала даже ощущать что-то ещё, кроме скручивающего её внутренности ужаса и даже почувствовала, как солнце и ветер касаются её кожи — правда, чары и мазь под скрывавшим её плечо палантином, может быть, и защищали покрытую шрамами руку, но крали возможность насладиться подобной малостью, и Нарциссу это раздосадовало. Ничего. Ей все твердили, что после первого же обращения раны вполне заживут — осталось недолго. А буквально через пару дней она уже начнёт пить то зелье.

Аконитовое, сказала она себе. Оно называется аконитовое. По главной своей составляющей, вероятно. Нужно будет непременно утонить у Снейпа состав — она, конечно, не слишком глубоко разбиралась в зельеварении, но имела полное право знать, что глотает.

В саду пели птицы. Нарцисса прежде каждое утро приходила сюда в этот час, но никогда прежде не замечала, что они гомонят так громко. Или это её восприятие изменилось? Сейчас их голоса вовсе не радовали её, а заставляли напряжённо вслушиваться, чтобы уловить в них что-то другое — любой посторонний звук, который мог бы стать первым знаком опасности. Нет, так нельзя… нельзя, твердила она себе, сжимая руку мужа. Она должна на что-то отвлечься.

— Эльфы, кажется, сюда вовсе не заходили, — заметила Нарцисса, сама удивляясь тому, насколько нормально звучит её голос. Или ей так казалось?

— Они тоже переживают, — неожиданно заступился за них Люциус.

— С их стороны было бы логично постараться порадовать меня в этом случае, — возразила она — и сама же и улыбнулась. И удивилась этому. Окутывающий её ужас стал не то чтобы меньше, но она, кажется, начинала к нему привыкать. — Хотя вряд ли они способны так рассуждать. Меня не было всего две недели, а здесь уже заросли! — с отчасти напускным недовольством сказала она, глядя на клумбы.

Порыв ветра шевельнул ветви, и от их шороха Нарцисса едва не подпрыгнула и не бросилась бежать к спасительной тверди особняка; с огромным трудом она заставила себя остаться на месте. Похолодев и, кажется, даже дрожа, она замерла и до боли вцепилась в руку Люциуса. Он шагнул к ней и, обняв, крепко прижал к себе и прошептал:

— Это просто ветер. Здесь нет никого и не может быть, Цисси.

— Я знаю, — его прикосновение неожиданно почти её успокоило, и вместе с облегчением она ощутила злость. Она не будет бояться ветра! Теней, призраков, морока — она вообще не будет бояться. Она Блэк, а теперь и оборотень — что вообще может её напугать теперь? — Идём, — она высвободилась из его объятий и, по-прежнему крепко держа его под руку, повела вперёд — к парку.

Их парк вовсе не был похож на лес, но как же ей стало жутко, когда они сошли с гравийной дорожки на обычную утоптанную тропинку! Но Нарцисса не собиралась поддаваться своему страху — и, чтобы отвлечься, заговорила с мужем о том, о чём он всегда мог говорить бесконечно — о политике. Один верный вопрос, другой — и вот он уже увлечённо рассказывает ей о грядущих перестановках в Визенгамоте, а Нарцисса… Её это успокаивало. Это было обычно и правильно — и в какой-то момент она вдруг поняла, что идёт, больше не вздрагивая постоянно и почти не оглядываясь, и даже с интересом его слушает.

С фракции Фаджа Люциус ожидаемо переключился на Дамблдора, а с него разговор как-то сам собой перешёл к Снейпу.

— Удобно, что сейчас каникулы, — сказала Нарцисса, неторопливо ступая по тропинке рядом с идущим по обочине Люциусом. Пока что ей не хватало мужества смотреть себе под ноги, а не напряжённо оглядываться по сторонам, но, по крайней мере, она могла вести вдумчивый разговор. — Хорошо, что в доме весь день находится зельевар и целитель. Мне спокойнее.

— Я рад, — как можно искренней согласился Люциус.

Честно говоря, его вовсе не так уж и радовало постоянное присутствие Снейпа в доме — правда, то, что тот практически не вылезая торчал в лаборатории, это неудобство отчасти нивелировало, и всё-таки Люциус определённо предпочёл бы видеть его немного реже. Но если Нарциссу мысль о близости специалиста успокаивала — что ж, Люциус был готов потерпеть.

— И я думаю, — продолжала Нарцисса, даже не стараясь скрыть на своих губах улыбку и, — что раз у нас с тобой есть Северус, второй целитель нам больше не нужен. Расплатись, пожалуйста, с мадам Инглби — я думаю, она заслужила хорошую премию — и напиши ей, что мы очень признательны, и она нам весьма помогла — и, конечно, она может рассчитывать на самые лучшие рекомендации с нашей стороны. Сейчас лето — я думаю, ей приятно будет несколько дней просто отдохнуть и провести с сыном.

Она улыбнулась снова и ощутила, что ей неожиданно стало легче — нельзя было сказать что она полностью успокоилась, нет, но предвкушение этого «расставания» слегка отодвинуло холодный и липкий ужас, не отпускавший её ни на миг с того момента, как она переступила порог дома, и даже позволило ощутить нечто не ясное ей до конца.

— Ты хочешь её уволить? — надо отдать ему должное, в голосе Люциуса прозвучал лишь умеренный интерес — хотя на деле предложение жены его немного расстроило. Он едва нашёл человека, с которым можно было просто поговорить — попросить компетентный совет, поделиться тем, что мучило его сейчас и в чём он запутался — и который… которая сумела ему помочь. И не только зельями — хотя, он признавал, они были действительно хороши.

— А зачем нам её утруждать? — удивлённо ответила Нарцисса — и вдруг, остановившись, обернулась и поглядела на него. — Или ты хотел бы её оставить?

Он не понял причины её вопроса, однако свою супругу Люциус хорошо знал, и потому выражение лица истолковал верно. Что ж, бывает и так, расстроенно подумал он — иногда люди просто друг другу не нравятся. Может быть, дело было в том, что Донна так внезапно заменила того предателя, который столько лет их лечил, и она самим фактом своего присутствия напоминала Нарциссе о том, как теперь переменится вся их жизнь. Да, наверное, дело было именно в этом.

— Полагаю, будет невежливо прощаться с ней таким образом, — мягко проговорил он. — Она придёт вечером — и…

— Будет намного невежливей, — возразила Нарцисса, и её взгляд вдруг стал холодным и острым, — когда она обнаружит, что ей так быстро нашли замену, куда более профессиональную, чем она. Не стоит так её обижать, дорогой, не так ли?

— Разумеется, — отступил он. В конце концов, если Нарциссе это так важно, он напишет это письмо. Она так раздражена сейчас — пожалуй, их встреча с Донной может выйти неловкой. — Я сегодня же напишу ей.

— И, пожалуйста, прояви щедрость, достойную нашей семьи, — весело сказала Нарцисса — и, впервые с выхода из дома отпустив его руку, двинулась вперёд по тропинке.