Мех под кожей (джен)

Когда крестник исчез в камине, Уолден устало выдохнул: может быть, подростка он и смог успокоить, но кто бы теперь успокоил его самого. Драко был прав: это было действительно мерзко, и самым отвратительным было то, что, как бы он сегодня не разозлился на Люциуса, на себя он был зол не меньше. Что, ну что он сделал за эти дни? А ведь Малфои на него рассчитывают.

МакНейр разгладил газету руками и вновь посмотрел на колдографию: повязки, рассыпавшиеся по плечам спутанные светлые волосы, и глаза, глаза как у загнанного оленя. Нет, ну какой же мразью всё-таки нужно быть, а?

Люциус, конечно, позаботится о том, чтоб в «Пророке» больше ничего подобного не появлялось — но беда заключалась в том, что «Пророк» был отнюдь не единственным изданием в волшебной Британии. Конечно, сейчас они непременно задумаются, если даже Нотт, по словам Драко, всплыл сегодня, словно карась с глубины, — и даже Скитер, мордредова ядовитая падальщица, направит своё перо на другую жертву. А все остальные? Они для таких как Малфой, просто не существуют — нет, даже не дешёвые газетёнки, охочие до таких же дешёвых сенсаций, в которые разве что сэндвичи заворачивать… Всматриваясь в измученные черты Нарциссы, Уолден не мог не думать о том, у кого ещё пользуются спросом подобные фотографии; и это осознание приводило его в состояние холодной, рассудочной злости, и чем дольше он смотрел, тем сильней сомневался в том, что урод снял всего один кадр.

Нет, сегодня он все равно не уснёт, решил Уолден, и, поднявшись к себе, неспешно переоделся, выбрав вещи неброские и тёмные — штаны, рубашку, куртку… нет, пожалуй, куртка будет лишней. Пока. В такой жаркий вечер хватит и рубашки — там, куда он идёт, выделяться не стоило.

Он вышел на улицу, тихо прикрыв за собой дверь, и посмотрел в небеса — определенно, этой ночью стоило ожидать бури. Он вернулся в дом, и захватив с вешалки дождевик с капюшоном, уменьшил и сунул его в карман, а затем снова вышел на крыльцо и аппарировал.

Сохо сиял неоном, и на улице было слишком много людей… магглов, но Уолден легко среди них затерялся. В переулке у какого-то пошлого бутика он, вспоминая уроки МакГоннагалл, изменил причёску, поправил черты лица и наколдовал себе бороду — борода всегда бросается людям в глаза прежде, чем всё остальное — и, посмотрев на своё отражение в витрине, остался доволен.

Паб на Карнаби-стрит, где собиралась все эти труженики пера и печатного пресса и бездельники, примкнувшие к ним, Уолден знал довольно неплохо. Нет, не то чтобы он имел привычку там ужинать, хотя огневиски там был неплохой — по крайней мере, три первых шота, да стейки в этом баре хотя и уступали выпивке, но были вполне пристойными, — но такие места тогда, в начале восьмидесятых, они знали наперечёт, обязаны были знать, и ему ли не помнить, как крошилось под подошвой ботинок стекло, когда в «Сорочий приют» они заглянули в плащах и в масках. С тех пор даже вывеска не изменилась — волшебники не большие сторонники перемен.

Будь он зелёный курсант Аврората, бездарно сдающий скрытое наблюдение, он бы, конечно, вошёл, сделал заказ, возможно, даже сразу за него расплатившись, а затем уселся бы между камином и входом, демонстративно открыл «Вестник рыболова и охотника» и уткнулся в него в иррациональной надежде на то, что люди, которых кормят горячие новости, внимания на него просто не обратят. А затем слушал бы и смотрел — и искал того, кто мог бы ему помочь узнать имя того подонка, который протащил в госпиталь свою колдокамеру, а вот под колдографиями подписываться не стал. Так бы он и сидел, полагая, что рано или поздно кто-то заведёт здесь разговор о грязной статейке Скитер — как будто после работы людям больше не о чем говорить.

Но его натаскивали и учили другие люди, а зачёт у него принимала жизнь, поэтому он, набросив на себя дезилюминационное, устроился в тени переулка и принялся ждать подходящих лиц. Наверное, это можно было разузнать иначе — тот же Люциус, пожалуй, мог бы сделать это проще — но каждый добывает информацию как умеет. Как всегда говорил Долохов: если у человека всё ещё есть язык — ответы непременно найдутся.

Видимо, ему сегодня везло: вышедшего из паба нетвёрдой походкой типа он знал. Этому охотнику за дешёвыми и откровенно жареными сенсациями Уолден как-то даже давал комментарии, да и крутился тот обычно там, где витал криминальный душок. Статейки свои он гордо подписывал «Р. Аморен», хотя даже тараканы в Аврорате знали, что он Аморицки. Расти был человеком не слишком в себе уверенным, но амбициозным, вот только иногда терял берега, и Уолден полагал, что однажды для него это кончится куда хуже, чем те несколько раз, когда его спускали с лестницы. Кандидатуры лучше для вдумчивой и результативной беседы было нельзя и пожелать.

Уолден неспешно пошёл за ним, а затем, оглядевшись по сторонам, от души приложил его невербальным Конфундусом. И вот они уже вдвоём в каком-то маггловском заведении словно приятели беседуют о последней статье Аморена. С подвыпившими болтунами говорить легко, главное — кивать в нужном месте и хмыкать в нужных местах. Уолден ему даже выпивки заказал, ожидая, когда тот, наконец, свернёт в нужное ему русло. А это непременно должно было произойти, потому что чем больше старина Расти пьянел — тем охотнее делился самым для него наболевшим.

— З-знаешь, что необход-димо, чтобы статья в-выстрелила? — слегка заплетающимся языком спросил в какой-то момент Аморен.

— Выстрелила? — уточнил Уолден, словно вёл допрос под Веритасерумом, и сделал заинтересованное лицо — главное задать нужный вопрос, и человечек тебе сам всё расскажет.

— Фото! — важно сказал Аморен, поднимая вверх вытянутый указательный палец. — Кар-тин-ка! Вот, что важно. И вот я подумал: вот я журналист, но я же ещё — колд-дограф. Я же м-могу сам… кол-до-ра.. кол-до-га.. в общем, снимать! Как ты д-думаешь? — спросил он, заглядывая МакНейру в глаза. — Это же гениально! — тут же добавил он. — Ге-ни-аль-но! Пос-смтри — сплошные плюсы, — начал он перечислять. — Никаких трат! С-снимай, что хочешь! Что хочу! И как хочу! Б-блестяще!

— Гениально, — согласился с ним Уолден. — Только тут одной камерой-то не обойдёшься, если не котят собрался снимать. Тут же ещё чутьё нужно, и, конечно, удача.

— Удачи не существует! — наставительно сообщил ему Аморен. — Не-ту её! Ясно? Всё это п-пустая б-болтовня! Раб-ботать надо — вот как я раб-ботаю! П-понятно?

— Не скажи, — запротестовал Уолден. — Вон в сегодняшнем «Пророке» — этот, как его… который подловил жену Малфоя в палате… знатный же кадр. Это, по-твоему, не удача?

— Свя-зи! — захихикал в ответ Аморен. — Свои люд-ди — это важно! — подчеркнул он, снова поднимая палец вверх.

— Да брось, Расти, — протянул Уолден недоверчиво. — Быть не может. Кто ж так станет работой-то рисковать или даже головой?

— Д-девки! — энергично закивал Аморен. А потом задумался вдруг и пробормотал: — Ну, или д-деньги… но у него там точно кто-то есть! — сказал он уверенно.

— У кого, у него? — с сомнением протянул Уолден. — Будто бы это снимала не Скитер, это же она без масла может в любую щель...

— Щель?! — похабно заржал Аморен, едва не опрокинув бутылку — Уолден даже подхватил её заботливо. — Это ве-е-ер-рно. Да Р-рита не знает, как в своих намн-намна-на-ма-ни-кю-ренных руках камеру-то держать!

— Да ладно, — отмахнулся Уолден. — А то будто никто не видел, как она этого своего коротышку гоняет за нужными ракурсами… Как там его… А не он часом снял?

— Бозо? — горячо перебил его Аморен, даже почти перестав запинаться. — Дум-маешь, она раб-ботает только с н-ним? Ха! — воскликнул он. — Да у неё полн-но внешра…внеш-тат-ников!

— И сейчас ты, конечно, скажешь, что знаешь, кто из них тот снимок сделал, прямо в госпитале, — недоверчиво фыркнул МакНейр.

— Знаю! — азартно возразил ему Аморен. — Знаю, но никому не скажу. Как-там её… у меня эта… эт-тика!

— Расти, да хватит скромничать, — Уолден хлопнул его по плечу, снова угощая Конфундусом. — Признайся, это же ты — герой. Вот скажи, скажи, что я ошибаюсь…

— Не-е-ет! — расхохотался, краснея то ли от выпивки, то ли от удовольствия Аморен. — Ну ты шутн-ник, — радостно сообщил он МакНейру и помотал головой.

— А то я твои работы не видел, — МакНейр придвигая к нему новую порцию выпивки. — Кто ж ещё так экспозицию выставляет?

— Да Лим-мус же! — воскликнул Аморен, опрокидывая в себя стакан.

— Она же вроде как колонку с происшествиями ведёт, — Уолден искренне удивился.

— Да не дурища эта! — ещё пуще развеселился Аморен. — Брат её! И тоже на «Э»! — он даже начал икать от хохота. — Эдвард, Эд. Эн-н-н-н и Эд-д-д. Какая фантазия у родителей, а?— сарказмом Расти можно было докси морить. Видимо, в чём-то они не сошлись…

— Ты ещё скажи, что они с сестрою живут вместе, — подначил его МакНейр. И поиграл наколдованными бровями: — Ну же, Расти, сами понимаешь.

— Это н-не-е-е, — помотал головой Аморен, озадаченно глядя на МакНейра. — Да нет, — повторил он, почесав в затылке. — Они и живут отдельно… Она с родителями… — как-то даже вздохнул он. — А у Эда… берлога в Совятне…

— В Совятне? — недоверчиво переспросил МакНейр. — В этой дешёвой дыре? А такой человек талантливый, наверное, известный в ваших кругах…

— Какой он известный? — возразил Аморен. — Нашёл знам-менитость… да его ни в одну редакцию не берут! Так, пром-мышляет от раза раз … известный, пф-ф, — фыркнул он. — Снимает три ком-мн-натушки — мол, отовсюду близко, — хотя все знают, что он просто жм-мот! — Расти откинулся на спинку стула, и Уолден понял, что толку от уже не предвидится.

— А кстати, — ухватился за возможность свернуть разговор МакНейр и озадаченно начал похлопывать себя по карманам, — куда же я кошелёк-то дел…

— Не-не-не, — Аморен с трудом замотал головой, с трудом выпрямляясь.

— Погоди, — озабоченно попросил его МакНейр. — Я, похоже… — Тут он упёр свою палочку Расти в бок и прошептал: — Сомниум.

А затем, уложив Расти лицом на стол, достал из кармана деньги и, оставив на столе несколько смятых маггловских бумажек, покинул бар.