Мех под кожей (джен)

Проснувшись утром, Нарцисса уже не чувствовала себя такой разбитой, как накануне, но слабость никуда не ушла, к тому же утро было отравлено смесью нервозности и тревоги, и даже прикосновение простыней к коже доставляло ей дискомфорт. Она не хотела знать, был ли это подсознательный страх перед надвигающимся полнолунием, или же это было то самое нервное возбуждение, о котором писали в той методичке — ей просто нужны были сейчас её зелья, но усилием воли она смогла заставить себя не думать о содержимом ящика, вместо этого заставив себя наконец встать. Нарциссе не хотелось видеть ни мужа, ни сына, ни, разумеется, Снейпа — никого; но гордость не позволила ей снова проявить слабость, она и так слишком много провела времени, прячась ото всех в спальне. Она лишь могла разрешить себе не спешить, приводя себя в надлежащий вид, и собиралась сейчас так медленно, что к завтраку опоздала решительно и безнадёжно. Впрочем, голода Нарцисса не ощущала и была уверена, что никто не станет её винить за эту небольшую вольность.

Она спустилась вниз, однако в столовой уже никого не было, да и приборы со стола уже были убраны. Есть ей не хотелось — её до сих пор мутило — но вот от чашки чая она бы, пожалуй, не отказалась, так что, вызвав эльфа, Нарцисса приказала подать ей чай и осведомилась, где сейчас Люциус. И, получив ответ, что хозяин сейчас находится в кабинете, она поднялась туда — и услышала из-за голоса двери.

— …да, я в этом совершенно уверен! — раздражённо и настойчиво говорил Люциус. Нарцисса тихо постучала и, приоткрыв дверь, увидела мужа сидящим перед камином. Он обернулся на её стук и, простившись с собеседником, поднялся навстречу жене. Он подошёл к Нарциссе, и с плохо скрываемым беспокойством заботливо взял её за руку.

Он был очень бледен и напряжён. За последние дни она видела его раздражённым, подавленным, беспомощным и уставшим, но сейчас выражение его лица воскрешало в её памяти что-то давно забытое, что-то из той части жизни, о которой вспоминать не хотелось. Она замерла от нахлынувшего на неё неясного ужаса, а затем пересилив наполнившую её мысли звенящую пустоту еле-еле смогла заставить себя озвучить единственно важный вопрос:

— Драко. Где он сейчас? — кажется её голос дрогнул.

— Драко? Причём… нет, — Люциус даже слегка растерялся. — Наш сын у себя. Я надеюсь. Ты права, возможно следует запретить ему покидать дом. По крайней мере, пока.

— Почему? — Нарцисса прислонилась плечом к косяку, ослабев от испытанного ей облегчения, столь неожиданного и резкого что голова слегка закружилась. — Что случилось?

— Дорогая, прошу тебя, сначала присядь, — он осторожно придерживая её за плечи усадил её на диван и сам сел рядом с Нарциссой. — Я даже не знаю, как лучше начать. У меня скверные… я бы даже сказал дикие и невозможные новости. Твой кузен на свободе.

— Кузен? — непонимающе переспросила Нарцисса. — На свободе? Какой кузен?

— Явно не один из тех французских бездельников, что шлют нам открытки на Рождество, — в голосе Люциуса прорвалось раздражение, показавшееся Нарциссе больше похожим на панику. — Блэк. Сириус Блэк сбежал позапрошлой ночью назад из Азкабана.

С губ Нарциссы сорвался какой-то невнятный звук, призванный выразить всё её потрясение, просто потому что ни на что другое она сейчас не была способна. Все мысли в её голове были смазаны и нечётки, словно их затянуло в какой-то невнятный вихрь; она лишь осознавала, что случилось нечто очень серьёзное, и оно несёт угрозу её семье. И в то же время было в этих мысля что-то неправильное, словно противоречащее само себе. Семья — поняла Нарцисса. Сириус… Её безумный кузен. Он всегда был таким же бешеным, как и её сестра, Белла. Именно поэтому они терпеть не могли друг друга. Но оба оказались там… в той жуткой тюрьме. А теперь он сбежал… почему теперь? И зачем? Почему-то она была совершенно уверена, что у него должна быть причина — и не абстрактное желание, свойственное любому узнику, вырваться на свободу, а реальная, осязаемая причина, доводящая до исступления и гнавшая куда-то вперёд.

Она почувствовала прикосновение чего-то холодного к своим губам, а затем заботливый голос мужа:

— Цисси, посмотри на меня. Пока ничего не случилось. Вот так, выпей воды. Легче? — она сделала глоток, а потом почувствовала, как Люциус положил её собственную ладонь на бокал и, ощутив под пальцами прохладу стекла, снова смогла сосредоточиться. — Послушай, — мягко произнёс он. — Это, конечно, чудовищно и слишком странно, но, в конце концов, он пока он ещё где-то там, и пусть только попробует сюда заявиться.

— Пока? — переспросила она, сжимая бокал в ладонях и сделав ещё глоток, а затем ещё и ещё. Это помогло, и Нарцисса, опустив бокал на колени, спросила: — Ты думаешь, он может прийти сюда?

— Я не знаю, что сделает этот безумец! — Люциус нервно потёр переносицу. — Но такое вполне возможно. Если подумать, то куда бы ему ещё идти? Ты — единственная семья, которая у него осталась.

— Есть ещё Андромеда, — возразила Нарцисса. — Они всегда хорошо ладили, и он единственный, кто не перестал с ней общаться…

— Цисси, причём тут твоя сестра? — мрачно откликнулся Люциус. — Теперь, когда всем и так известно, кому он на самом деле служил, кто твоя сестра для него на самом деле? Ты знаешь что такие как… он делают с предателями волшебной крови? Но вряд ли он пока способен на подвиги. Если ему нужна помощь, он пойдёт к тем, кто всё ещё верен… нашей организации — и, прежде всего, именно к нам!

— Служил, — машинально повторила она. — Верен… До сих пор не могу поверить в это всё...

Она пыталась как-то успокоить роящиеся в голове мысли, но пока что ей это плохо удавалось. Когда произошла та перевернувшая всё жуткая и немыслимая история то ли со смертью, то ли с исчезновением Тёмного Лорда, Нарциссе было не до того, чтобы печалиться о судьбе кузена — все её мысли занимал сперва муж, которому грозил Азкабан, а затем отправившаяся туда же сестра c мужем и деверем. На их фоне Сириус, с которым она не общалась, с того момента, как он был выжжен с фамильного гобелена, как-то просто забылся. Но теперь всё, что о чём она отказывалась думать той осенью и зимой, вернулось; вернулось, как возвращаются в дом фамильные привидения, неся с собой леденящие дуновения из-за приоткрытой двери на тот свет. И Нарцисса пыталась упорядочить эти мысли. Почему он сбежал сейчас? Ни год, ни два назад, а именно позапрошлой ночью? Что же случилось? Что заставило его так поступить? Она знала всего один ответ, но это было настолько дико… да нет. Нет, это было слишком безумно. Такого просто не могло быть.

— И никто не мог, — Люциус настолько изумился, что даже успокоился немного. — Пока он, окончательно обезумев, не прикончил тех магглов и своего дружка. Или правильнее говорить, двух дружков? И открыто в этом сознался, когда понял, что терять ему уже нечего.

— Но ведь никто из вас ничего не знал про него, — сказала Нарцисса. — О том, что он тоже с вами.

— Вот это как раз меня нисколько не удивляет, — Люциуса мрачно посмотрел в пламя камина. — Лорд всегда был очень скрытен, и чем ближе к концу… Цисси, ты ведь его почти не знала… Не важно, — он мотнул головой. — Сейчас это уже не важно. Вернее, важно в этот момент, — поправился он. — Другое. И прежде всего, как он смог оттуда сбежать.

— До сих пор это считалось невозможным. — прохладно уронила Нарцисса.

— Но он смог, — сердито и раздражённо ответил Люциус. — Понятия не имею, как. И, что намного хуже, у Нотта об этом тоже ни малейшего представления, или по крайней мере говорит так, и попытался хорошо скрыть насколько растерян. Я, конечно, постараюсь сам выяснить, что известно аврорам, но пока ничего больше сказать не могу. Но это потом. Прямо сейчас перед нами стоит две проблемы, — продолжал он, поднявшись и начав нервно расхаживать по кабинету.

В этот момент Тинки, наконец, принёс чай, и Нарцисса буквально вцепилась в чайную чашку. Пока она нарочито медленно пила его, делая глоток за глотком, Люциус то ли терпеливо ждал, то ли обдумывал что-то — а она пыталась понять, чем им грозит случившееся. И допив чай, сказала:

— Я не хочу иметь с Сириусом ничего общего, и не хочу, чтобы он нас куда-то втянул.

— Разумеется, — немедленно согласился с ней Люциус. — Но, если он явится к нашим воротом, я не уверен, что можно его просто выставить. Или уж, тем более, сдать в Аврорат. Особенно если он решит перестраховаться… Слишком многое происходит последние несколько лет и если… вернее когда придёт тот самый момент… мне будет нелегко оправдаться перед Тёмным Лордом после того как я…

— Тот самый момент, когда он вернётся? — тихо спросила Нарцисса.

— Давай не будем об этом сейчас, — Люциусу явно не хотелось обсуждать это. — У нас есть другая проблема, более приземлённая, — с мягким нажимом добавил он.

— Какая? — Нарцисса подняла голову.

— Во-первых, Блэк — твой кузен, — начал Люциус. — А во-вторых, никто, конечно же, и не думал забывать о том, кем я был.

— Но ведь тебя оправдали, — сказала Нарцисса, сама понимая, насколько нелепо прозвучали эти слова. Разве кто-нибудь действительно поверил в то, что маги из лучших семей Волшебной Британии практически поголовно были вынуждены творить зло под Империо? Одно дело — решение Визенгамота, и совсем другое — то, что осталось в умах людей.

— Как будто это что-то вообще значит, — сказал Люциус. — Ты же помнишь прошлогодние обыски. А теперь они просто обязаны рассматривать вариант, что мы укрываем беглого родственника. Это только вопрос времени, когда к нам нагрянут гости. Таки вещи полается проводить внезапно, не то чтобы правда это у них получится.

— Тебя предупредил Нотт — спросила она. — Ты ведь с ним говорил?

— C Роули — они уже были у него утром — ничего не нашли, разумеется, но… Значит нам их стоит ждать в середине дня. Я бы хотел кое-что пока на всякий случай проверить… ты поможешь, родная? — попросил он. — Впрочем, если ты себя неважно со всеми этими новостями чувствуешь…

— Я помогу, — возразила она как во сне.

Ей и вправду казалось, что она просто спит. Потому что из Азкабана сбежать невозможно — как невозможно стать оборотнем, отправившись за покупками летним днём. То, что случилось с нею самой, до сих пор иногда казалось Нарциссе мороком. Но всё вместе… Это было для неё слишком. Может быть, она правда спит? Там, в переулке, её просто ударили по голове — и лежит без сознания в палате Мунго. Совсем скоро она очнётся от этого кошмарного сна и…

Хотя она не проснётся, конечно. Потому что это происходит в реальности. И Сириус Блэк в самом деле совершил невозможное. И сегодня, сейчас, был где-то там, среди теней, что её так пугали. И она даже отдалённо не могла понять, что творится в его голове. Да и как ей было понять, если она в действительности его и не знала? Она не могла понять, что им двигало ни тогда, ни сейчас. Был ли он просто безумен, как многие в их семье, или он действительно мог скрывать настолько порочный и извращённый ум?

Кем, кем же нужно быть чтобы так притворяться? Воевать плечом к плечу с грязнокровками — и оставаться таким же преданным слугой Лорда, как Беллатрикс? А потом просто сойти с ума от потери своего повелителя. Сколько же на его совести должно быть смертей… И ведь у него ничего не дрогнуло, когда он обрёк на смерть тех, кто его приютил, когда он сбежал из дома… Он же был столько лет с ними рядом, что им вообще двигало? Ему ведь было наплевать на мать, на отца, на семью… На всех. Как же они похожи и непохожи с Беллой!

Она помнила, каким он был ребёнком, и каким был кошмарным подростком… да, он всегда был жесток, но ей почему-то тогда казалось, что он просто бунтует против всего, что им всем навязывали с рождения. Где-то он даже казался забавным в этой своей самовлюблённости. Он никогда и никем не восторгался, как Регулус, устроивший в комнате целый алтарь… Он мог, он должен был быть таким же, как Андромеда… И что в итоге, когда Лорда не в ту ночь стало, Сириус в бешенстве уничтожил пол улицы. Действительно ли он обезумел тогда, и те магглы стали всего лишь случайным жертвами, которых Сириус не заметил в азарте погони, или он просто хотел убить как можно больше? А потом, как писали об этом во всех газетах, стоял и просто смеялся, так же как Беллатрикс… Нарцисса не знала, что обо всём этом думать и какой ответ её больше пугал.

Сириус просидел за решёткой тринадцать лет, а теперь оказался неожиданно на свободе. И Нарцисса не могла понять, даже не как, а почему подобное могло вдруг произойти. Это мучило её всё сильнее, вертелось навязчиво в мыслях, не давая больше ни о чём думать.

А если он всё узнал, задавалась она вопросом, узнал о ней. Что он вообще собирается тогда делать? Нарцисса прекрасно представляла, как бы на его месте повела себя Беллатрикс. Но Сириус? Нарцисса твердила себе, что он никаким образом не мог узнать о том, что с ней случилось — а даже если бы и узнал, какое ему до неё дело? Сириус ведь не Беллатрикс — он бы и пальцем не пошевелил ради того, чтобы «очистить род Блэков от пятнающей его скверны», ведь так? С другой стороны, они не близки, и он точно не стал бы за неё мстить. Значит, дело не в ней. Ведь не в ней же? Верно?

Но почему тогда он совершил свой побег сейчас? Ему просто представился случай? Или же что-то его сподвигло? И самое главное, кто мог стоять за этим? Каким бы сильным волшебником ни был её кузен, но за всю историю Азкабана ещё никому не удавалось бежать оттуда. И насколько нелепо было предполагать, что он спустя столько времени сделал это вдруг сам.

И почему-то когда Нарцисса задумывалась о том, кто же мог помочь Сириусу сбежать, то словно бы наяву видела как за его плечами вставала мрачная тень, от одной мысли о которой ей было жутко.

И, похоже, не только ей…