Мех под кожей (джен)

На следующее утро Люциус поднялся почти затемно. За окном едва начало сереть, Нарцисса крепко спала, и он сам бы с радостью присоединился к ней, однако у него было дело, которое необходимо было сделать сейчас, не откладывая на более удачное время — события развивались уж слишком непредсказуемо, и пустое бездеятельное ожидание могло принести ещё более неприятные для них всех плоды. Тем более, что полнолуние было уже на носу, и ближайшие дни ему уж точно будет ни до чего постороннего: пусть даже это испытание ждало не его, но он намерен был посвятить всё время Нарциссе.

Тихо одевшись, он с нежностью посмотрел, как она крепко спит. Ему хотелось прикоснуться губами к горячей от тлеющей лихорадки щеке Нарциссы, но, подумав, он всё-таки не рискнул, побоявшись её разбудить. Он неслышно прикрыл за собой дверь, и, спустившись вниз, отдал Гридди распоряжения, в том числе дождаться его возвращения, и, открыв задвижку камина, швырнул в пламя горсть дымолётного порошка и чётко назвал адрес МакНейра.

Они должны были встретиться ещё накануне вечером, но незадолго до встречи того срочно вызвали по работе, и он перенёс встречу на этот ранний утренний час, а Люциус не стал спорить. В конце концов, он-то сам потом выспится, если станет совсем тяжело, а у Уолдена, вероятно, сейчас совсем туго со временем.

МакНейр встретил его в гостиной — в халате на голое тело, зевающий, небритый и сонный; он явно едва проснулся, причём и уснул, кажется, совсем до этого незадолго.

— Кофе? — спросил он вместо приветствия, стряхивая с колен уместившихся там Кота и Серого. Третий, рыжий, книззл с привычной радостью сам подбежал к Люциусу и начал, громко мурлыча, виться вокруг его ног.

— Давай, — Люциус с деланно обречённым видом вздохнул, а затем бросил выразительный взгляд наверх.

— Дед сейчас на озёрах, — ответил на этот невысказанный вопрос Уолден, подходя к двери. — Мы ему не помешаем.

Малфой кивнул в ответ и уселся в своё любимое кресло между окном и камином, пожалуй, чересчур мягкое, но при этом невероятно удобное. Бестолочь мгновенно запрыгнул к нему на колени и начал топтаться там, привычно повернувшись к Люциусу торчащим строго вверх хвостом.

— Да сядь ты, — Люциус с усилием нажал ему на крестец, и книззл послушно опустился, наконец, на колени, продолжая оглушительно громко мурлыкать. — Опять всё будет в шерсти, — проворчал он. Держать книззла на коленях было уютно, но его всегда слегка раздражало то, что из них троих его так любил именно этот, самый, как говорил Уолден, бестолковый из всех.

Книззл урчал, старые часы в углу громко тикали, и всё вместе это усыпляло и так не слишком бодрого Люциуса — так что, когда МакНейр вернулся, левитируя перед собой кофейник и пару чашек, Люциус уже почти клевал носом. И, чтобы проснуться, взял ближайшую к себе чашку и осушил её залпом, а затем поморщился от горечи и проворчал шутливо:

— C каждым годом твой кофе становится все более и более смертоносным, и однажды это убойное зелье запретит специально собранная комиссия.

— Угу, — согласился Уолден, садясь в соседнее кресло. — Тебе в следующий раз разбавить?

— Я подумаю, — привычно ответил Люциус. Старая шутка — и старый ответ… и сейчас от этого привычного почти рутинного ритуала ему стало немного легче, словно какая-то важная деталь его жизни встала на своё место. Как он устал всё-таки… но, в отличие от МакНейра, отдохнёт потом, а стрелки часов безмолвно говорили, что время не стоило терять просто так. — Что слышно про Блэка? — поглаживая книззла почти механически, спросил он. — И я не имею ввиду того, что он возрождённый Мерлин или превратился в дементора — об этом мне уже написали, нам теперь много пишут — куда важнее следственные подробности, а мои источники в министерстве пока отмалчиваются.

— Чему удивляться, — мрачно ответил МакНейр. — Потому что на самом деле в дементора превратился Скримджер, а мадам Амелия Боунс — в банши. На втором уровне зачарованные окна, говорят, инеем покрывались. У них сейчас введён режим особой секретности. Говорят, непонятно даже, как именно Блэк сбежал. Утром камеру обнаружили пустой — и никаких следов. Одна газета в углу лежит, рядом с практически полной миской тюремной еды. А если бы он доел, то хватились бы ещё позже. У них там порядки заведены простые: если заключённый не ест — значит скоро отмучается. И вот тогда комендант начинает неспешно заполнять положенные бумаги. А там остаётся вместе с тюремным целителем смерть засвидетельствовать и включить в очередной отчёт. С родственниками уже ДМП свяжется. В общем, не пыльная работа у коменданта.

— Неплохо бы его из кабинета вытащить и в камере запереть, — Люциус поморщился с неприязнью. — Неплохо иногда изнутри изучить особенности содержания подопечных. Разделить, так сказать хлеб, полистать газету… Постой, — оборвал себя Люциус. — Какая ещё газета?

— «Ежедневный Пророк», — пояснил Уолден. — И нет, предваряя твой вопрос, не портал, самый обыкновенная и изученная уже вдоль и поперёк газета. Наш достопочтенный министр Фадж её там то ли забыл, то ли просто поделился ей с Блэком.

— Зачем? — с каким-то нехорошим предчувствием, спросил Люциус, зарываясь пальцами глубже в шесть книззла.

— Вот ты его и спроси, — предложил МакНейр. — Это ты с ним обедаешь, а нам, как ты понимаешь, он не часто отчитывается — обычно строго наоборот.

— Какой именно это был выпуск «Пророка»? — быстро спросил Люциус. — За какой день?

— Опять же — лучше спроси его, — повторил Уолден. — Какой-то. Я бы тоже хотел знать, что в нём было, но он сейчас в хранилище улик и опечатан лично главой ДМП в присутствии председателя Визенгамота, и детали следствия разглашать строго запрещено.

Они тяжело переглянулись и замолчали, думая об одном и том же. Но поскольку проверить это сейчас всё равно было невозможно, Люциус, встряхнувшись, хотел было уже сменить тему, когда МакНейр спросил:

— Как всё это восприняла Цисса?

— Сложно, — Люциус не сдержал вздох. — Если мы могли быть уверены, что это все не имеет к ней отношения… но это в нашей ситуации просто роскошь… В любом случае, Блэку к нам не попасть, — Люциус стиснул пальцы, и книззл издал недовольный звук. — А если и попадёт — пожалеет, — добавил он жёстко, и уже спокойней почесал Бестолочь за ушами.

— Я не сомневаюсь в защите мэнора, — Уолден посмотрел на него, — но на всякий случай могу прогуляться по окрестным лесами и поставить там у вас что-нибудь… особенное? Если хочешь.

— А ты знаешь — хочу, — решительно согласился Малфой. — И буду тебе признателен, только уже когда луна… на убыль пойдёт: в полнолуния тебя и так дёргают… — добавил он тихо. Возникла неловкая пауза, и Люциус, стремясь заполнить её, поспешил вернуться к предыдущей теме их разговора: — К слову о председателе Визенгамота. Снейп говорит, Дамблдор считает, что Блэк идёт за мальчишкой.

— Каким? — переспросил МакНейр.

— Поттером, — удивлённо ответил Малфой и не удержался от ехидства: — Ты так много знаешь мальчишек, которые имеют к Блэку хоть какое-нибудь отношение?

— Драко? — уточнил Уолден в ответ. — Он ему, насколько я помню, племянник.

— Да какое дело до моего сына Дамблдору? — Люциус немедленно ощетинился. — Его интересует только его чудо-мальчик! И сейчас он полагает, что Блэк идёт за своим невероятно живучим крестником — мол, он в Хогвартсе, он до него доберётся! А что по этому поводу говорят у вас?

— Про Поттера у нас пока выразительно и громко молчат, — ответил Уолден. — А значит, эта версия считается приоритетной. Он же его не добил тогда, видимо, думал, что успеет вернуться. Авроры шерстят города, мы облавы устраиваем по лесам и даже городским паркам. Без толку, разумеется. Сейчас снова пойдём. Бытует даже мнение, что он утонул. Но это ведь никак не проверишь, не считая методов, за которые можно изучить его камеру изнутри. Да и я подобных специалистов не то чтобы знаю.

— Уолден, — Люциус пристально на него посмотрел. — Мы оба знаем такого специалиста, а ещё его знает Блэк… и мы оба понимаем, что просидев там двенадцать лет, он вряд ли вышел сквозь стену и пошёл по воде. Ты же и сам сказал…

— Да, — кивнул МакНейр. — Учитывая, насколько они сейчас подозрительны, в Аврорате тоже склоняются к тому, что ему помогли. А что говорит Нотт?

— Он сам в растерянности, — поморщился Люциус. — И это беспокоит меня отдельно. Он либо действительно ничего не знает, либо знает слишком много, чтобы об этом просто так говорить. Если Блэку действительно помогли, то вот вопрос — кто? И каким образом. И — главное — что это для нас значит. Для всех нас, — он выразительно коснулся своего левого предплечья. И кто еще в курсе.

— Ты полагаешь, это действительно он? — спросил, помолчав, Уолден. Он поднял левый рукав и вгляделся в бледную метку, затем провёл по ней пальцами и даже зачем-то нажал ногтями.

— Ты знаешь кого-то ещё, кому под силу подобное? — ответил вопросом Люциус.

— Но почему он начал именно с Блэка? — после паузы спросил МакНейр.

— Потому что верит ему, вероятно, — мрачно ответил Люциус. — Ему — верит. А нам… вот скажи, — он сплёл пальцы на спине книззла и подался вперёд. — Что, по-твоему, он должен о нас теперь думать? О тех, кто сумел сохранить свободу и, как он полагает, но не предпринял практически ничего, чтобы отыскать его и помочь?

— Тогда почему же не с Беллатрикс? — разумно возразил Уолден.

— А ты знаешь, в каком она состоянии? — отмахнулся от его возражений Люциус. — Все они? Если она и на суде уже была почти невменяема. Вдруг Блэк вообще единственный, кто ещё что-то из себя представляет? Мерлин, если он всё же вернётся… вернее, когда… — он помотал головой.

— Люциус, что-то не так? — переспросил Уолден. — Почему у меня ощущение, будто бы боишься?

— А ты нет? — Малфой снова крепче чем нужно стиснул шерсть книззла, и тот впился когтями в дорогую ткань его мантии.

— Дело в Нарциссе?

— Не только. — Люциус тяжело покачал головой. — Об этом я просто пока не могу даже думать. И не успею задуматься. Я… — он замолчал на мгновение, но потом всё же продолжил. — Пару месяцев назад произошло кое-что не слишком приятное...

Нет, в подробности прошлогодней истории Люциус посвящать Уолдена не хотел. Да и как, в самом деле, он мог бы ему признаться, что в безумном порыве поквитаться за унизительный обыск подкинул маленькой дочери Уизли проклятый артефакт? Да пусть даже она сто раз Уизли — это было не просто жестоко, с этим он бы мог потом как-то жить, это был самый верх глупости, ведь он тогда даже не представлял последствий, которые это все повлекло и ещё повлечёт.

Как мог он сознаться в подобном Уолдену, и не только потому что он стал бы его осуждать — что ему те Уизли? Но вот василиск в школе — не то, над чем МакНейр бы мог дружески посмеяться и хлопнуть его по плечу: за все годы, что они знали друг друга, ничто не приводило Уолдена в холодное бешенство так, как беспомощное и убогое оправдание «Я же не знал!».

Но Люциус не был бы сам собой, если б не принимал во внимание и более прагматичных соображений — ведь в историю с младшей Уизли и так уже было посвящена слишком много людей. Знал Дамблдор, который сам же и посвятил его в подробности, знает мальчишка Поттер, знают, наконец, все Уизли… даже, Мордред его побери, домовый эльф!

Ну и конечно, Снейп тоже в курсе. И именно эта мысль не давала Люциусу покоя — потому что вернись Лорд не сегодня-завтра, и начни любопытствовать, как именно и где оказалась оставленная им на хранение вещь… вряд ли он обратится с этим вопросом к Уизли и уж тем более к Дамблдору — а вот Снейпа он не преминет спросить, а тот в свою очередь должен будет ответить. А затем Лорд адресует вопросы кому-то ещё. Нет, определённо, не стоило добавлять к этой компании ещё и Уолдена.

Чего не знаешь, тем не поделишься. Ни под веритасерумом, ни во время легиллимеции, которая в исполнении Лорда бывала иногда хуже пытки. И уж тем более не полезешь под Круциатус, пытаясь кого-то прикрыть от гнева их повелителя.

Нет, свои ошибки перекладывать на него Люциус не хотел и не мог, как и делать ситуацию ещё неприятней, учитывая, что нервы у всех были и так на взводе, поэтому он просто проговорил медленно:

— Что, если я скажу, что Лорд кое-что доверил мне на хранение, а я этого лишился...

— Потерял? — спросил МакНейр, когда пауза слишком уж затянулась.

— Скажем так, — осторожно ответил Люциус, — оно уничтожено. И я полагаю… я не уверен, но такое вполне возможно — что это могло спровоцировать… Его возвращение. Я не уверен, — повторил он. — Но могло быть и так. Наивно полагать, что он не вернётся. — Люциус сумел это произнести почти ровно, но Уолден всегда хорошо понимал его настроения, просто кивнул и позволил ему закончить. — Дамблдор говорит об этом открыто, но мы делаем вид, что он впал в маразм. Да, метка пока не меняется, но мы оба знаем, что она не мертва. Полтора года назад…

— Да, я помню, что, по словам Снейпа, он тогда якобы тогда проник в школу, — с некоторым сомнением произнёс МакНейр — И да, про убийства единорогов в Хогсмиде знали все. Но можем ли мы быть уверены, что это был именно Лорд, ведь мы даже ничего не почувствовали?

— Дамблдор в этом уверен, — Люциус. — Как и в том, что за прошлогодними нападениями на грязнокровок стоял тоже он.

— М-да, — протянул Уолден. — Вряд ли Лорд оценит историю, что ты всё это время хватался за любую возможность его вернуть. И вот — отыскал способ связаться.

— Да, да, — саркастично протянул Люциус. — Сделал, что смог. Только не сразу додумался — но ведь сообразил! — он уже жалел, что вообще поднял эту тему. С другой стороны, МакНейру следовало об этом знать, ведь действительно положиться они могли прежде всего друг на друга — пускай даже разговор и вышел не слишком приятным.

— И я не представляю, что скажу Ему. — признался Люциус. — Он ведь непременно об этом спросит… — тоскливо добавил он.

— У тебя ведь были причины? — спросил Уолден.

— Обыски в том году. Сперва Уизли с этим их магглолюбским законом, а затем Аврорату сказали «Фас», и они как с цепи сорвались. Попадись им на глаза подобная вещь…

— Штрафом бы ты не отделался, — кивнул МакНейр. — Значит и сейф, возможно, не был бы вариантом.

Если бы МакНейр вместо того, чтобы принять это утверждение как данность, прямо спросил, отчего Люциус не похоронил проклятый дневник в недрах Гринготтса, Люциус пожалуй, вспыхнул бы от стыда. Но комбинация с Уизли казалась ему на тот момент столь изящной, что подобное решение он даже не рассмотрел.

— Но Лорду это не объяснишь… — оборвал он свои неуместные сейчас мысли и, спихнув книззла с колен, поднялся. — Прости, что разбудил — ещё рано, не буду отнимать у тебя оставшиеся пару часов сна. Я сообщу, когда состоится встреча в более широком кругу. И Уолден… не рискуй просто так. — попрощался он.

А, вернувшись домой, сам даже не стал пытаться ложиться, отправившись в кабинет — всё равно ему было сейчас не до сна.