Мех под кожей (джен)

Четверг мог бы выдаться для Гордона Крэбба удачным днём, ведь его первая половина прошла спокойно и мирно. Летиция отправилась на чай к Паркинсонам, предоставив его самому себе и свежим турнирным сводками: «Татсхилл Торнадос» не оставили от французов мокрого места, выйдя в четвертьфинал, и ставка Гордона сыграла три к одному. Он уже хотел было пропустить стаканчик по этому поводу, и ничто, как говорится, не предвещало — до тех пор, покуда Летиция, которой положено было в этот момент обсуждать какие-нибудь бабские глупости с женой Паркинсона, неожиданно не ворвалась к нему в кабинет. И не просто так ворвалась, а в полной истерике.

Нельзя сказать, чтобы Гордон привык к такому. Женские — да и чьи бы то ни было — истерики в их доме были крайне не в чести, но когда в её криках прозвучали слова: «Наш единственный мальчик при смерти, а тебе всё равно!» — он, глядя на её перекошенный рот, он решил, что, видимо, и вправду случилось нечто серьёзное.

— Что ты несёшь, — оборвал он её бессмысленные причитания, — как при это смерти?

— Да потому что это чудовище чуть не разорвало его в клочья! Ты понимаешь, что было бы, если бы этот птицеконь принял его за свой завтрак? Нашего Винса! — она нервно смахнула капельки пота над верхней губой. Крупная, как и муж, она легко и быстро потела, особенно когда нервничала, и сейчас её искажённое тревогой лицо раскраснелось больше обычного.

— Какой птицеконь? — попытался разобраться в произошедшем Гордон.

— Да гиппоргиф же! Ты будешь слушать, что я тебе говорю?! Он чуть его не убил! Винса!

— Да с чего ты взяла, женщина? — недовольно рявкнул он.

И получил, наконец, почти внятный ответ:

— Панси срочно прислала домой сову; мы пили чай, когда эта загнанная бедняжка ворвалась в окно. Я сердцем почуяла, что что-то случилось! А потом, потом Глэдис отдала письмо мне… Чурбан ты бесчувственный! — она всхлипнула, и на её глазах и вправду выступили слёзы, а мясистый нос покраснел. — Она написала, что чудом избежала страшных увечий, если не гибели — но ей повезло, потому что сперва на пути у этого чудища оказался наш дорогой Винсент и Малфой-младший, — она вновь всхлипнула и начала искать в карманах платок.

— Так, — сказал Крэбб, сжимая кулаки. — Винс жив?

— Да! — снова всхлипнула она. — Он в больничном крыле, и к нему не пуска-ают!..

— Меня пустят, — отрезал Крэбб — и немедленно оправился к камину и, наплевав на любые приличия, прорычал адрес директора. Да, так просто. Безо всяких там писем! Едва увидел в пламени кончик бороды Дамблдора, он буквально заорал, обрушив на него обвинения если не в убийстве, то точно в преступной халатности по отношению к жизни учеников — но Дамблдор оставался тошнотворно спокоен, что подкинуло ещё больше дров в ярость Гордона.

— Я понимаю ваше волнение, мистер Крэбб, — серьёзно заявил тот, подёргав себя за бороду. — Но, к моему сожалению, ваш визит будет в этот час неуместен и, учитывая текущую ситуацию, я бы сказал, невозможен. Смею заверить, что юный мистер Крэбб практически не пострадал, и сам напишет домой не позже завтрашнего утра, чтобы успокоить родителей.

— Я хочу видеть своего сына! — отрывисто прорычал Крэбб. — И услышать от него, что, в конце концов, там стряслось!

— Дети сейчас крепко спят — мадам Помфри влила в них успокоительное… а она крайне скверно относится к тому, чтобы её пациентов беспокоили лишний раз, даже я. Гордон, с вашим сыном решительно не случилось ничего серьёзней того, что произошло с вами на четвёртом курсе, когда вы выпустили в гостиной с друзьями бладжеры. Как бы вы сами отнеслись к тому, что вопреки вековым традициям Хогвартса, тем же вечером к вам нагрянул бы отец? — дураком Гордон не был и прекрасно понял намёк, в котором отчётливо фигурировали его собственные оторванные бы по случаю уши, но поверить, чтобы его Винс вот так запросто полез к гиппоргрифу? Да где бы он его вообще взял?

— Превратите кормить меня этой чушью, — заорал он. — Дамблдор, если вы сейчас же не откроете мне камин, я аппарирую прямо в Хогсмид и войду, Мордред меня подери, прямо через ворота.

— Я бы крайне вам этого не рекомендовал, — покачал головой Дамблдор, и выражение его лица стало суровым, а взгляд из-под очков острым. — Вокруг школы дементоры, с которыми мы все вынуждены мириться, и они выполняют приказ. Хорошо известного вам мистера Блэка видели не так далеко от школы, а этим существам будет несложно спутать пожизненно осужденного пособника Волдеморта с честно оправданным по всем статьям волшебником.

Руку кольнуло, и Гордон поморщился. Блэк. Дракклов Блэк! Гордон с Генри Гойлом уже головы сломали и не один литр выпили, гадая, кто же всё-таки из своих устроил ему побег и наверняка помогает. Нет, всё, до чего Гордон с Генри дошли — это что Блэку помогают точно не они двое. Но кто?! И ведь никто просто так не признаётся!

Вот взять того же Малфоя, например, ему бы, конечно, хватило и золота, и влияния, да и повод приличный устроить такую шумиху был — его же в прошлом году вышибли из попечителей чуть ли не с подачи того мальчишки, вот он решил и отомстить… Вот только решился бы? Если Блэк такой же бешеный, как кузина, а жена у Малфоя — оборотень… или наоборот… чего ему было теперь терять? Нет, опять же, он слишком скользкий, чтобы так подставляться... А вот тому же Роули до Азкабана рукой подать…

— К тому же, если бы ранение действительно было серьёзным, с вами непременно связался бы его декан, — успокаивающе произнёс Дамблдор, ясно давая понять, что беседа окончена. Большего от него Гордон добиться не смог — но, в конце концов, тот ведь был не единственным источником информации! Декан, значит? Снейпа он точно так же сумел отыскать камином — однако же нарвался на приём ещё более неприятный.

— Дурость, очевидно — черта наследственная, — сообщил ему Снейп, устало закатывая глаза. — Не случилось ничего, достойного твоего внимания. Обычная бытовая травма.

— Обычная?! — взревел Крэбб.

— Более чем, — отрезал Снейп и, кратко обрисовал ситуацию, подытожив: — Я бы больше волновался о той бурде, что юный Крэбб варит с другом на зельях. А теперь извини, у меня не так чтобы много времени, чтобы его бездарно тратить, и если ты не склонен сесть со мной рядом и начать проверять эссе, — добавил он с выражением вселенской усталости на узком бледном лице, — не смею тебя больше задерживать.

Крэбб, конечно, склонен не был. Но он и не верил им — никому, ни Дамблдору, ни даже Снейпу, и не собирался всё спускать на тормозах. Панси казалась ему для тринадцатилетней девчонки вполне разумной, вся в мать, и она бы просто так не стала разводить панику!

Нужно было найти кого-то, кто смог бы пробить эту стену, и он принялся вспоминать, кого бы подключить из школьных приятелей и знакомых, и, изведя половину запасов пороха, сумел через Пьюси-старшего который смог связаться с сыном, выяснить, что оба пострадавших, Винс и младший Малфой, действительно лежат в больничном крыле — и да, крови было много. И от них нет никаких вестей, потому что и ним и вправду никого не пускают, но и декан, и мадам Помфри твердят «всё хорошо». Но ведь в прошлом году, когда грязнокровки полгода провалялись там окаменевшими — тоже ведь всё замяли.

И вот в этот-то миг Крэбб и понял, что самостоятельно он ничего сделать не сможет, по крайней мере один, и ему явно потребуется союзник. Но чего не сможет сделать грубой силой он сам — некоторые смогут решить в кулуарах… и, в конце концов, Малфоя это тоже касается, а он ходит к этому идиоту Фаджу словно к себе домой! Правда, в свете последних событий их отношения, так сказать, несколько охладели, и Крэбб Малфоя в его семейной ситуации за нерешительность и бездействие осуждал, но сейчас у них вновь был общий враг, против которого им следовало выступить единым фронтом, оставив пока в стороне все мелкие разногласия.

Вот так он и оказался в холле Малфой-мэнора вечером четверга — и подобно лавине в горах обрушил всю добытую информацию на спустившегося к нему навстречу Малфоя.

— В наше время не было такого! — возмущался Крэбб, допивая третий стакан виски, налитый ему гостеприимным хозяином. Что-что, а виски в Малфой-мэноре всегда был отменным. — Дракклов лесник — с нашими детьми? Чего уж не мантикора?

Они сидели в просторной гостиной — там, где обычно принимали гостей важных, или же, наоборот, нежданных, но таких, которых невозможно было выставить и требовалось принять «как полагается». Впрочем, в данном случае Малфой избрал её по причине куда более прозаичной: она была совсем рядом с холлом и камином.

Люциус сидел, застыв в каком-то омертвелом оцепенении и слушая экспрессивный рассказ Крэбба. И перед его глазами в этот момент как наяву стояла залитая кровью спальня Нарциссы и она сама, окровавленная и бесчувственная, которую он той ночью держал на руках. Сперва она… а теперь сын… почему? Почему всё повторяется снова?!

Третий круг рассказа Крэбба Малфой решительно пресёк и, пообещав всё выяснить и разобраться, едва ли не силой вытолкал его в камин. А затем связался с тем, кто мог нормально объяснить ему, что именно произошло — а заодно и прояснить вопрос, почему Люциус вынужден узнавать о случившейся с его сыном беде не от декана, а от человека глубоко постороннего. Да ещё и почти случайно.

Снейп появившейся в его камине голове Малфоя явно не обрадовался. Напротив — когда он увидел Люциуса, его лицо исказила буквально вселенская скорбь с растворенной в ней же приличной дозой вселенской ненависти, однако он быстро взял себя в руки, и его лицо приобрело несколько более привычное кислое выражение.

— Я даже удивлён, что ты не был первым, после того как этот ограниченный гибрид тролля с… впрочем не важно. Сразу отвечаю по пунктам. Да, Драко пострадал, и нет, с ним не случилось ничего, с чем нельзя было бы разобраться за пару дней, — процедил он в ответ

— И ты вот так просто мне сейчас сообщаешь об этом? — возмутился Малфой.

— Ну, ты же вряд ли связался со мной, чтобы по-дружески поболтать, иначе я бы просто решил, что тебя кто-то проклял, — пожал Снейп плечами. Но всё же сразу добавил, уже спокойнее: — Люциус, не случилось ничего, что стоило бы учинённого Креббом шума. Родители донимают меня весь вечер. Обычный несчастный случай — на моих уроках что-то подобное происходит регулярно, и никто не устраивает на ровном месте скандал, когда очередное дарование кидает иглы дикобраза соседу в котёл.

— Почему мне не сообщили сразу? — начиная закипать, спросил Малфой.

— У меня, вообще-то, в это время был урок у шестого курса, — отрезал Снейп. — И я тебе не почтовая сова. А Поппи, как всегда, превосходно справилась: у одного идиота царапина, второму да, досталось чуть больше, но причин для паники нет никаких.

— Как нет причин для паники? — от такой наглости Малфой даже обомлел. — Мой сын чуть…

— Расстрою тебя, но нет, — ответил Снейп. — Кубок по школьному членовредельству ему даже не светит: у нас полно и более настойчивых и решительных претендентов.

— Что там вообще произошло? — попытался всё же получить нормальный ответ хоть от кого-то Люциус. — И почему идиот…

— Что произошло? — ядовито переспросил Снейп. — Как я понимаю, Хагрид, дабы впечатлить учеников, притащил на первый же урок гиппогрифов. К слову, отличной выучки. И сперва этот жадный до славы идиот Поттер, — Снейп снова скривился, — изображал в небе над школой Беллорофонта, а после всем, естественно, захотелось этот его сомнительный подвиг самостоятельно повторить. В общем, Драко повздорил с приятелями в загоне, и гиппогриф их слегка зацепил.

— Слегка? — зло переспросил Малфой. — Ты сам-то видел это «слегка»? Если они до сих…

— Да, я тоже их обоих осматривал, — Снейп закатил глаза. — Кем ты меня считаешь?

Это Люциуса немного успокоило, и он задал уже другой вопрос, не стоящий столь остро, но, возможно, даже более важный — в перспективе:

— Причина ссоры тебе известна?

— Причина ссоры? — саркастично переспросил Снейп. — А то ты не догадывался, когда Драко сюда ехал. У нас тут за прошедшую неделю факультет поделился на католиков и англикан времён королевы Елизаветы — первой, разумеется — включая факультетскую команду по квиддичу. Подростки! — буквально выплюнул он.

— И ты это допустил? — возмутился Малфой.

— Я допустил?! — Снейп, кажется, даже слегка подпрыгнул. — Я допустил? Знаешь что, Люциус, — буквально прошипел он. — Хочешь справедливости — иди в суд и подай на школу, на директора, на лесника, даже на гиппогрифа, а мне ещё эссе проверять, — заявил он. — Так что если у тебя всё…

В другом случае Люциус бы попрощался, но сейчас его слишком волновало состояние сына, чтобы обращать внимание на настроение и, тем более, тон Снейпа. Так что они проговорили ещё минут десять, и лишь потом попрощались. Чем там занялся Снейп, Люциус не имел понятия, а сам он просто присел на ступеньки лестницы с тяжёлым сердцем и глубоко задумался. Нельзя сказать, что его слишком уж удивил рассказ Снейпа о ситуации, сложившейся на факультете. Однако он всё же предполагал, что Драко будет сдержанней и умнее — таким, каким сам он, Люциус, был в его годы. Но что есть — то есть, и, хотя Люциусу очень хотелось бы оградить сына от всего этого, но он понимал, что Драко должен научиться справляться сам. Его сын был Малфоем, и однажды ему предстоит занять место самого Люциуса, и жизнь будет ставить перед ним куда более тяжёлые выборы и задачи.

Но как же неприятно и тяжело было узнавать об этом от Снейпа. Последнее письмо Драко было таким сухим, что Люциус сам не стал в понедельник вываливать на него своё беспокойство и сообщил лишь о самых важных вещах — может, зря, но теперь грустить об этом было уже слишком поздно. Он очень надеялся, что сын поделится своими тревогами с матерью, но тот, видимо, и ей ничего об этом не написал — а может, она просто не посчитала нужным ему рассказать…

Ему стало больно от её возможного недоверия, и он очень хотел надеяться, что он напрасно себя накручивает и это, конечно, не так, ведь они всё ещё… даже если её больше не было рядом.