Мех под кожей (джен)

Проснувшись, Драко некоторое время лежал с закрытыми глазами, пытаясь вспомнить, где он, и почему вокруг так светло. У них в спальне никогда так не бывало даже в самый яркий и солнечный день: вода скрадывала свет. Значит, он не в спальне…

Наконец открыв глаза, он увидел потолок — высокий и белый. Нет, это определённо не была их спальня… и не его комната дома. И вообще это не был Малфой-мэнор… это было больничное крыло, сообразил он.

Некоторое время он лежал, разглядывая потолок, однако ему быстро наскучило это занятие, и Драко, перевернувшись, принялся рассматривать соседние кровати, обнаружив заодно, что он в лазарете единственный пациент.

Было непривычно пустынно и слишком тихо, и Драко поймал себя вдруг на мысли что ни разу не бывал здесь один. Но по-настоящему один, он всё же не был, осознал он, когда раздались шаги.

— Я вижу, вы очнулись, мистер Малфой, — услышал он и увидел подошедшую к кровати мадам Помфри. — Сейчас посмотрим, как вы себя чувствуете… — она провела палочкой нал его рукой. — Пошевелите пальцами.

До этого Драко вовсе никакой боли не ощущал, но теперь почувствовал, что его правая рука ощущалась странно и непривычно: боли не было, но ныла она весьма противно.

То послушно шевеля пальцами, то сжимая руку в кулак, Драко силился вспомнить, что вообще произошло. У них, вроде, был урок…

— Вам повезло, что удалось избежать перелома, — покачала головой, между тем, мадам Помфри, взмахивая над ним палочкой и порой удовлетворённо кивая. — Чем они вообще думают? Сначала дементоры, теперь гиппогрифы, осталось ещё драконов сюда притащить. И это только начало учебного года! — она аккуратно размотала бинты на руке Драко. — Нет, я понимаю желание впечатлить студентов на первом занятии, но всё же… Не мне вас осуждать за столь отважный поступок. Надеюсь, профессор Снейп сумеет доходчиво вложить в голову мистера Крэбба правила безопасности, и мне не придётся её в скором будущем снова лечить. А вот вашей голове досталось куда сильнее — и, конечно, руке. Впрочем, не могу сказать, что случилось нечто сверхординарное, не думаю, что останется даже шрам.

Драко слушал её — и удивлялся сам себе. Не то чтобы он вообще собирался собой рисковать как какой-нибудь лишённый мозгов гриффиндорец… просто тело его среагировало быстрей, чем голова, даже прежде, чем Драко действительно понял, что гиппогриф сейчас нападёт, он просто среагировал так, как учил его Уолл… вот только тот учил его уворачиваться и падать, а не бросаться перерез взбесившемуся существу с когтями под целый фут, спасая от них дебилов. Глупость-то какая! Нет — для Драко всё это сейчас, определённо, было слишком сложно — у него даже голова от раздумий заныла.

— Винс… — Драко даже сам не знал, о чём точно хочет спросить, как не знал, имеет ли вообще смысл злиться теперь на Крэбба, или отложить на потом.

— …слава Мерлину, почти не пострадал, — мадам Помфри немного поджала губы, что-то делая с его рукой, — скорее, перенервничал, к тому же голова у него куда крепче вашей, выпейте, — она поднесла к его губам стакан, и Драко послушно сделал глоток и скривился. Фу, кислятина! Впрочем, он стойко допил эту дрянь, покуда мадам Помфри продолжала рассуждать о том, стоит ли оставить его здесь ещё на ночь или всё же вечером отпустить. И Драко вовсе не был уверен в том, что хочет возвращаться в их спальню сейчас и снова видеть все эти лица — ночь в больничном крыле, по крайней мере, даст ему время всё обдумать и как минимум просто спокойно выспаться.

— Голова кружится… и болит, — пожаловался он, постаравшись, чтобы это прозвучало как можно жалобней.

Он почти не врал — голова у него действительно болела, правда, не так сильно, чтобы оставаться из-за этого в постели… но ведь он явно хорошо ей приложился. Кто знает! Нет, определённо, ему лучше переночевать здесь.

— Отдыхайте, — сказала ему мадам Помфри. — Я сообщу декану, а он — вашим друзьям.

Друзьям. Как же! Драко подавил горький смешок. Нет у него друзей, как оказалось. Да не очень-то и хотелось!

Он проводил мадам Помфри глазами, и его взгляд невольно упал на тумбочку возле кровати. На ней обнаружилось его палочка, письмо, три шоколадных лягушки и один котлокекс — против сдобных котелков он ничего не имел, но дураком тоже не был. Есть непонятно что от неизвестного адресата... или всё же известно? Панси их обожала. Что делало кекс ещё подозрительней.

Не притронувшись к сладостям, Драко взял письмо, и его радость просто физически заставила его почувствовать себя лучше: письмо было от крёстного. Ну наконец-то! Драко уже не знал, то ли ему сердиться, то ли переживать, что с тем случилось что-то — но думать об этом он себе запрещал. Уолл справится с чем угодно; наверное, опять без него кого-нибудь не могут поймать…

Приподняв подушку и устроившись поудобнее, Драко распечатал конверт и вгляделся в знакомый почерк.

«Ты и сам знаешь, что ты балбес, — в одному ему свойственной манере начал своё письмо Уолл. — Но уж лучше быть верным себе балбесом, чем трусливым ничтожеством, в конце концов этому тебя точно никто не учил, а воспитывали тебя, смею надеяться, достойные люди. Когда решаешься на поступок, то именно ты, только ты сам, соглашаешься на его последствия, даже те, о которых не мог и предположить. И кто бы там и что формально сейчас не твердил, одних извинений будет уже недостаточно. Поставь себя на место своих оскорбившихся оппонентов и сам скажи, чего бы ты жаждал на самом деле.»

Посмей ещё год назад кто-нибудь оскорбить его… Драко бы желал бы вытереть мерзавцем в коридоре полы. На такой случай у него были палочка, Крэбб и Гойл. В этом же году он просто хотел, чтобы на его факультете все просто заткнулись. После того, что они говорили о маме… Драко даже не знал какое моральное унижение хотел бы их заставить испытать… того же скотину Боула… вот только в тот момент даже его фирменное семейное остроумие его подвело, и мог лишь затравленно огрызаться, а на тренировке и вовсе пришлось молчать… может это было и к лучшему, но выбор тоже сделали за него.

«Когда разворошил гнездо корнуэльских пикси, поздно ловить их сачком, они уже разлетелись, — написал Уолл, и картина стала перед глазами Драко словно живая. Уолла эта история на прошлое Рождество развеселила до слез. Почему-то Драко представились пикси слизеринской зелёной расцветки, и на его лице расцвела кривая ухмылочка. А затем вновь увяла: пересидеть под партой в этот раз Драко не мог, и всё, что ему оставалось, это продолжить чтение. — Нет смыла дальше провоцировать их без нужды, но и палочку стоит теперь держать в руках крепко. Сразу со всей стаей справиться ты не можешь — бей их по одному, ну, или малыми группами, если тебе повезёт. Не мне тебе говорить, насколько наш факультет… если так можно выразиться, неоднороден. Кто-то хочет во всем участвовать, а кому-то пришлось…»

Драко скептически фыркнул. Да уж… пока он эту неоднородность что-то не слишком заметил, все будто сговорились. Особенно старшекурсники — надо же, даже пароль ради него сменили — и ему даже не нужно было в этот момент представлять поджатые губы Фарли. Но, с другой стороны, он до сих пор в команде, а вот Боула из неё вышибли...

«…рад, что твои тренировки не пошли книззлам под хвост, но помни, квиддич пока, может, и вне факультетских склок, но эта палка от двух концах. Это козырь в твоей руке только пока ты выигрываешь. Стоит тебе упустить снитч… Один проигрыш, может, тебе и простят, но два — не простят уже капитану, впрочем, тут всё зависит и от очков… не мне тебе объяснять. Тренируйся и побеждай. Слизерин ценит победы, и уж точно не может позволить себе отказаться от заработанных тобой на уроках баллов без действительно веских причин, которых, я надеюсь, ты давать не намерен. И я сейчас говорю вовсе не об оскорблённом чувстве чьего-то достоинства; будет время, загляни в факультетские хроники сам. Так что учись, сосредоточься на тренировках, не поворачивайся спиной, и просто покажи им, кто такие Малфои на самом деле, и кто ты сам. Заставь их уважать себя и выбора у них останется не так уж много.»

Драко смог заставить себя ухмыльнуться вновь. Да! Он им покажет. Тем более, что ему правда больше ничего не остаётся.

«Что до твоих приятелей Грега с Винсом — у тебя выдался неплохой повод выдержать паузу и взглянуть на ситуацию как можно честнее. Поверь, когда вырастаешь, смотришь на дружбу уже иначе, и те, с кем в школе ты был не разлей вода, либо остаются с тобой, либо становятся просто чужими… Иногда это происходит намного раньше. Насколько я могу об этих вопросах судить, дружба — это то, что рано или поздно испытывается на прочность. Дай время себе и им, и внимательно посмотри, чем всё обернётся, и сможешь ли ты называть их друзьями потом.»

Вот уж да! Драко непроизвольно кивнул. Уолл прав на все сто, и, как всегда, безжалостно честен с ним, и Драко был ему за эту честность всегда благодарен. Какие уж тут друзья, вздохнул он, нет у него друзей, и это ещё вопрос, а были ли? Ему стало от этой мысли противно и горько, но он заставил себя отбросить это ощущение в сторону. Нет друзей — и ладно. Мордред с ними, обойдётся и так. Да, он, Малфой. И уже одного этого ему вполне достаточно, чтобы не опустить головы.

«Теперь о неприятном и главном. Сколько бы ты не готовился к тому, что твою маму станут обсуждать в каждом углу… столкнуться с этим в реальности… Драко, я знаю, насколько это всё тяжело. Мы много с тобой обсуждали разницу между тренировками и реальным боем… реальность намного грязней. Мне жаль, что тебе пришлось это узнать настолько рано. И чего ждать от детей, если основное поголовье взрослых — ограниченные… нет, я бы не сказал кретины — иначе бы волшебники, скорей всего, просто вымерли… но ограничены и глупы. И с этой их ограниченностью вполне можно жить… до определенных пределов. Что делать с теми, кто эту грань перейдёт — я тебя всё лето учил. Не нарывайся без дела, но, если уж до кого-то действительно не дойдёт… Впрочем, можно при случае им намекнуть, что у тебя есть не только мама-оборотень, но и другая родня, и некоторые члены семьи оказались вновь на свободе. Не просто ж так у вас там вокруг дементоры. Многих это заставит задуматься. Только не перегни...»

Драко зловеще хмыкнул. С этой стороны он на своего беглого дядюшку не смотрел. Может, он его никогда и не видел, но… разве он сам не Блэк на целую половину? Он бы посмотрел, как Панси шутит по этому поводу, учитывая, где того видели последний раз. Это будет почище наследника Слизерина, и пусть лучше от него все шарахаются, чем… Никому больше он не позволит говорить о своей маме дурно. Да, Драко, конечно, не хотел нарываться сам, но в глубине души очень хотел, чтобы ему всё-таки выпал случай применить всё, чему его научил крёстный, на очередном придурке, который решит распустить язык.

«И последнее.

Второе твоё письмо я, конечно, получил, но мы оба вроде бы неплохо знакомы с твоим отцом, поэтому хорошо подумай, как именно ты хочешь, чтобы он узнал о сложившейся ситуации, от кого и в каких словах. Тайны имеют нехорошую привычку выплывать наружу скорей, чем нам бы хотелось. Твою я, конечно же, сохраню, и буду всё отрицать, насколько это возможно. Но, крестник, даже если ты обижен на Люциуса — не принижай всё то, что связывает вас двоих. Вы с ним семья, поэтому будь мудрей — твой отец тоже имеет право на собственные ошибки. Как и все мы.

Крёстный, который всегда на твоей стороне.»

Драко оторвал глаза от пергамента и напряженно вскинулся. Он признавал за крёстным его беспощадную правоту, даже не столько умом, сколько каким-то внутренним чувством, но ему всё это отчаянно не нравилось. Десятки протестов вертелись в его голове; писать отцу, рассказывать ему это всё, Драко не хотелось до ломоты в руке. Но Уолл прав, если отец узнает это всё от декана… Лучше уж он сделает это сам… надо только подумать, как именно, чтобы это не выглядело словно он жалуется. Вот только не хватает, чтобы отец вмешался, или не дай Мерлин, его забрал! Тогда останется только запереться у себя в комнате Драко просто не представлял, как смог бы пережить подобный позор.

Он смахнул какую-то подозрительную влажную муть в глазах и сложил письмо, шмыгнув носом, а затем заколдовал конверт и спрятал его под подушку. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь его прочёл!