Мех под кожей (джен)

Нарциссе нужно было поговорить со Снейпом — но, в отличие от остальных родителей, она не собиралась связываться с ним камином, принимая во внимание, насколько его на фоне этой истории с гиппогрифом задёргали, и ещё одна беседа вряд ли добавит ему хоть унцию человеколюбия, а вот концентрацию яда в его словах повысит в разы. А значит, стоящего разговора не выйдет.

Поэтому она решила обратиться к иной стратегии и пригласить его на воскресный чай. Им всё равно рано или поздно пришлось бы встретиться, и неприятные темы всплыли бы сами собой: в конце концов, о том, что происходило у них с Люциусом, Снейп всё равно узнал бы не позже ближайшего полнолуния — он наблюдателен и отнюдь не глуп. Но куда удобнее разговаривать на своей территории в выбранное тобой время.

Так что она написала Снейпу о том, что им, видимо, уже снова пора побеседовать на его сугубо профессиональные темы, имеющими для неё личный подтекст, и она была бы рада видеть его в воскресенье, и камин в Хартфордшире будет открыт для него. Нарцисса была уверена, что он поймёт её письмо верно, впрочем, что бы он там ни думал, вряд ли он сможет ей возразить, что благополучие его студента входит в круг его профессиональных обязанностей не меньше, чем результаты экспериментов с зельем, и сбежать от этой темы у него точно не выйдет. К тому, решила она, оглядываясь на события этого утра, Снейп вряд ли откажется от экскурсии по её подвалу — хотя бы из своего навязчивого педантичного желания проконтролировать весь процесс, насколько это возможно с её позволения.

Расчёт Нарциссы полностью оправдался: в ответ на её послание Снейп явился в воскресенье с утра. И первым делом, разумеется, отправился в подземелье.

— Углы острые, — недовольно заметил он, и Нарцисса подавила раздражённый вздох: да что они все прицепились к этим углам?

— Северус, я на них не бросаюсь, — терпеливо повторила она то, что уже говорила не так давно другим интересующимся этой архитектурной деталью.

— Иначе зачем бы я был нужен, — хмыкнул Снейп. — Впрочем, полагаю, у меня есть неплохие новости: мне кажется, я достиг некоторого прогресса… очистка ингредиентов, отбор компонентов по месту происхождения, — пробормотал он, а затем оборвал себя: — впрочем, это всё тебе не интересно. И немедленно продолжил: — Белби, видимо, варил из того, что выращивают на его производстве, вернее выращивали сколько-то лет назад, но не потрудился, разумеется, упомянуть об этой несущественной для остальных детали. А ведь эффекты от применения растений, выросших даже на территории Британии в разных её областях, могут отличаться в разы! — он скривился в одной из своих гримас, призванных выразить всё его усталое презрение к человеческим недостаткам. — Но я вывел некоторые соответствия…

— Надеюсь, — прервала этот захватывающий монолог Нарцисса, — ты сумеешь избавить меня от этой чудовищной тошноты.

Вероятно, ей должно бы было быть неловко за столь беззастенчивый обман, однако она не испытывала ни смущения, ни неловкости. Это была её жизнь, и она имела право ей распоряжаться — и сейчас она пока что не была готова просто заявить всем, что не хочет больше пользоваться зельем, а затем выслушивать их мнения на сей счёт. Это. Не. Их. Дело. А Снейпу жаловаться не на что: он занимается любимым делом, при щедром её финансировании. И к тому же она ничуть не врала — от одной только мысли о зелье к горлу непроизвольно подступила слабая тошнота.

— Я над этим работаю, — сказал Снейп, вглядываясь в её лицо, а потом, словно бы извиняясь, опустил взгляд и поправил свои манжеты. Не такие уже белоснежные, как это было, когда он этим летом поселился у них. — И надеюсь в это полнолуние если и не на прорыв, то на новые данные… у меня есть пара перспективных гипотез, и я собираюсь их проверить на практике.

— Снова на мне? — не удержалась от ехидства Нарцисса.

— Нет, — ответил он к её большому удивлению. — Пожалуй, в этот раз для испытаний я воспользуюсь… подходящим животным, — его лицо вновь исказила короткая и сухая усмешка. — Твоё зелье будет почти как в тот раз, разве что с более точными дозировками.

Нарцисса одарила его благодарной улыбкой, гадая, насколько искусственной та смотрелась, и они отправились пить чай в гостиную — и ей потребовалось некоторое волевое усилие, дабы не обращать внимание на скептические взгляды, которые бросала с портретов её родня портреты на очередного неподобающего этому дому мужчину. Но, по крайней мере, для разнообразия он хотя бы был трезв.

Разговор о Драко у Нарциссы со Снейпом вышел тяжёлым, но намного более спокойным и продуктивным, нежели с её донкихотствующим супругом.

— Не уверен, что вам стоит сейчас вмешиваться в сложившуюся ситуацию, — сказал Снейп. — Пока что это всего лишь бойкот, да и то весьма условный. Драко отнюдь не один без палочки посреди Запретного Леса — даже на одном курсе с ним, как это ни удивительно, учатся также дети, способные думать своей головой… если термин «думать» вообще применим к тринадцатилетним… — последнее слово Снейп явно из вежливости проглотил, и Нарцисса зачла ему эту слабую попытку проявить хоть немного такта. — Впрочем, юному мистеру Малфою весьма полезно взглянуть на себя со стороны, — продолжил он, а затем беспощадно добавил: — Возможно, родители слишком его избаловали, потакая ему во всём, и ему полезно перестать считать себя центром мира.

— Ты полагаешь? — холодно уточнила Нарцисса. Она была возмущена услышанным, но… возможно, в его словах была капля истины. Она непременно подумает об этом. Но потом.

— Я отбываю повинность декана двенадцать лет. Поверь, есть с чем сравнивать, — невесело усмехнулся Снейп. — И к тому же я неплохо знаю отца этого самого юноши.

— А что же с матерью? — Нарцисса светски улыбнулась ему в ответ, или, скорее, не менее светски оскалилась.

— Она, насколько я её знаю, куда умней и позволит набить ему шишек сейчас, чтобы он не сделал таких же глупых ошибок в будущем, — Снейп практически смял ткань своего левого рукава в районе предплечья.

Что ж. На это возразить ей было нечего. Но всё же… нет, определённо, вежливость не его конёк.

— Если у него вообще будет будущее, — заметила ненароком Нарцисса.

— Ничего страшного не произошло, — Снейп едва заметно дёрнул плечом, а затем сам налил себе ещё одну чашку чая. — За всё время, что я там работаю, в школе ещё не погиб ни один ученик, даже если очень старался; а они, поверь мне, стараются. Все юные волшебники — банда самоубийц, но мы с этим как-то справляемся, — Снейп сцепил бледные пальцы переде собой, позволяя Нарциссе проникнуться только что сказанным, и продолжил: — Драко выставили из больничного крыла ещё вчера. Впрочем, я поддержал инициативу Флинта уступить традиционное открытие квиддичного сезона Хаффлпаффу. Драко тебе об этом ещё не написал?

— Нет, — призналась Нарцисса, отдавая должное хитрой комбинации Маркуса Флинта, о которой Снейп в лицах ей рассказал.

— Но с Драко действительно все в порядке? — спросила она, почти успокоившись.

— О да, — в голосе Снейпа определённо слышалось презрение, которое он, впрочем, старался скрыть. — Но сейчас не самый лучший момент, чтобы ко всему остальному примешалось квиддичное безумие. В команде сейчас тоже некоторый разброд… не хочу рисковать незапланированными происшествиями на матче. Скоро это наскучит и они переключаться на что-то более интересное.

Нарцисса понимающе кивнула. Она отлично знала, каким именно местом Слизерин всегда был, и где именно проходили границы факультетской лояльность: они кончались аккурат там, где начиналось чьё-то уязвлённое эго.

К концу их беседы Снейпу каким-то мистическим образом всё же удалось убедить её в том, что у него всё пока под контролем. Нет, не то чтобы она полностью успокоилась — но, вмешайся она сейчас, не стало бы это тогда означать, что она сама же не верила в своего сына?

И, уже провожая Снейпа в камин, Нарцисса задумалась, что до их следующе встречи осталось не так много, и потратить это время нужно с умом.

Проводив Снейпа, Нарцисса поднялась наверх. Разговор со Снейпом утомил её, и ей нестерпимо захотелось на свежий воздух развеять тревожную муть в голове: работа в саду или прогулки всегда успокаивали её, но погода за окном, увы, лучше не стала, и запущенный сад всё ещё угрюмо мок под мелким осенним дождём. До него руки у Нарциссы до сих пор не дошли: этот сад она не любила с детства — он всегда считался вотчиной её матушки, и они с младшей дочерью имели диаметрально разное представление о том, как он должен выглядеть, и что в нём должно цвести. Нарцисса давно перестала вести споры с матерью, а после, когда она взрастила и взлелеяла свой, она даже смогла примириться с розовыми гортензиями. А потом… потом мамы не стало, и сад чах и зарастал без неё. Теперь же, поселившись здесь, Нарцисса просто не знала, как ей следует поступить: с одной стороны, её ужасно раздражало то, каким этот сад был в прежние времена, и вернуть его к жизни в прежнем облике ей претило, но с другой — это была память, от которой она вовсе не была готова отказаться. Так что она всё откладывала это решение на потом, и сад покорно ожидал приговора. Но, как и на любого приговорённого, смотреть на него не хотелось: это вызывало неловкость и смутную грусть, и дело было вовсе не в осеннем дожде.

Нет плохой погоды — есть неверная одежда и Тролль по Чарам, вспомнила Нарцисса матушкины слова. Но нет, саду придётся ещё подождать, она не закончила ещё даже с домом! Не добралась до чердака, да и многие дальние комнаты оставались для Нарциссы загадкой. Впрочем, раз уж сегодня она больше не ждёт гостей, следовало переодеться во что-нибудь поудобнее.

Если все самые необходимые личные вещи, захваченные из дома, которым для неё всё ещё оставался пусть и утративший для неё своё обаяние Малфой-мэнор, заняли место в её шкафу, когда она избавилась от старых мантий, то под остальные она отвела целую гардеробную, которой у неё прежде не было в этом доме. Под её чутким и решительным руководством Тинки переделал под неё небольшую ещё одну гостевую спаленку на их с сёстрами этаже. Именно туда Нарцисса сейчас и отправилась — и, войдя, остановилась на самой её середине, снова ловя себя на крайне досадном царапающем ощущении, природу которого далеко не сразу сумела опознать. Что-то вызывало в ней серьёзный диссонанс — но что?

Она долго стояла так, разглядывая содержимое своей гардеробной, и наконец поняла. Может быть, она и не собиралась оставаться жить здесь вечно, но именно в этот отрезок жизни ей в этом доме было сейчас хорошо — и прежде всего тем, что всё здесь было для неё новым. Словно холодные воды времени смыли привычную ей шелуху со старых и хорошо знакомых вещей, и они воспринимались теперь иначе, словно она прежде она сама видела, чувствовала и осязала иначе, и теперь всё что её окружало так же иначе, по-новому ассоциировалось с её прежней жизнью.

Всё — кроме аккуратных рядов одежды, которая одним своим видом воскрешала болезненные воспоминая о доме, который ей на время пришлось оставить. Каждая вещь несла на себе отпечаток её прошлой, потерянной жизни, всё от мантии до последней пары перчаток будто было насквозь пропитано Малфой-мэнором; и Нарциссе даже казалось, что они хранят тот тонкий, едва уловимый запах, что имеет каждый дом.

Сперва Нарцисса пыталась себя убедить, что вскоре она привыкнет, перестанет цепляться за предметы одежды, словно за острые грани прошлого — наверное, она просто хотела верить, что они смогут врасти в эту комнату и в этот дом; но сегодня она задалась вопросом, который почему-то прежде даже не приходил ей в голову: почему она, собственно, должна привыкать к постоянному напоминанию о том, что утратила безвозвратно? Каждая из этих вещей безмолвно кричала о том, чего Нарцисса теперь была лишена. Так зачем она терпит эти все неудобства? Можно и даже необходимо просто начать всё с нуля, заказать новое — а всё, что причиняло ей дискомфорт, убрать с глаз до той поры, когда она вернётся в Малфой-мэнор. Можно было бы, конечно, попросту запаковать всё и отправить обратно, но Нарциссе вовсе не хотелось Люциусу неверных знаков — она даже и не бралась представить, как именно он сможет это истолковать. Нет — она просто прикажет Тинки убрать все эти вещи, и полностью обновит гардероб.

Этим она и займётся завтра — а сегодня освободит свою гардеробную от печальных воспоминаний и всё же выберется на свежий воздух, даже если ей придётся ограничиться широким крыльцом. В конце концов, там можно просто поставить кресло.

За этими занятиями Нарцисса и провела остаток своего воскресенья — и, отправляясь ко сну, предвкушала завтрашний поход не просто за новыми вещами, нет. Она собиралась за новой жизнью.