Ольга (джен)

накатило: https://www.youtube.com/watch?v=7fTC3smNQug

Находиться в одном помещении со скорбящими Ольге было невыносимо. Представить же себе степень горя Басманова, потерявшего лучшего друга, она не могла. Отчим никогда этим с нею не делился. И много лет со Святославом не разговаривал. Но, будучи по природе своей темным иным, он попросту не мог не желать от него избавиться. Не обязательно убивать самому. У инквизитора много способов отправить иного в Сумрак навечно. Фёдор был достаточно хитер и мстителен, чтобы подстроить другу какую угодно смерть в тот самый день, когда узнал, что при жизни князя до Библиотеки не добраться. И все же много лет терпел его подле себя. Даже старался не выпускать дозорного из поля зрения. Воевал с ним рядом, и ничем ни разу не навредил, насколько можно было судить.

Гесер о чем-то переговаривался с парижским наблюдателем, когда Фёдор Алексеевич соизволил, наконец, присоединиться к тризне. Старик, взявший на себя руководство Дозором, вел переговоры. Оказалось, что Наполеон, тихо и незаметно, покинул Москву меньше часа назад. После себя он оставил небольшой гарнизон, приказав при отступлении взорвать Московский кремль. Беглого императора, по личной просьбе Кутузова надлежало проводить до границы. Чтобы не потерялся. Для этого требовалось немедленно собрать всех свободных дозорных, не взирая на цвет, и присоединяться к армии. Второе безотлагательное дело касалось покойного директора. Перед своей смертью Святослав Игоревич спас чуть более ста человек, приговоренных французами к расстрелу. Все они сейчас разбрелись по огромному кремлевскому дворцу. И перед тем как он взлетит на воздух, людей нужно было вывести. А труп вставшего на их место князя предстояло сжечь, как было принято во времена его молодости.

-Разве он не был крещен, когда вышло предписание? — с сомнением уточнил инквизитор.

-Не был. Он просто крест носил, — вступился за покойного друга Басманов, — извольте жалобу подать, если недовольны. Я займусь похоронами. Все одно у меня дела в Кремле. Князь печалиться запретил. Велел провожать себя песнями боевыми. По нему, кстати, бдение устроить полагается да игрища.

-Вы что, дружили? — удивился этому новому обстоятельству француз, — Святослав Игоревич мне ничего об этом не говорил.

-А ещё он никому не говорил, — огрызнулся Фёдор, — что пахать толком не выучился. И всю жизнь о том сожалел. Не всякому стоит душу изливать. Учитесь у своего императора. Вон, каким тихоней оказался. Оглянуться не успели, а его уж и в городе нет.

-Император не показался мне вменяемым, когда я встретил на дороге его карету, — сообщил Гесер.

-Я слышал, — Басманов прикусил губу, — как вы тут распоряжались в казарме. Вас кто-то назначил директором?

-Не вижу других кандидатов, — спокойно отозвался степняк, — думаю, это место как раз для меня. Да я и со служащими давно сработался.

Несколько минут мужчины мрачно сверлили друг друга взглядами.

-Это МОЁ место, — наконец процедил Гесер таким тоном, что у тихонько стоявшей за чужими спинами Ольги по спине «пробежали мурашки», — и я пришел его занять.

-Извольте, — криво усмехнулся инквизитор, — но сперва исполните своё обещание. Я же свою часть уговора выполнил.

И уже в следующую секунду оба исчезли. Видел это, как ему показалось, один лишь парижский инквизитор. Ольга в своем неприметном платье и так была малозаметна, а тут ещё сферой невнимания прикрылась. Куда это Басманов Гесера потащил? Дел по горло, людей арестованных из кремля выводить надобно, да и солдат. Хоть и враги, а все же люди подневольные. Дома жены, дети. Родители-старики. Работы невпроворот, а новый воевода, едва только в должность вступил, тут же исчез!

* * *

Гесер, утирая пот со лба, рассматривал узорные, порядком подпорченные ружейными выстрелами стены. Людей, обвиненных в поджогах, расстреливали здесь чуть ли не каждодневно. Пол был весь изрыт. Отполированные каменные плиты в беспорядке лежали у стены. Частью они были разбиты, но на некоторых сохранился выложенный малахитом, мрамором и яшмой мозаичный рисунок. Пока степняк после своей тяжкой службы отдыхал, да богатое кремлевское зодчество изучал, инквизитор своими делами занимался. Возвел сферу невнимания. Уложил покойного Святослава на высокую поленницу из дубовых бревен, которую они вместе с Гесером сюда по Сумраку целый час перетаскивали. Обтер другу лицо ароматной водою. Волосы поправил.

Князя должно было сжигать в ладье. Но унижать его маленькой лодкой инквизитор не захотел. К тому же, все найденные небольшие рыбачьи лодки французы махом пустили на растопку, когда в городе вдруг стало непривычно холодно. А искать большой торговый корабль сейчас было бесполезно. Все они, государевы да купеческие, давно уже покинули столичные реки, увозя на себе военные грузы и Московскую казну. Басманов вытащил из-за пазухи горсть золотых безделушек, аккуратно уложил в ногах у покойного. Снял ножны вместе с поясом, надел на Святослава. А нож ему в руку вложил, как смог.

-Ты откуда знаешь, что делать надобно? — полюбопытствовал степняк.

-Мне его родительница, Ольга, рассказывала, как хоронить, — Фёдор сосредоточенно пристраивал возле покойного птичьи крылья, — и сам я много раз видал. Волна сотни трупов по всему городу оставила. Не все Малуше поверили, многие в Киеве конец старого мира встретили. А когда мы со Святославом вместе уходили, обещал я княгине сына её по всем правилам сжечь, коли его пережить доведется. Довелось. Отойди, дай с другом в тишине проститься.

-Так может я совсем пойду? — с надеждой осведомился старик, — все сделал, что тебе нужно было. Ни в чем тебе от меня отказа не было.

-Не спеши, — вяло огрызнулся Басманов, — ты мне до полуночи служить обещался.

-А ты клялся, что Ольга ко мне потеплеет, — проворчал Гесер.

-И такое средство ведаю, — кивнул инквизитор, — на закате костер подожжем, тогда и покажу.

Комнатка, в которую его привел инквизитор, показалась до боли знакомой даже родной. Низкий сводчатый потолок степняк узнал без особого удивления. Видал его многожды. И во сне, и в видениях. Только Ольги тут не было. Некому его в последний путь сопроводить. Видимо, получив с пресветлого обещанный день, когда ему ни в чем не будет отказа, Фёдор посчитал, что продешевил. И привел старика на верную погибель в напичканный порохом кремлевский подвал. Прямо у них над головами стояла Наугольная башня. Подожженная на закате дубовая крада* вскоре превратит это место в огненный ад. А обвалившиеся старинные стены похоронят под собою обоих магов.

Дверь в хранилище допотопных книг безо всякого ключа отперта оставалась. Святослав хорошо знал, на что идет. Понимал, что Трон самое дорогое отнимет. Дороже жизни у него ничего не было. Что уж там. У него вообще ничего, окромя жизни, не осталось. Но ради Родины он готов был отдать последнее. Заветную библиотеку князь за святыню не почитал. Хотя, книг было жаль. Что от них пользы, коли сгорят спасенные свитки вместе с Бонапартом, занявшим кремль? Басманов был для большого собрания допотопных книг лучшим хранителем, чем князь из рода Рюрикова. За книгами следил. Постепенно каждую восстановил, очистил от застарелой грязи, перевел. Где надобно было, переплет сделал. Пергаменты жиром промазал, чтобы не трескались. И вот теперь самое время было в наследство немалое вступать. Инквизитор взял туесок с мусором, и направился с ним к двери проверить, все ли запреты сняты.

Гесер тем временем, тоже книгами заинтересовался. Выбрал наугад первый попавшийся свиток, развернул и углубился в чтение. Вот же, сколько интересного он по молодости да по глупости пропустил! Аристофан-то, веселые пьесы сочинял! Да, кабы в юности все ведать, а в старости ещё чего-то хотеть! Хотя, если по уму, то от желаний в старости одни беды. И себе и другим. Вот полюбил он, старик, Великую. И кого этим осчастливил? Но тут его Фёдор в плечо подтолкнул. Подвел к резному белому трону, да поведал, как его Софья использовала. И чем та польза оборачивалась.

-Ты за Ольгой всю свою оставшуюся жизнь пробегаешь, — равнодушно продолжил инквизитор, — не видит она в тебе мужчину, хоть убейся. И Учителя не видит. Когда ты далече, она помнит тебя, и почитает по-своему. Может даже любит на свой лад. А как рядом оказываетесь, будто бы слепнет. Проклятие это. И сделать ничего нельзя, коли она сама не чувствует. Да и ты не увидал, хоть и силен безмерно. Но вот средство беду твою избыть. Сам решай, садиться на трон, или нет. Неволить я тебя не стану. Мне без разницы, с кем моя падчерица милуется. Делай, что хочешь. Меняй свою беду на то, что для тебя самое дорогое, коли не боишься. А мне некогда. Книги надобно в Сумрак перенести, чтобы при взрыве да при пожаре не пострадали.

Призадумался Гесер. Не было времени продумать все как следует. Шахматные фигуры по доске подвигать, хотя бы мысленно. Жаль, что сейчас токмо про диковину эту узнал. Изучить бы! Да и Софью бы допросить. Не сама же она все это резное великолепие смастерила, был умелец. Может быть, он до сей поры жив. А трон-то хлипкий. Пожалуй, взрыва не переживет. Интересно, что при разрушении такого артефакта происходит. Хоть не уходи, честное слово! Да и не поспеть. Тянет инквизитор, не отпускает. А пожар наверху все сильнее разгорается. Скоро огонь дойдет до зарытых в землю сундуков с порохом. И обретут они то, что им судьба предназначила. Фёдор библиотеку свою, на нижних слоях сумрака укрытую. Святослав — погребальный костер княжеского размаха. А Гесер курган каменный.

-Полночь скоро, — проворчал он, медленно поднимаясь по ступенькам к белому трону, — ты бы поспешил. Потом я тебе не помощник.

-Не канючь, — послышалось откуда-то с первого слоя Сумрака, — последняя служба за тобою.

В помещении заметно потеплело. Сидя на бархатной подушке, степняк чувствовал, как приходят в движение потоки Силы. И вдруг от прогремевшего где-то наверху взрыва сильно тряхнуло. Со стола упало несколько свитков. Звонко ударилась об камень стальная чернильница. Перья разлетелись по всей комнате. Одно, по виду, не гусиное, оказалось под троном, прокатившись по полу, и попавши в узкую щель между костяной боковиной трона и его каменным основанием. Гесер пригнулся поглядеть и вдруг услыхал за поворотом комнаты тихую беседу. Басманов с кем-то спорил.

-Людей вывела, в огне не сгорела, — шептал он, — со Святославом простилась? Хорошо. Книги я все вынес. Уйдут французы, можно домой тащить. И Гесеру за помощь ничего отдавать не придется. Он должник мой.

Из-за поворота послышались чьи-то легкие шаги, и появилась Ольга. В этот момент тряхнуло уже ближе, и гораздо сильнее. Степняк поднялся с трона, да так и остался стоять рядом. Во взгляде девушки стремительно сменяли друг друга смятение, удивление и ужас.

-Ты что, позволил ему сесть на трон?! — прошипела она.

-Я позволил ему выбирать, — Фёдор тоже подошел, и совсем как родную дочь, Ольгу обнял. Преклонил ей голову на плечо, и прошептал:

-Устал я. Да и друг меня заждался, — он поглядел из-за спины девушки Гесеру в глаза, — а тебе, старый, последний мой приказ. ДЕРЖИ ЕЁ!

Он резко оттолкнул от себя падчерицу. И в ту же минуту загремело что-то над их головами. Посыпался песок с потолка, полетели камни. А после будто бы сразу все оставшиеся в комнате предметы обрели свою волю, вознамерившись убежать, спрятаться от смерти. Летели в лицо Гесеру щепки, осколки, какие-то ржавые железки. Трон, словно взорвавшись изнутри, распался на сотни мельчайших осколков. И только бархатная подушка, вмиг покрывшаяся слоем пыли, осталась целой. Но степняк кроме взгляда своей спутницы и не видел ничего, падая спиною вперед в Сумрак всё ниже.

К ночи пошел дождь, быстро сменившийся снегом. Бонапарт уезжал все дальше от Москвы по Старой Калужской дороге. Он смотрел на летевшие в каретное окно мелкие снежные хлопья, и не мог понять, как и когда отдал приказ оставить с таким трудом завоеванный город.

* Крада — жертвенный ил погребальный костер.