Ольга (джен)

Ольга обернулась. В отдалении на льду стоял молодой мужчина. В простой крестьянской шапке, старом тулупе, и без рукавиц. Домотканые шерстяные портки были заправлены в стоптанные валенки. Лицо у него было спокойное, как будто на реке он каждый день видел тонущих. А может и видел, кто его знает?

-У тебя ремня нет? — с надеждой спросила Ольга.

Мужчина мотнул головой. Распахнул тулуп, и продемонстрировал потрепанную рубаху, вовсе не подпоясанную. Он виновато развел руками, и, опустившись сперва на колени, а потом и вовсе прижавшись ко льду, тоже подполз на животе к девушке.

-Давно нырнули? — спокойно, даже как-то задорно поинтересовался он.

-Давно, — Ольга шмыгнула носом, — я до берега успела добежать, и обратно сюда.

Мужчина понимающе присвистнул. Девушка только сейчас углядела, что он, вроде бы иной. Дозорный? Откуда тут? Следил? На темного не похож. Глаза большие, светлые, смотрит спокойно. Лоб гладкий. На лице несколько глубоких морщин, или шрамов. Не понятно в темноте.

-Светлый? — спросила она, — помочь можешь?

-Могу, — мужчина смутился, глянул на девушку внимательнее, — только не просто так. Сделаешь дважды, что скажу. Или сама мыкайся.

Ольга кивнула. Мужчина отполз от полыньи, которая уже начала схватываться льдом, встал, и вытянул вперед руки, как будто удочку забросил, али сеть. Над поверхностью черной воды сперва показалось несколько пузырей, как в чугунке, когда вода кипеть начинает. Потом выплеснулось немного грязноватой воды вместе с ещё живой рыбой. По случаю холодного времени она лишь немного побилась на льду и замерла. И тут из воды показался Фёдор.

Он вырвался на поверхность, и поплыл по воздуху. Кафтан остался под водой. На Темнейшем были только штаны, сапоги, да рубаха, вся изодранная. Кровь частью смыло, а частью она впиталась в тонкий лен, образовав огромные бледные пятна, в лунном свете казавшиеся серыми. Ольга только сейчас сообразила глянуть незнакомцу на рукав. Лент не было. Этот человек не служил в Дозоре.

Спаситель тем временем аккуратно плюхнул тело Басманова в снег. Не сходя с места, сложил руки, и несколько раз взмахнул ими, как будто работал невидимым молотком. Каждый раз тело Фёдора вздрагивало, а изо рта у него выливалась вода.

-Теперь первая твоя служба, девица, — спокойно сообщил мужчина, убедившись, что спасенный вновь дышит, хоть и слабо, — не серчай, но надо так. Твои сестры, опричниками убитые, где похоронены?

У Ольги дыхание перехватило. Сто раз она приступала с этим разговором к Освальду, и к Фёдору. Все молчали. Светлейший мрачнел, да глаза отводил, а Темнейший делал вид, что не расслышал.

-В общую могилу сброшены, — спокойно сообщил спаситель, — с остальной прислугой. Известью засыпаны. Теперь, даже если твой отец и захотел бы их по-людски упокоить, не различить уже кто его дочери, а кто на кухне пол мыл. Где теперь Наталья со своими соболиными бровями? Некому тебя своею красою заслонять!

Ольга вспыхнула. Враз холод чувствовать перестала. И так захотелось ей разбежаться, и столкнуть этого светлого в ту же воду, откуда он только что Басманова выудил!

-Да и не станет отец их искать, — мужчина будто бы и не видел, что с девушкой происходит, — иным на смертных детей плевать. Все равно помрут!

Ольга всхлипнула. Не от слез, а, скорее, от бессилия.

-Ты, вот, с ним увидеться хотела, — он глянул себе под ноги, поскреб валенком снег, — а отец отказался. Ты с Темнейшим живешь. Кто тебя знает, может уже и втроем спите. Ты, Феденька, да братец твой. Как его? Боря?

Девушка от ярости даже видеть его перестала. Но тут рядом Фёдор застонал. Ольгу тут же и «отпустило».

-Амулеты порастерял, — сокрушенно буркнула она, — замерзнет, римлянин.

-У тебя там шуба осталась, — глянув куда-то вдаль, сообщил мужчина, — и одним ловким взмахом руки перевернул треснувшие сани с изломанными полозьями.

Ольга бросилась туда, и принесла сразу все. И меховое одеяло, и свою шубу. Осмотревшись, заметила черное пятно на льду далеко впереди. Свою шубу Темнейший то ли потерял при падении, то ли специально сбросил перед боем. Сбегала и за нею.

-Надо бы его как-то в терем переправить, — сообщила она, укутывая раненого, но живого Басманова во все имеющиеся меха. Сама она накрылась уголком одеяла.

-И это можно, — кивнул мужчина, — но я только его в тень сведу, а тебе рано. Ты, вот что. Там следы от саней. Уехали вы недалече. К утру, самое позднее, в Москве будешь. Сразу дуй к целителю их темному. Я пока что Фёдора брату твоему отдам, пусть сам с ним возится. Заодно и силой «подкормит». Басманов знает, как с него ту силу быстро вытянуть.

Ольга глянула на своего нового знакомого ещё раз. Тот оставался спокоен, снова закутался в тулуп, и движением, похожим на вытягивание парома за канат, подтащил к себе Басманова. Тот вскрикнул, и исчез. Только пятно темное на снегу осталось, да куча мокрого меха. «Светлый» глянул на девушку в последний раз, улыбнулся, и собрался было уходить.

-Стой! — вспомнила она вдруг, — а вторая служба какая?

-Вот же, чуть не запамятовал! — встрепенулся мужчина, — не говори Фёдору, как его из реки доставали. Скажи, что не видела.

-Почему? — удивилась Ольга.

-Не простит, — просто ответил спаситель.

-Кого?

Но он уже уходил, не оборачиваясь.

-Как тебя звать-то? — бросилась ему вослед Ольга, но мужчина только отмахнулся. И тут же исчез.

А девушке пришлось, закутавшись во влажную шубу, без шапки, обратно в город пешком идти. Вспомнился дорогою первый в её жизни долгий поход из усадьбы в Москву. Тогда с Ульяной, как сестер убили. Хорош «светлый»! Кто ж будет про такое напоминать? И откуда он вообще взялся в чистом поле, один? А может, привиделось ей все? Может умирает она сейчас под санями перевернутыми, а все это сон её, как у замерзающих бывает?

Так до городской стены и дошла. И опять ей город черным показался. А ведь дозоры-то у власти сменились! Видать, не от того Москва мрачна, что опричники в ней, да царь, боярами отравленный. Сам по себе город темен.

Когда она, в сопровождении сонного темного лекаря в дом входила, ей навстречу брат вышел. Печальный, даже злой. Все лицо в слезах. А из горницы Басманов выскочил. Раненный, но живой. Тоже какой-то взвинченный. И правда, умел он с Бориса силы тянуть!

-Кто это был? — кинулся он к Ольге, прямо с порога, не дав даже шубу скинуть.

-Не знаю, — отмахнулась она зло,— не видала!

А и правда, лицо как-то сразу из памяти выпало. Помнила только тулуп поношенный, да валенки стоптанные.