Ольга (джен)

Девицы в лагере появились только к следующему дню. Фёдор вновь подивился тому, как с их приходом все вокруг разом преобразилось. Меньшиков, который вообще все дела предпочитал вести с помощью вина и баб, свое дело знал. Во всех женщинах есть что-то от иных. Одни толкают мужчин к свету, другие к тьме. Даже когда сами того не желают. И ведь большинство из них не догадываются, что кого-то куда-то подтолкнули.

Офицерский бордель по своему составу был весьма разнообразен. Здесь были женщины на любой вкус. Шведка, насколько Фёдор мог судить, была только одна. Остальные девицы представляли на войне страны поменьше. Несколько удивили две низкорослые раскосые смуглянки, встретить которых в Европе он никак не ожидал. Здесь даже была одна чернокожая девушка. Судя по всему, её купили где-то на невольничьем рынке в Британии. Судьба готовила для неё незавидную долю горничной. Здесь же, в публичном доме, она оказалась редкой жемчужиной. Экзотическим блюдом. В ней было что-то от аристократки. Горделивая осанка, тонкие персты. Она поймала на себе взгляд Басманова, и вопросительно глянула на него. Но инквизитор только головой покачал.

Вино и какую-то снедь девицы принесли с собою. Лагерь тут же наполнился жизнью. Смехом, звоном стекла, стуком глиняной посуды. Запахом зеленого лука вперемешку с какими-то тяжелыми ароматными водами и пота. Девушки то и дело подходили к нему, и Фёдор, уставший объясняться жестами и распознавать акценты, сбежал к реке. Не то, чтоб ему не нравилась атмосфера всеобщего беззаботного веселья. Ему просто нужно было подумать в тишине.

Черное облако над Полтавой сменилось светлым заревом. Стало быть, Ольга уже давно в городе. По-хорошему, туда надо бы отправить ещё человек двадцать темных, чтобы соблюсти равновесие Силы. Но для полноценной обороны жителям равновесие не к чему. Оно, ежели вдуматься, даже во вред. Осажденный город жив страстями. Ненавистью к врагу, жаждой мести, избыточным патриотизмом. Отними у обороняющихся все это, и останутся равнодушные к судьбе бараны. Которым все равно, кому налоги платить.

И тут на него буквально налетел Меньшиков. Специально выждал время, чтобы иные, похватав девиц, разошлись по кустам и шатрам. Глаза у воеводы горели отсветом лагерных костров. Ему самому было не до веселья.

-Гесера не видал? — безо всяких предисловий выпалил он.

Басманов покачал головою.

-Проследить бы за стариком, — воевода стиснул зубы, — как бы он Оленьку после битвы не перехватил.

-Не моя забота, — недовольно проворчал Басманов, — ты просил, чтобы Ольга с шумом уволилась, она согласилась. Я не вмешивался, как и уговаривались. Дальше твоя партия, светлейший.

-Все просчитал, — ворчал Меньшиков, — Эрика оттеснил, Брюс в отпуску будет. На Родину уедет. Святослава в Туретчину отправлю. Думал, калмыки в лесах заплутают, не доедут до Полтавы. Видать, не все я про Гесера ведаю. Знать бы, что он тут вынюхивает. Он ведь за Ольгой приехал. Это он для виду только «поговорить» хочет. А сам увезти её надумал. Придержи его!

-Коли нужда будет, придержу, — неохотно согласился инквизитор, — но и ты уговор помни. Ольге — слава боевая. Тебе — головы. Мне — книги.

-Богиней воротится! — заверил его воевода, — во дворце жить будет! С царем за одним столом сиживать! Я Дозор новыми светлыми наполню. Не пойму токмо, на кой тебе те книги? Их по закону все одно в инквизицию передали бы.

-Я же не вопрошаю, — огрызнулся Фёдор, — отчего ты по закону с Дневным Дозором не делишься. Почему вместе с Брюсом сам за старообрядцами не охотишься. И зачем ты Марту, светлую ворожею царицей посадить вздумал.

Меньшиков чуть скривился.

-Помни токмо, — погрозил ему пальцем инквизитор, — поймаю тебя на ворожбе за этим делом, утоплю! Никакого колдовства! И Марта ворожить не должна. Ежели все дело раскроется, я себя спасать буду, да Ольгу. А вас обоих живьем зарою!

-Гесера найти надо, — будто бы и не заметив угрозы, буркнул Меньшиков.

-А чего долго искать-то? — Басманов указал рукою куда-то в даль — вон он, с бабой в речке плещется.

Женщину, которая прельстила степняка, трудно было назвать красавицей. Вблизи стало видно, что она уже в том возрасте, когда карьеру полковой проститутки меняют на честный труд прачки. Лицо её, когда-то миловидное, сейчас подернулось легкой сеткой морщинок. Близко посаженые глаза обрамляли не очень густые ресницы. Губы были тонкими, почти бесцветными. Когда такая баба все ещё обслуживает офицеров, а не отправлена к солдатам, и вовсе не отошла от дел, стало быть, чем-то хороша. Помимо лица и волос. Видимо, Гесер пришел к тем же выводам. Поскольку был с этой некрасивой женщиной весьма ласков. Сам он сейчас плескался далеко от берега, оставив проститутке свой теплый плащ.

С высокого речного склона за ними наблюдал шведский инквизитор. Басманов присел на траву рядом, не дожидаясь приглашения. В свое время, когда ещё можно было биться магически, этот «отрок» сражался вместе со всеми. И даже находил в этом известное удовольствие. Но сейчас ему пришлось отказаться от боевой славы. В Тени он выглядел, как широкоплечий богатырь, и лет через триста, когда его тело, наконец, повзрослеет, сможет снова встать в строй, если захочет, конечно.

Швед оторвался от созерцания Гесера и его новой подруги, и поднял глаза на Фёдора.

-Отчего ты не веселишься с остальными? — спросил его Басманов вместо приветствия.

-Оттого, — грустно отозвался тот, — что у меня нет плеч, как у Эрика. Я для женщин милый маленький мальчик. Во всех отношениях.

-Это проститутки, — напомнил Фёдор, — за деньги они готовы про твой юный вид позабыть.

-Я не готов! — обиделся швед, — Не хочу, чтобы со мною были из-за денег. Это унизительно и обидно. Пробовал. Мне не по нраву. И я по нимбу вижу, что женщины меня не хотят. Но тебе не понять.

-Отчего же, — невесело усмехнулся Басманов, — меня тоже в Тень совсем юным толкнули. От того, что меня все хотели, мне самому тогда радости было не много.

-Я любить хочу, — шмыгнул носом швед, — семью, детей. Учитель поспешил. Мог бы обождать лет пять, а то и десять.

-Заклинание? — безо всякого интереса спросил Фёдор.

-Со времен Старицкой многое поменялось, — надулся «отрок», — Пользоваться такого рода магией в личных целях более не дозволяется. Если нет к тому особенных причин. А у меня их нет. Я здоров, нахожусь у власти. Жизни моей ничто не угрожает. Швеция — страна законопослушных людей. Не то, что у вас. Темный, которому твоя падчерица так изуродовала лицо, пришел сюда в поисках суда. Он не стал ей мстить, не требовал обмена. У нас так принято. Все решает суд.

-Будешь требовать её голову? — насторожился Басманов.

-С чего бы? — вяло отмахнулся швед, — Дневной Дозор своим воздействием седьмого порядка воспользовался. Хоть и не вполне добровольно. Эрик сам тому темному уже и нос подлатал. А после ещё от себя добавил. Солдат, а от девки отбиться не смог!

-В его защиту могу сказать, — усмехнулся Фёдор, — что с Ольгой не так просто биться на равных. На магический поединок с нею и вовсе соглашаться не стоит. Прахом развеет за минуту.

-Меня волнует, — тяжело вздохнул швед, — что светлая волшебница так быстро пришла в неистовство. Она сторону сменить не желает?

-В ней ещё слишком много осталось от человека, — пожал плечами Фёдор, — Святослав тоже Родину любит, но уже не убивает на месте за пару неосторожных слов. Хочется верить, что со временем и Ольга успокоится. Я никогда не был привязан к своей стране так сильно. Мне не понять. Ты в Швеции родился. Неужто тебе безразлично, возьмет ли ваш король Полтаву?

-Не думал об этом, — сухо отозвался «отрок».

Во взгляде его читалось полное равнодушие к исходу битвы. Он с завистью поглядывал на Гесера, уводившего новую подругу к себе в шатер. Басманов усмехнулся. Степняку почему-то было нужно, чтобы эта некрасивая женщина была им довольна. Он один из всех в лагере позаботился накормить свою, в общем-то, случайно выбранную спутницу, и обогреть. Скорее всего, заплатил отдельно. Сверх того, что она уже получила от Меньшикова. В ушах у неё поблескивали монетки с арабской вязью. Такие же, как у Ольги. Нимб его женщины светился неподдельной страстью.

-Я понимаю, отчего Головина на Эрика в первый же вечер запрыгнула, — проворчал швед, — Но Гесер же старик! Что в нем такого, что привлекает женщин?

-Опыт, — усмехнулся Фёдор, — плечи широкие. Задница крепкая. Есть, на что польститься. Я знаю толк в мужской красе.

-Осталось обождать каких-то пять сотен лет — невесело усмехнулся швед, — и мою красу тоже кто-то приметит.

-Кое кто уже приметил, — инквизиторы обменялись долгим взглядом.

-Но это же противоестесственно, — нерешительно отозвался швед и густо покраснел, — и мы так мало знакомы.

-Флор, — коротко бросил Басманов.

-Отто.

-Скажи-ка, Отто, — спокойно поинтересовался Фёдор, — а те девицы, с которыми тебе так не понравилось, не предлагали тебя отшлепать? Что, за сто с лишним лет ни разу?

Ответом ему была такая пронзительная тишина, что, казалось, в вечернем лесу замолкли даже птицы.