Ольга (джен)

Ольгу он сразу признал. Увидел, как она своими тонкими руками кого-то к земле прижимает. Большого зверя, не меньше волка. Ближе подходить не стал. Кто её знает, что она там делает. Девица, тем временем, с волка степного шкуру сняла, и по всем правилам её на земле растянула. Тушу освежевала, костер себе соорудила, даже непонятно, из чего. И поздно ночью, наевшись волчатины, спать завалилась.

Гесер привык в степи ко всему. Мог и без костра обойтись, амулетом обогреться. Попробовал так рассмотреть, издали. Все же неразумно тут кровавую волчью шкуру оставлять, да мясо сырое. Падальщики набегут. Но, когда задумал ближе подойти, чуть не споткнулся о простую проведенную по земле палкой черту. Да не об неё саму, а о посыл, с которым её боярышня провела. «Дальше не ходи. Убью!» Видать, всему её научил Басманов. Она, небось, уже и руками заклинания боевые научена складывать. Ей только в тень ступить осталось. Всю голову, небось, на учении том отшибла. Магу первого порядка смертью грозит, а у самой руки, как палочки!

Знал Гесер женщин. Многих, разных. Не ко всякой можно на боевом коне подскакать. За кем-то и побегать надобно. И раньше от него убегали, Ольга не первая. Если сравнивать женщину со зверем, то она, скорее, кошка. Бежать за нею бесполезно. Только спугнёшь. Тут обождать надобно. Да сделать так, чтоб сама пришла. На еду не придет, сама справилась. Да ещё, небось, запасы сделала. Соль у неё, скорее всего с собой. Красотой Гесер не блистал. А ежели с её отчимом да полюбовниками сравнивать, так и значительно проигрывал. Тоже не пойдет. Но ведь сама она в эту степь приехала, значит, ищет чего-то. Нужен Учитель помимо Басманова.

Уж рассвело давно. Ольга там у себя проснулась, и чего-то с костром суетилась. Замерзла все ж таки за ночь. Но Гесер к ней на выручку не спешил. Сама сбежала, да ещё убить грозилась. Вот сама и крутись! Кобылку свою девица ещё с вечера стреножила, да пастись отпустила. И теперь та кобылка, да Гесеров жеребец рядом стояли. Лошади, они к своим тянутся, как и люди. Рано или поздно Ольге придется подойти, чтобы её забрать.

Девушка, тем временем, из шкуры натянутой над костром полог соорудила. К дождю готовилась. Туча уж давно на горизонте была, а сейчас прямо полнеба занимала. Уж и ветер запах дождя принес. Страшен дождь в степи, особенно с грозою. Спрятаться негде. Гесер мог в тень ступить, там дождя не будет. Но он получше придумал. Встал, глянул на тучу, сложил руки знаком, что грозы отводит, и песню затянул, которая тучи по ветру развеивает. Старая была песня, степная монгольская. Из тех, что либо сразу нравятся, либо враз ненависть вызывают. Низкая, гортанная, с переливами. Шаманы с такими песнями в Тень ступали, и там бились. И Гесер так бился. И Ольгу мог бы научить, ежели захочет.

Разошлась туча не сразу. Сперва просверкала, да погремела. А потом враз просветлела, и рассеялась. Перестал Гесер петь, руки развел, и обернулся. А Ольга прямо за спиною стоит. Смотрит глазами своими, цвета чинийской травы заваренной. И привиделось Гесеру, что вот так же стоят они где-то в темном подвале, или другой какой комнате без окон. А вокруг все в движении. Каждый предмет, каждая пылинка. И летят в них обломки деревянные, стальные, да каменные. Хочет Гесер в тень ступить, чтобы спастись. А не может. Потому, что из той тени он вернется, только если Ольга его ждет.

Глянул на неё. Нимб сияет. Настроение отличное. Радость испытывает, даже восторг. И любопытство. Самое время в тень ступать. Что по-татарски не говорит, это ему ещё вчера Фома поведал. Вот и выходит что спрашивать, да что-то объяснять сейчас бесполезно. Обнял её Гесер, притянул к себе, да в Тень втащил. Достаточно один шаг сделать. Она потом сама научится, а сейчас без Учителя никак.

Вынырнули тоже вдвоем. Ольга посмотрела на него еще раз, уже недоверчиво. Глянул и на неё Гесер. Вышла она из тени сразу третьего порядка. Тут Фёдора Алексеевича упрекнуть нечем. Подготовил, чему надобно обучил. Но от женщины тут одно название. В платье последний раз года два назад ходила. Но это даже и хорошо. В степи вода редкость. Голову иной раз негде помыть, не то, что шелковые платья стирать. А вот заклинания, которым Басманов её выучить успел, надо бы выбить. Ещё не хватало, чтобы светлая колдунья темными заклятиями разбрасывалась. Переделывать после Фёдора Алексеевича много чего придется. Сперва…

Но тут у Ольги как-то лицо отвердело. Взгляд стал колючий, недобрый. И в следующий момент получил от неё Гесер такой удар кулаком по носу снизу, что хруст костей своих услышал. Дышать враз перестал. От боли в глазах потемнело. И пока он с силами собирался, пока нос сломанный на место ставил да лечил, её уж и след простыл. Только и успел маг первого порядка увидеть, как она с разбегу на лошадь свою вскочила, да в степь ускакала. Только путы рассеченные на земле остались.

Следы её подков обратно в лагерь вели. А там уж было так натоптано, что различить отдельно её подковы в пыли не удалось бы, даже и с магией. Делать нечего, пошел на поклон к Басманову. Нашел его едва проснувшимся. Темнейший был не один. Парень, что вчера ним у костра сидел, Гесеру навстречу из-за полога вынырнул. Покраснел весь, буркнул что-то, и к себе отправился. А Фёдор, довольный и утомленный, за ним следом выплыл. Потянулся, как кот на солнышке, глянул на Гесера и враз посерьезнел.

-Сбежала. — Даже не спросил. Свои соображения высказал. У степняка всё лицо, да вся рубаха кожаная кровью залиты были.

Гесер кивнул.

-Ну, с почином! — грустно улыбнулся инквизитор, — от меня она тоже сперва сбежала. Правда, потом воротилась. Но тут, скорее, морозы зимние надобно благодарить. Каким порядком её Тень одарила?

-Третьим, — буркнул степняк.

-Неплохо, — одобрил Фёдор, — но помочь тебе ничем не могу. Боярыня Головина очень сильно себе на уме. Хочешь быть ей наставником — догони, да сам спроси, чего ей надобно.

-Да как же я спрошу, — опешил Гесер, — когда она ни по-татарски, ни по-монгольски не говорит?

-А ты по-русски выучись, — посоветовал Басманов, — она опять свой амулет-переводчик посеяла где-то. Так она, небось, сразу в Москву, в Ночной Дозор помчалась. Её там заждались, поди. Фому с собой возьми, пусть переводит. Да и Освальд, воевода тамошний, по-татарски хорошо знает. Святослав немного разумеет. Иаков поможет, ежели сегодня не суббота. Будет, кому с нею вместо тебя объясниться.

-Это она должна со мной в степь ехать, — заупрямился Гесер, — я её наставник.

-Ты человек, позволивший сломать себе нос, — презрительно отозвался инквизитор, — ещё выяснить надобно, как ты её в тень заманил. Я же видел, как она вчера с одним ножом и горстью соли в степь сбежала. Не хотела в Тень ступать. Передумала. Силой заставил? Хитростью? Так она этого не любит.

-Сама подошла, — буркнул маг, — я не звал. Даром не нужна!

-Ну, так и не езди вовсе, — легко согласился Басманов, — и, чем думать, как её ноги себе на плечи закинуть, верхней головой поразмысли. Она и без тебя прекрасно проживет. Не стоишь ты моей дочери. Чему ты там её научишь, чему Святослав не сможет? Она и от меня многому выучилась. Так что близко к ней не подходи. Ольга на магию рассчитывать не привыкла, все больше своими силами. Я сам ей руку на хороший удар поставил. А я в трех цирках римских деревянные мечи не за красивые глаза получал.

Близко не подходи?! Обиделся степняк. Что это, Басманов будет ему указывать, где и как к его ученице подходить. Гесер сам в Тень свел, сам и учить будет! Волшебник был так зол и раздосадован, что на дорогу, которая по-хорошему два дня занимала, меньше суток потратил. К воротам Ночного Дозора подъехал как раз, когда две ленты на улице стали по цвету различаться. Встретили его скорее удивленно, нежели радостно. Да и встреченные горожане оглядывались. Не каждый день вооруженный степной воин мимо них на взмыленном коне проезжал.

На крыльцо сам воевода вышел. И, пока Гесер объяснял, в чем дело, остальные подтянулись. Самой девушки ещё не было. Куда ей спешить?

-Да она, наверное, домой к себе поехала, — сообразила Ксения, огромного роста женщина из «первых людей», — что ей тут делать? Она и не хотела наниматься.

Делать нечего. Пришлось ещё по городу поплутать, поискать «хибарку», как её Басманов называл. После юрты терем Басманова ему дворцом показался. Дважды мимо проехал. Домик у Ольги Андреевны и правда был намного меньше, чем у отчима хоромы. Правда, оба дома на одном широком дворе стояли, с аккуратным дровяным сараем, да с баней. Девушка, как приехала, сразу париться пошла. А Гесера два её темных инкуба встретили. Грустные да с вещами. Теперь, когда она стала светлой волшебницей, им тут нечего было больше делать. В терем перебирались.

-Хозяйка передать просила, — сказал один из них по-татарски, поправляя амулет-переводчик, и затворяя за собою дверь, — чтобы ты времени не тратил. Исправлений ей от тебя никаких не надобно, бить она себя не позволит, и в степи жить не будет. Уходи!

От этого известия Гесер ещё больше озверел. Решила выгнать, так пусть сама скажет, а не темных своих подсылает! Он взлетел на крыльцо бани, и рванул на себя ручку. Но там его уже Фома поджидал.

-Ты куда прешь в грязных сапогах? — строго поинтересовался он, выталкивая старого приятеля на улицу, — Ольга Андреевна утомилась с дороги. Потом чаю выпьет, да спать ляжет. Не до тебя ей.

-А ты здесь откуда? — опешил Гесер.

-Так мы с Оленькой на дороге встретились, — улыбнулся своей светлой улыбкой Фома, — предложил её в баньке попарить, она согласилась. Я на неё давно поглядывал, она ещё с батюшкой жила. А теперь сам Бог велел. Она подросла, сама себе хозяйка, светлая иная. Со мной в степь ехать не надобно, я тут живу. При хорошей должности устроился, в Ночном Дозоре служу. Все один к одному, как видишь. Ехал бы ты отсель, пока тебе нос по второму разу не сломали.