Ольга (джен)

Фёдор со Святославом после казни оборотней перестали разговаривать, и князь не ходил больше в гости. Девушка не знала, что с ним. Басманов нервно отмахивался от её вопросов. Он скучал, но на примирение не шел. Но тут Малуша как раз воротилась, и сразу же за инквизитора взялась.

-Ты не видишь что ли? — строго поинтересовалась она, глядя в окно за его головою, — народу на Москве поубавилось.

-Не мудрено, — пожал плечами Басманов, — два года подряд воевать, а потом ещё и пожар этот. Тут какой угодно город обезлюдит.

-Что делать думаешь? — она чуть подалась вперед.

-Не пойму, — усмехнулся инквизитор, — к чему ты беседу ведешь. Мне самому баб топтать? У вас Фома да Гесер. Зовите в гости, девки по их части.

-Плясать надобно! — рявкнула женщина, — траур все отбыли, кто горевал. Теперь празднику время. Двумя дозорами сойдемся, как раньше.

На минуту повисло неловкое молчание.

-Кто зовет? — буркнул Басманов, — ты, или муж твой?

-Я, — слишком быстро для правды отозвалась Малуша, — Мы.

-А чего «мы» с тобой не пришел? — так же мрачно спросил он.

-Зол пока что, — женщина ткнула пальцем точно ему в грудь, — это ты виновен. Вы с Филиппом его на Москве остаться вынуждаете. Мало вам было битвы летней? Продолжения желаете? Каю зачем в неволю забрал? Ей родить скоро. Библиотеку к рукам прибрал. На что тебе?

-А тебе на что? — вскочил Басманов, — вы же по несколько лет на Москве не показывались! Книги ухода требуют. Их читать надобно, переводить! Книга жить должна! Она для того и написана!

С этими словами он с силой ударил кулаком о стол, и, легко взлетев по лестнице, хлопнул дверью спальни. Ольга осталась с Малушей наедине.

-А что, — тихо спросила девушка, — без Фёдора и сплясать некому?

-У него пляски особенные, — улыбнулась женщина, — после моих танцев город высветляется. А как Флор спляшет, по всему городу люди любятся. А потом дети родятся.

Ольга прыснула.

-Веселого мало, — пригорюнилась Малуша, — Святослав на Москве остался. Значит, войне быть. Не сегодня и не завтра, но и дети не сразу в кольчуге родятся. Время пройти должно.

-А почто сейчас именно? — допытывалась девушка.

-Новолетие весеннее*, — пояснила слепая княгиня, — Раньше в эту пору тепло было, уж трава вовсю росла. Прямо на меже любились, кто влюблен был. Сейчас не так. Снег ещё не везде сошел, конечно. Но уже тепло, и весна только что в лицо не дышит. Хорошо.

Она поднялась, и ощупью добравшись до лестницы крикнула:

-Тебе где плясать сподручнее, Флор?

-Нигде! — раздалось из-за двери приглушенное ворчание.

-Значит, в Ночном Дозоре «Сороки»** спразднуем, — кивнула женщина.

-А кифаред* * *

будет? — капризно поинтересовался сверху инквизитор.

-Гусляр будет, — улыбнулась Малуша, — лучший на Москве!

-Тогда у себя на дворе плясать буду, — он чуть приоткрыл дверь, и глянул на Ольгу, — в Ночной Дозор падчерицу мою не пустят. Да и места у меня больше будет, чем у Освальда в развалюхе.

На праздник и правда собрались оба дозора в полном составе. Даже рекруты. Ночная Москва была для них в новинку. Дозоры, иные. Все было странным и непривычным. Но со своих старых мест доброй волею ушли, и Басманов для Дневного Дозора уже троих отобрал. Теперь они в сторонке стояли. А Ольга с Гордеем их издали разглядывали. Один был высокий, плечистый. Чем-то отдаленно похожий на Буслая. Второй тоже высокий, но тонкий, с чуть женственными жестами и чертами лица. Гордей глядел на него с нескрываемой неприязнью.

Третий новобранец ростом не вышел. Но Ольга отчего-то на него не отрываясь глядела. Был он восточных кровей. Но не татарин, не монгол. И не чиниец. По-русски хорошо говорил. Глаза у него были чуть раскосые, черные. Волосы ровно острижены, брови густые. И тоже ровно выщипаны. И весь он был какой-то аккуратный, лощеный. Не из крестьян. А взгляд такой, что девушка засмотрелась, и слова Гордея не сразу услыхала.

-Красивый парень, — повторил он, — чосон* * *

. С посольством по дороге встретились, и забрали, прямо из каравана вместе с лошадью. Из благородных. На трех языках говорит. И на дудке играет, заслушаешься!

Парень тоже Ольгу заметил. И улыбнулся. Зубы у него были белые, крупные и такие ровные, как будто хорошим мастером выточены. Фёдор тоже подошел, и на чосона поглядывал. Гордей губы поджал, да отвернулся.

-Этого тебе отдать? — инквизитор указал Ольге на юношу, — красивый, молодой. Только скажи, я его мигом с хорошо обученной ведьмой в Тень столкну.

-А почто просто так нельзя познакомиться? — удивилась она, — зачем мне темный инкуб? Я уйду, а его куда?

-Поглядим, — загадочно улыбнулся Басманов, — может и останешься. Время ещё есть. С инкубом удобно. Всегда хотеть его будешь.

-А он? — Ольга подняла на отчима грустные глаза.

-Тебе что за печаль? — удивился тот, — моя забота, чтобы тебе хорошо было. А инкуб не пропадет. На меня посмотри!

Тем временем откуда-то послышались мелодичные переливы гуслей, и Басманов как-то сразу подтянулся, и пошел на музыку. Ольга вновь поразилась его походке. Как будто все тело его было мягким, как у кота. Да и в Ночном Дозоре Фёдора иначе, как «котярой», не называли. Инквизитор, провожаемый любопытными взглядами, махнул руками, и перстами прищелкнул. Вокруг сразу место освободилось.

И так на дворе не холодно было, а тут ещё кто-то подшаманил, и вовсе тепло стало. А Фёдор все кружился, и танцевал уже свободно, сильно отгибаясь назад, так, что отросшие его волосы почти касались земли. Постепенно он в несколько красивых свободных жестов освободился и от кафтана, и от рубахи. Остался в одних штанах да сапогах. И танец его не походил ни на один, виденный Ольгой когда либо. Всю её жизнь танцы были чуть ли не под запретом. А тут!

К гусляру присоединилось двое темных. Один с дудкой, а второй с бубном. И музыка окончательно перестала напоминать русскую. А за Фёдором, у которого все тело изгибалось в каждом суставе без затруднений, все замерев, наблюдали. И лица у зрителей заметно зарумянились. Даже у Малуши. К ней Сахар притулился, голову на колени положил, и тоже на Басманова глядел. И отчего-то плакал. Мальчик все больше в «хибаре» жил. В терем только убраться приходил.

-Не печалься, — Малуша погладила мальчика по бритой голове, — это он сейчас тебя не гладит, не ласкает. А подрастешь — так на тебя запрыгнет, что ты сидеть не сможешь.

Ольга тоже почувствовала себя странно. Уже не понимала, жарко на улице, или это у неё жар. Оглянулась, а чосон совсем рядом стоит. И улыбается. И она в ответ улыбнулась. Потом тут же устыдилась, глаза отвела. И только сейчас заметила, что на гуслях Святослав играет. Глянула недоумении на Филиппа, который случайно рядом оказался. И тоже взгляда от Басманова не отрывал.

-Ничего удивительного, — пожал он плечами, — княжеское воспитание. Он и песни умело складывает. Правда, все больше про войну, да про смерть. И танцы у него все с оружием. Танцует Святослав Игоревич знатно.

Дозорные тем временем, насмотревшись на танцующего инкуба, начали по двое, а то и по трое, отходить. И весь воздух, казалось, острым стал, покалывающим. И тут Ольгу за плечо кто-то тронул. Обернулась — а это чосон. Тоже румяный, дышит тяжело.

-Ты Ольга? — поинтересовался он, — инквизитора дочь?

Ольга кивнула.

-Я Мэй, министра сын, — он протянул ей небольшой желтовато-розовый камень, покрытый искусной резьбой, — это тебе. У нас так принято. Перед тем, как возлечь с женщиной, нужно ей подарить что-то драгоценное.

Уводя юношу к себе в «хибару» Ольга осмотрелась, и удивилась. Все, кто за рекрутами ездил тут давно, а где же Устин?

*День весеннего равноденствия Основная встреча весны на Руси праздновалась в день весеннего равноденствия — 22 марта.

**"Сороки" — другое название новолетия.

* * *

Кифаред — музыкант, играющий на кифаре, музыкальном инструменте древних греков, родственном лире.

* * *

Чосон — древнее название Кореи, времен правления династии Чосон (1392 — 1897)