Ольга (джен)

Гесер стоял перед запертой Ольгиной квартирой. Он в растерянности смотрел на обшарпанную дверь, на грязную тряпку у себя под ногами, и на несколько разнокалиберных дверных звонков. Под каждым из них была кое-как приклеена бумажка со странной надписью. «Седых звонить дважды», «Ольберги стучи!», «Егоров зеленый». А некоторые записки были так засалены, что уже непонятно было, как же вызвать к двери остальных обитателей восьми комнатной квартиры. Парадная лестница тоже была грязная, ковер на ней отсутствовал, да и швейцара пресветлый не мог припомнить. Поискал глазами знакомую фамилию. «Головина один раз» значилось под видавшем виды вытертым медным звонком. Старой ещё модели, с винтом вместо кнопки.

На звон пристроенного с другой стороны двери бубенчика долго никто не отвечал. Старик уже начал беспокоиться. Но тут услыхал тихие шлепающие звуки, а потом дверь приоткрылась, и в щели показалось маленькое бледное детское личико. Мальчик был одет по-летнему, в безукоризненно отглаженную, но вытертую рубашечку, короткие шортики на подтяжках. Такие дети бывают у чернорабочих, которые живут от получки о получки, но тщательно скрывают свою бедность. У ребенка не было домашних туфель. Босой ножкой он скреб по вытоптанному паркету. В передней у него за спиной было совершенно темно. Из квартиры невыносимо несло жаренным луком и кислыми щами. Откуда-то из необъятных недр квартиры доносилось шипение раскаленного на сковороде масла и брань нескольких женщин.

-Вы к кому? — очень серьезно поинтересовался мальчик, строго глянув на Гесера.

-К Ольге Андреевне, — ответил тот.

-Она в классе, — кивнул малыш, и посторонился.

Темно было не только в передней. Во всей квартире было мрачно. В неосвещенном коридоре сушилось на веревках белье. Висели по стенам какие-то веники и велосипеды. Стояли как попало кособокие разномастные шифоньеры, ушаты, несколько лопат. Лежали дрова. Спрашивать, куда Ольга Андреевна подевала свой шелковый персидский ковер и кожаный диван, откуда взяла весь этот хлам, а так же чей это ребенок, было не у кого. Мальчик тем временем остановился у высокой двустворчатой двери, ведущей в гостиную, и тихо постучался. Дверь тут же со скрипом распахнулась, и пресветлый с удивлением увидел, что в комнате стоят парты, висит черная классная доска, да и дети вроде бы учатся.

-Она там, в шкафу, — мальчик махнул рукой куда-то в сторону.

Никто не обращал на старика внимания. Но он потихоньку, чтобы не мешать, прошел вдоль стены, и оказался у стеклянного шкафа какие очень любят уездные врачи. На полках стояли чучела животных. Все пыльные растрепанные, с помутневшими стеклянными глазами. И в одном из шкафов действительно нашлась Ольга. Застыв так, будто собиралась взяться за дверную ручку, она стояла внутри, устремив в пространство взгляд своих немигающих глаз. Её волосы и белое летнее платье были покрыты изрядным слоем пыли. У ног дозорной, на вытертой медной табличке, значилось: «Столбовая боярыня Головина О.А.» Гесер взялся за ручку шкафа, и осторожно потянул. Не может быть, чтобы там стояла живая девушка. Это какой-то из безумных подарков её отчима. Восковая кукла, какие в изобилии ваяла мадам Тюссо. Дверца оказалась заперта. Зато Ольга тут же очнулась. Поглядела на старика испуганно, и даже с какой-то надеждой. И тоже попыталась толкнуть створку двери со своей стороны.

-Боря! — раздалось у пресветлого за спиной.

Гесер обернулся. Строгий голос принадлежал затянутой в отвратительно сидящий шерстяной костюм женщине. И пока старик смущенно разглядывал непривычно короткую юбку, оголяющую икры учительницы почти до колен, она так и стояла возле доски с криво нарисованным цветком шиповника в поперечном разрезе, сжимая в руке указку.

-Не отвлекайся пожалуйста, — голос учительницы был добрый, хотя и усталый, — пернатых мы будем проходить зимой. Тогда и насмотришься на это чучело.

Старик обернулся. Вместо Ольги за стеклом прямо на уровне его глаз, стояло чучело белой совы. И только табличка у когтистых лап не изменилась. Она все ещё носила имя столбовой боярыни. Но тут раздался звонок. Обыкновенный, какой бывает в хорошей новой гимназии, где уже проведено электричество. Потом ещё один, такой же долгий, протяжный. И только дети сидели за своими партами, обернувшись в его сторону. После третьего звонка учительница все так же устало попросила: «Боря! Сними, наконец, трубку!»

И тут Гесер проснулся. В сером рассветном полумраке у себя в кабинете. Он стоял голый возле телефонного аппарата, а тот продолжал настойчиво трезвонить.

-У аппарата, — хрипло буркнул в трубку пресветлый.

-Извини, что разбудила, — прошуршал с другой стороны усталый голос горничной Павлины, — когда к тебе можно приехать?

-Оленька! — старик тут же проснулся, — как можно скорее! Бери первый же билет любого класса…

-Я в Москве, — все так же устало перебила его девушка.

-Сейчас! — выдохнул он. И только теперь понял. Он не видит Олю. Она в Москве, но недоступна для него.

Павлина, вновь обретшая свое тело, поспешила убраться с глаз подальше. «Фифа» была не в духе, хотя и улыбалась приветливо. Извинилась и за службу поблагодарила. Но счастливой не выглядела, а перед тем, как Гесер колдовать начнет, почему-то спросила: «Ты уверен? Не хочешь оставить все, как есть?» Было слышно, как оставшись наедине колдуны спорят, а может и ругаются. Как барин ворчит, и как Ольга Андреевна цедит короткие ответы сквозь зубы. И чего это господам мирно не живется?

-То есть, — излишне спокойно поинтересовался Гесер, глядя в окно на прохожих, — у тебя есть своя квартира в Москве? Про которую я ничего не знаю, и на которой от меня стоит защита?

-Я тут всю жизнь прожила, — пожала плечами девушка, — что же тебя терем мой не смущал?

-И как часто ты бывала в городе, не навестивши меня? — угрожающе тихо спросил он.

-Раза два в год, — дозорная даже не думала таиться, — ты не всегда один. Однажды я приеду, а ты влюблен будешь. Или женишься. Да и я не всегда в настроении. Это к Фёдору я могу в любое время в гости заявиться. Он только рад будет. А тебе я помешаю.

-То есть ты от меня прячешься, — уточнил пресветлый, — и это от того, что я тебе не верен?

-Ты выпил что ли?! — огрызнулась Ольга, — кто от тебя верности ожидает? Сама ещё не нагулялась.

-Тогда почему? — он принялся нервно забивать кальян, просыпая уголь.

-Одна хочу побыть, — без тени смущения объяснила дозорная, — и тебя от ненужных хлопот избавляю. На что тебе лишняя морока, прислугу в праздничные платья переодевать на день или два?

-Я тебя жду, как престольного праздника, — проворчал Гесер, — а ты скрываешься?

-Это от того, друг мой, — вздохнула девушка, — что видимся редко. Жили бы вместе, так, пожалуй, давно бы разбежались. Всякий день парадным фасадом к человеку не развернешься. Иной раз и ты уставший, и я не в духе. А тебе все красивое да нарядное подавай.

-С чего ты это взяла? — вскинулся пресветлый, — давно на тебе жениться хочу. Ты сама отказываешься. Я уж и так, и эдак стараюсь. Буслая привечаю, чтобы ты поглядела, как они ладно с Оленькой живут.

-Буслай, это другое дело, — возразила Ольга, — он человек оседлый, семейный. Ты дикий, не прирученный. Я тебя такого люблю, и мне другой Гесер не надобен.

-Чем другой-то? — опечалился старик, — я и женат был, и детей наплодить успел. Опыт имеется.

-Ты со мной, пока я здорова, красива, — невесело отозвалась девушка, — да пока весела. Пока беды большой нет.

-А как беда случится, ты к отчиму побежишь? — неожиданно желчно отозвался Гесер, вытряхивая табак, и засыпая маковую соломку.

-Так он меня любую ждет, — потупилась она, — и без ног, и без Силы моей.

-Да он тебя использовал! — нервно огрызнулся пресветлый, — пока тебя в пекло сунуть можно было, ты нужна была. А теперь он где? Ты ему зачем?

Ответа не последовало. Ольга молча встала, и тут же исчезла. На диване в кабинете остался яркий алый в розовых цветах Павловский платок, который горничная себе на ярмарке купила.

На другой день Павлина, которая уж и вещи собрала, и со всеми попрощаться успела, тихонько постучалась в кабинет. Барин, весь в клубах вонючего дыма, нервно пролистывал тонкий телефонный справочник.

-Квартиру она от меня спрятала, — деловито пояснил он, — но телефонный аппарат от станции никуда скрыться не может. Вычислю, не впервой!

-Я проститься пришла, — потупилась девушка.

-Все-таки в деревню воротиться надумала? — барин выпустил струю белого дыма, — с такими деньгами ты себе поместье купить сможешь, не то, что одну корову. Да и женихи у тебя теперь другие будут. Почище да побогаче.

-Так я то прежняя осталась, — улыбнулась Павлина, — мамку да сестриц домой вызову. Всем приданое будет, дом хороший построим. Корову купим и заживем.

-Воля твоя, — кивнул Борис Игнатьевич, — ты, разумеется, уже включена во все списки.

-Какие? — насторожилась девушка.

-Разные, — уклончиво отозвался барин, — с новым домом не спеши пока. И деньги прибереги. Мало ли, что может случиться. Неспокойное время.

На «зов» Ольга не ответила ни вечером, ни на следующий день. Благо вычислить её тайную квартиру по номеру телефона оказалось делом трех часов. Квартирка была маленькая, на три комнаты, не более. Зато в хорошем месте, на берегу Москвы-реки. В закатном летнем солнце дом был весь, как игрушечный. Двери ему отперла незнакомая молодая девушка в форменном черном платье с передником. Горничная приняла из рук дорого одетого господина огромный букет, и тут же унесла его куда-то в глубину квартиры. Послышалось журчание воды, и шорох листьев.

-А барыни дома нету, — сильно «окая» сообщила она, вернувшись, — вчерась ещё в столицу уехать изволили.

Так и не поговорили.