Ольга (джен)

Настроение главы: https://www.youtube.com/watch?v=m4RJ2Fw-ORA

Прага, приютившая высший орган инквизиторского судопроизводства, показалась Гесеру удивительно похожей на Петроград. Правда, без его имперского размаха. Вроде, как потешный деревянный городок, выстроенный специально для праздников. Местами потертый, местами разбитый. Немного мрачный, и все же красивый. Будто бы пряничный, он сиял витринами кондитерских и игрушечных магазинов. Приятно радовали глаз лавки портных и шляпников, сапожников, мастеров по зонтикам и курительным трубкам. Здесь готовились праздновать Рождество, оставив для увеселения горожан и гостей города нарядный вертеп* возле каждой церкви. Молились горожане много. Так что аккуратно одетое «святое семейство» поджидало Пресветлого за каждым углом. То пешком, то на чистеньком ослике, то в хлеву, окруженные богато наряженными волхвами, а то и присыпанные свежим снегом, исполнявшим роль облаков. Было в Праге и что-то пугающее. Как в страшной сказке.

Инквизиция помещалась даже не в замке, а занимала целый район посреди города. Бывший иезуитский коллегиум, превращенный со временем в библиотеку, Клементинум** был настолько велик, что при желании мог стать для Праги тем же, чем был для Рима Ватикан. Государством в государстве. Гесер усмехнулся, вспомнив, что именно в Ватикане, буквально под боком у Папы Римского обитает итальянская инквизиция. Строгие и спокойные иные в серых одеждах вообще предпочитали здания помпезные. В Париже они «ютились» в Доме Инвалидов, в Дублине облюбовали огромный замок в центре города, в Лондоне Виндзорский дворец. В Петрограде делили со вдовствующей царицей «Зимний». При этом занимать здание целиком у этих скромных тружеников Иного правосудия, было не в обычае. Так, две-три комнатки на каждом этаже. Маленький чердачок. Закрытый коридор.

Клементинум не был исключением. Путь Гесера пролегал через прекрасные, убранные в барочном стиле залы-коридоры, сплошь уставленным книжными шкафами. Зеркальные галереи, внутренний двор, какие-то библиотечные склады и архивы. Декор помещений становился все менее вычурным, пока, наконец, не сошел на «нет», уступив место скромному функциональному уюту семнадцатого века. Здесь их уже ждали двое инквизиторов. Один, тот, что помоложе, был недавно ранен. Глаз его закрывала черная холщовая повязка. Гесер видел его впервые. А второго степняк знал в лицо. И даже против него в Битве воевал. Хотя, в отношении инквизиторов сейчас было принято говорить просто, «с ним». Чтобы не было понятно, бились вы вместе или друг с другом. Хена стоял, устремивши взгляд в открытую дверь маленькой комнатки. При появлении московских гостей он обернулся, и соорудил на лице некое подобие любезной улыбки. Те, кто знал его давно, ещё до Битвы, были в курсе, что Хена учился улыбаться перед зеркалом. В его время ни врать, ни смеяться люди ещё не умели. Поводов не было и для того, ни для другого. Поэтому, назвать улыбку старейшего инквизитора любезной или вежливой, а уж тем более приятной, язык не поворачивался. И, уж если на то пошло, Гесер предпочел бы получить от бывшего врага простой кивок головы. Улыбался Хена одними губами. А глаза оставались серьезными, внимательными. Хищными.

-Чер-рез час за Великой пр-ридут, — голос у Хены был скорее приятный, — пр-рощайся.

Степняк взглянул в комнату, и на миг забыл, что умеет дышать. Девушка с разметавшимися по воздуху длинными волосами, была там совершенно одна. Одетая в серое длинное платье, Ольга застыла в полуповороте, сохранив напряженную позу бойца в момент замаха. Судя по окровавленному обломку деревянной ножки от стула в её руке, этот удар не был первым. В углу все ещё лежал пострадавший стул. Так и не упала на пол срезанная прядь волос. Больше в комнатке ничего не было. Видимо, это не была камера или комната для допросов. Заключенную зачем-то решили подстричь. Привели сюда и усадили на стул.

-Ничто не предвещало, — второй инквизитор тоже опасливо заглянул в комнату уцелевшим глазом, не решаясь приблизиться, — она и одежду спокойно отдала. И подстричься согласилась. Я ничего не делал, клянусь! «Лезвием» одну прядь отнял.

-А зачем её стричь? — машинально уточнил Гесер, — у неё в Сумраке все равно другая прическа будет.

-Я думал, — прошуршал откуда-то из коридора до боли знакомый голос отставного инквизитора Басманова, — ты спросишь, почему дело Великой Светлой волшебницы ведут двое Тёмных? Почему её все ещё пытают, хотя все бумаги уже подписаны? И почему мне сообщают о развоплощении моей дочери за час до казни?

Степняк молча, как сквозь замутненное стекло, разглядывал бывшего гладиатора. Флор был по-прежнему стройным и подтянутым. Оставались в нем от прежнего бойца осанка и походка. Но спокойная семейная жизнь все же сказывалась на нем самым благожелательным образом. Было известно, что бывший инквизитор преподает в Оксфорде. Уважаем коллегами, боготворим студентами. На последних он влиял так сильно, что его даже допрашивали после убийства целителя Распутина на предмет возможного воздействия. Никто не мог поверить, что Феликс Юсупов, этот богатый избалованный, но не злой мальчик, сам решился на преступление такой чудовищной жестокости. Да ещё и у себя в доме. Основания для подобных подозрений были. Сам князь утверждал, что ничего о смерти старца не знает, и что в подпитии они с друзьями случайно застрелили собаку. Допросить Басманова допросили, но никакой связи между ним, и смертью целителя из далекого Тобольска не усмотрели. А других «темных» профессоров в знаменитом колледже не было.

-Здр-рав буде, — кивнул ему Хена, — подстр-ричь я велел, чтобы косой р-раньше вр-ремени не удавилась. Такие случаи бывают. Вас обоих вызвали на р-раздачу вещей пр-риговор-ренной, как положено. За час до казни. Вы оба в р-разные годы были указаны в бумагах Великой, как её ближайшие др-рузья. Дело её инквизитор-ры ведут, а не темные, и не светлые. Как положено, на общих основаниях.

-Судилище устроили! — угрожающе прошипел Флор, — одну Великую за пустяшный промах казнят, остальные надолго притихнут. Верно?

-Вр-ремена нынче неспокойные, — и Хена вновь неприятно улыбнулся, — не тер-ряйте по напр-расну вр-ремя, господа.

Мужчины остались вдвоем у распахнутой двери. Басманов нервно теребил шерстку крошечной собачки, которая высунула мордочку у него из-за пазухи. А Гесер с ужасом думал, что меньше, чем через час, его Оли не будет в мире живых. И отчетливо осознал, что ему здесь тоже делать нечего. Он давно уже высох, остыл почти ко всем радостям земного бытия. С какой-то нежностью он думал, что они уйдут в Сумрак вдвоем. Он не позволит Оленьке там замерзать. Ему-то жарко. Вместе как-нибудь приспособятся. Помирятся. И заживут. Или, как оно там, после смерти? А может выкрасть Великую, пока не смотрит никто? И он обернулся на Басманова.

-Не забыл Московской децимации Хена, кошка драная, — прошипел Флор, — теперь мне всех казненных оборотней припомнит, да и меченных. А тебе Витезслав за свое крыло ещё не выговаривал? Значит, не виделись пока что. Да и свои враги, за годы нажитые, не дремлют. Олю кто только не клюнул, пока она тут сидела. Все на моей дочери отыграться спешат. Мёртвой-то уже не отомстишь. Думаешь, в стазисе она? А это пытка. Я сам так сотни раз делал. Спит она сейчас, и сон кошмарный видит, только проснуться не может.

-Что ты предлагаешь? — вяло удивился степняк, — видно, жизнь ей опостылела, раз она на пороге смерти о помощи не просит. Ведь не только враги кругом. Друзей у неё полно. Та же Дашкова. Видно, притомилась Оля. Устала. Выдохлась. Я с нею вместе уйду…

-Сдурел что ли? — шепотом заорал бывший инквизитор, — неужто не видно, что она в ужасе и ждет хоть какой-то помощи? Ты за этим у меня дочь отнял? Чтоб её по Сумраку развеяли?! При мне её инквизиция стороной обходила!

-Так может все её беды при тебе только и начались?! — не выдержал Гесер.

-Да ну тебя! — огрызнулся Флор, — когда все закончится, я Олю к себе увезу.

И он, прикрыв глаза, принялся кого-то вызывать через Сумрак. А степняк, чуть поразмыслив, потянулся к Ольге, преодолевая сопротивление наложенного на неё заклинания. Увидал в тумане большую горницу, и свою ненаглядную в ней. Совсем ещё девочкой. Отца её, почему-то с медвежьей головой. Ещё двух девиц постарше, и помладше. Рослого широкоплечего парня. И вдруг отчетливо понял, что все они уже мертвые. Чёрные и холодные. Только Оленька, одна среди них, сияла каким-то нереально ярким светом. Увидал её Гесер, и тут же понял. Не хочет Великая умирать. Не время ещё. Силы в ней немеряно. И если Оля чего и боится, так это за зря пропасть. Никому больше не помочь, никого не пасти. Не сберечь. Как семью свою не сберегла.

-Ты заснул что ли? — Флор чуть повысил голос, пытаясь достучаться до степняка — я подмогу привел.

*Рождественский вертеп — воспроизведение сцены Рождества Христова средствами различных искусств (скульптура, театр и др.)

**Клементинум — http://www.praga-praha.ru/klementinum/