Ольга (джен)

— Я эту поездку до самой смерти буду помнить, наверное, — Семен принялся крутить в руке чашку и надолго замолчал.

— Там что-то произошло? — вежливо напомнил о себе Антон.

— Всё, — решительно отозвался Светлый маг, — там произошло ВСЁ.

Не то чтобы оперативника такого уровня было так легко напугать. Он едва ли не с первых дней в Дозоре совался в самые опасные дела. Брал на себя сложнейшие задания. Часто работал в одиночку. Несколько раз пропадал так надолго, что его объявляли мертвым и по возвращении вручали волшебнику новенький паспорт. На удачу. Бумаги Семен не берег и не шибко-то ценил. Вынесенный ещё из юности статус «вольного» вполне его устраивал и другие звания уже не имели такого же значения. Свой последний паспорт, начавший отсчет его жизни тридцать лет назад, оперативник, не раздумывая, оставил в Петрограде у своей любовницы. И в поезд садился без документов, магическим способом.

Продавший все, что было нажито за долгие годы службы, от роскошного особняка в Москве до последней нитки, Гесер выкупил для себя вагон первого класса целиком. Было видно, что он к поездке готовился. Ради него вагон-ресторан отодвинули от паровоза и поставили в строю третьим. Так, чтобы можно было в любой момент отцепить паровоз и первый вагон, оставив весь остальной поезд в чистом поле. Не самый жестокий поступок, учитывая независимое отопление в каждом вагоне и возможность продержаться на продуктовых запасах из ресторана до прибытия помощи из ближайшего городка. Было видно, что Пресветлый что-то продумывал и планировал. На этом фоне решение лечь на стеклянный стол выглядело экстренным, спонтанным. А с точки зрения Семена крайне неразумным, непродуманным и откровенно опасным.

— Видишь седые волосы? — он специально склонил голову, позволяя Антону осмотреть свою лысеющую макушку. — Это я из того поезда вынес! Ты не думай ничего такого. Это не со страху. Меня чем только не пугали. Я банду Марфы-анчутки* в одиночку брал! Ну, ты помнишь, про них ещё на занятиях рассказывают. Ведьмы эти, из Вятской губернии. Которые удумали десятину с крестьян собирать.

— Или дождь все лето? — кивнул оперативник. — Помню.

— Ну да, — рассеянно отозвался Семен, — для крестьянина дождливое лето это голод зимой. А ежели такой год не один, то и смерть. Знаешь, сколько корова ест? А лошадь? Лен, опять же, от дождей прямо в поле гниет. Вода в колодцах мутнеет. Хоть собирайся, да переезжай. Другой вопрос, куда ты всей деревней переселишься? Помещик не отпустит. А тех, кто сбежит, с солдатами искать станут и назад возвратят. Если выкупился и всё ж таки уехал, на новом месте обязательно спросят, отчего ведьму не изловили, да не повесили. И, заметь, в существовании самой ведьмы никто даже не думал сомневаться. Они эту Марфу всем уездом ловили. Почитай, всех одиноких старух извели. Ни одной повитухи в округе не осталось. Кто ж знал, что Марфе этой двенадцать лет? Ведьма, она любого возраста быть может. Потому, когда девчушка эта, Манечка, прямо рядом со мной в вагоне очутилась, у меня душа в пятки ушла.

Да, маленькая. Не инициированная. Но ведьма. Семен рассеянно слушал длинный рассказ, не содержащий пауз о том, что «собачкинавокзалемерзнуткакможнооставлятьнапогибельбеззащитноеживотноепирожкисмясомбабушкаестьневелиттолькосяблокамимаменькашвейнуюмашинукупиласкрасивымстоломикуклувкрасномсарафанеполшатаетсявсегремитиможноптичкупогладитьпожалуйста», а сам подсчитывал, какой силою должна обладать эта девочка, чтобы проломить защиту, наложенную магом первого уровня. На вокзале он ребенка даже не приметил. Столичный дозорный, простоявший возле девочки больше часа, тоже ничего не заподозрил. А сейчас от неё фонило магией так, что даже Гесер ненадолго пришел в себя. Сел, смерил маленькую гостью плывущим взглядом.

— Оля где? — тревожно поинтересовался он.

Об этом и сам Семен уже начал тревожиться. Рассерженная новой для себя беспомощностью и тем, что своим присутствием она не только ослабляет спутников, но и притягивает к ним опасность, Ольга ушла ещё полчаса назад и больше не объявлялась. Вылететь через окно она не могла, повсюду была защита. Но слишком уж близко сейчас находился Завулон. Кто знает, на что он готов пойти, чтобы поселить у себя в директорском кабинете Великую волшебницу? Посадить её на цепь или в клетку. Может быть, даже золотую. И с гордостью показывать высокопоставленным знакомым. А где Великая, там и Гесер. Цепь вовсе не обязательно должна быть материальной. И вот только сейчас Семен начал понимать, что сова могла покинуть поезд через уничтоженную этой девочкой защиту на двери. Он даже выглянул в окно. Не парит ли рядом с поездом белая птица?

— Сделаться параноиком на нашей работе проще простого, — смущенно крякнул дозорный. — Девчонка, хоть и была потенциальная темная иная, особой опасности пока что не представляла. Ни она, ни ейная маменька, которая уже волосы на себе рвала, и весь вагон по тревоге поднять успела. Так, типичная ведьмачья семейка. Одни женщины. Бабуля-торговка подсуетилась, связала любимой доченьке шаль-амулет. Напихала туда заклинаний защитных. Шутка ли, баба с детём одна в столицу поехала, да ещё и с деньгами. Никакого зла старуха даже в мыслях не имела. Про Договор знала, и со своей стороны соблюдала, как умела. Правда, её самодельный оберег мою защиту с двери снес, хоть и не сразу. Но ведьма об этом весьма сожалела.

— Откуда такая информация? — недоверчиво нахмурился Городецкий.

— А я потом полночи мамашу чаем отпаивал, да заклинаниями успокаивал. Мне после Самары деваться было уже некуда, и я с ведьмочкой этой и мамкой её до Уфы доехал. Заодно поглядел, как живут. Не надо ли чем помочь. Не ерундят ли на месте. Своих-то дозоров там отродясь не бывало.

— А мужчины их где же? — наивно удивился Городецкий.

— Кто не помер, — невесело усмехнулся Семен, — те сбежали, да подальше. Все побросали, и торговлю, и дом хороший. Ведьме хомут на шее не нужен. Так и жила Манечка со всей оставшейся семьей в свое удовольствие. Не скажу, чтобы от них вред какой-то был. Мамаша швейную машинку к себе в Уфу везла. Как раз накануне революции контракт с Зингером заключила на поставку оборудования для нужд женского общества. Суфражистка была. Боролась за право женщины на честный труд за достойные деньги. Открыла при офицерском борделе швейные курсы для девиц тамошних. Сестрица её учительствовала. Сама старуха для нищих корзину хлеба перед лавкой каждый день выставляла. А однажды без воды горящий дом потушила. Свой, и соседский заодно**.

— Это ты к чему вспомнил? — насторожился Антон.

— Да так, — отмахнулся Семен, — что-то накатило.

— А что в Самаре-то произошло? — нетерпеливо напомнил дозорный.

— Не доехали мы до Самары! — огрызнулся собеседник. — А ты, коли хочешь до конца дослушать, меня не сбивай.

Возвратился Семен только под утро. Подгоняемый магией, поезд за ночь нагнал своё расписание и приближался к Москве. И пока колдун подлаживал и укреплял защиту на выходе из вагона, прислушивался к мерному стуку колес поезда. Вдруг прямо в стену рядом сдавленно пискнув, ударилась белая сова. Угодила спиной в угол, раскинув крылья, и шлепнулась на пол. Дозорный на миг опешил. Далеко в коридоре, почти у самого выхода из вагона стоял Завулон. Семен ужаснулся. Всю накопившуюся за два дня усталость как рукой сняло. Его била крупная дрожь. Он оставил беспомощных друзей рядом с внеуровневым Тёмным магом. Вероятно, Гесер уже мертв! И сам дозорный понимал, что в равном бою ему с главой Дневного Дозора не справиться. По привычке, ни на что не надеясь, он выступил вперед, закрывая собой Ольгу. Та сидела на ковре, тряся взъерошенной белой головой. А Завулон медленно приближался.

— Я же предупреждал, — раздраженно проворчал он, глядя Семену за спину.

Тот, не думая и не рассчитывая на успех, выставил щит. Тёмный удивился, но дальше не пошел. Стоял, сунув руки в карманы. Был он по-утреннему растрепан, выглядел невыспавшимся и определенно не был доволен поездкой .

— Понимаю, как это выглядит, — кивнул он на постепенно приходящую в себя сову, — но Великая сама об этом просила.

— Как? — Семен поднял птицу и, не обращая внимания на недовольный клекот и сопротивление, ощупал. Не сломано ли чего.

— Глазами, — отозвался Завулон с видом человека, обиженного недоверием.

— Не врет он, — из двери своего купе выглянул Гесер. Бледный, с плывущим взглядом.

За окнами проплывало роскошное двухэтажное серое здание Николаевского* * *

вокзала Москвы. Семен, осторожно обойдя Завулона, протиснулся в купе, прикрыл за собою тяжелую дверь, и на всякий случай заперся на хлипкий крючок и заклинание.

— Слабовато! — презрительно буркнул Тёмный, проходя мимо.

— Что тут было? — настороженно спросил дозорный у Гесера, который прижимая к себе сову, обратил свой невидящий взгляд на улицу.

— Ольга слушать ничего не желает, — еле ворочая языком, пробормотал Пресветлый, — хочет биться и все тут! Ну, я и попросил Артура по старой памяти поупражняться с нею. Он и насмерть не убьет, и жалеть не станет.

Сова недовольно пискнула.

— А я говорю, — менторским тоном возразил ей Гесер, — тебе, матушка, лучше на крыше отсидеться. Коридор здесь узкий. Схватят тебя за крыло, что дальше делать будешь?

— Прав директор, — согласно кивнул Семен, — одна-две слабосильные ведьмы тебя вмиг скрутят.

И тут в дверь постучали. Уверенно, требовательно. Гесер кивнул, и Семену пришлось снять защиту и откинуть железный крючок. В купе молча, недовольно нахмурившись, вступил московский инквизитор. Кивнул присутствующим.

— Я прошу объяснений, — сухо произнес он, не обращаясь ни к кому по имени.

— Каких? — вяло поинтересовался Гесер. — Мы с Великой исполняем приказ. Едем в Самарканд на поезде. Или нам теперь надобно сойти, и продолжить путешествие пешком?

— Не в этом дело, — огрызнулся молодой мужчина, — вас сопровождает Светлый маг, не приписанный к Самарканду. И по документам находящийся на службе. Кроме того, как вы объясните это?

И он указал в окно, на перрон. Ольга неуклюже перебралась на стол, загородив собой большую часть небольшого окошка. Мужчинам пришлось встать и подойти. Вдоль всей платформы строем стояли иные. Темные и светлые. Как солдаты, они выстроились спиной к поезду, но даже так было видно, что все они оборотни. Кого-то Семен знал по работе. Кого-то сам ловил. Но многие просто тихо жили в городе и ближайшем пригороде, не нарушая Договора и не пересекаясь с Дозорами.

— Это меня встречают, — раздалось из коридора.

Завулон, одетый во все черное, причесанный и умытый, бодрый и подтянутый, спокойно прошел мимо двери. Не удостоив сидящих там Иных даже кивком головы, он гордо покинул вагон первого класса. На перроне холодно кивнул своему коллеге, перемолвился с ним парой слов, сел в автомобиль и через минуту исчез из виду.

— Допустим, — кивнул инквизитор, — но что ты тут делаешь. Светлый?

Семен встал. Мысленно прикинул, сколько времени у него займет забрать вещички из казармы. Отставка, так отставка. Хотя, чего спешить-то? После возвращения и заберет. Твердо решив это, дозорный вновь сел и приготовился выслушать приказ о своем отстранении.

— Семен? — чуть пригнув голову, директор Ночного Дозора заглянул в купе. Голос у Рокоссовского был громовой, избыточно бодрый. Ненатурально веселый. — Не трудись сходить с поезда. Дело к тебе есть. В Костромскую губернию поедешь. Там у крестьянина одного скотину потравили. А ты у нас единственный селянин.

— Мне бы в Уфу, — буркнул дозорный, глядя в пол и краснея, — тут ведьма одна в поезде едет. А у ней там, того, бабушка…

— Рабочая поездка? — тут же расслабился инквизитор. — Так что же ты молчал, Светлый?

В купе повисло напряженное молчание. Гесер устало присел на роскошный диван и коротко глянул на собравшихся. Бывший и нынешний директора Ночного Дозора встретились взглядами. И Константин Константинович с какой-то неотвратимой ясностью осознал, что Гесер вернется. Он не бежит, а стратегически отступает. Уходит, чтобы сберечь силы, вводит противника в заблуждение своей кажущейся немощью. И что когда старику придет в голову возвратиться, лучше бы ему, потомственному дворянину Рокоссовскому, внучатому племяннику инквизитора Витезслава, оказаться в числе союзников Пресветлого. Или… Директор молча поклонился и покинул вагон, подталкивая впереди себя растерянного инквизитора.

— Так что же, — встрепенулся Антон, — московские оборотни про «детский праздник» в Петрограде не слышали? Отомстить не пытались?

— Слышали все до единого, — кивнул Семен, — у оборотней взаимный обмен новостями и сейчас хорошо поставлен. И про гонки по Неве, и про Рустама, Ольгой убитого слышали. А вот чего в Петрограде никто не ведал, так это как боярыня Ольга Головина своей спиной оборотней от позора прикрывала. И как смертельные печати с них снимать приказывала. Об этом на Москве не только старики знали, но и молодежь. Даже через много лет известный тебе Медведь от этих рассказов в такое умиление пришел, что цвет сменил. Впервые на памяти инквизиции, кстати. Сперва, значит, она оборотней прикрывала, а после они свою заступницу от вампиров на вокзале прикрыли.

— Но кто-то ведь все-таки сел, — догадался Городецкий.

Семен виновато развел руками.

*Анчутка — маленький злой дух. Рост анчуток составляет всего несколько сантиметров, их тела покрыты шерстью и имеют черную окраску, а головы у этих злых духов лысые. Характерной особенностью анчутки является отсутствие пяток. Способен становится невидимым. Кроме того этот злой дух может принимать любую форму и, например, обратится и зверем и человеком.

**Настоящая история женщин моей семьи.

* * *

В настоящее время Ленинградский вокзал.