Ольга (джен)

Прямо из бушующей серо-черной воды торчала крыша какой-то постройки, покрытая золотом и увенчанная чем-то отдаленно напоминавшим крест с несколькими перекладинами. Ингигерда, маленькая, хрупкая, стояла спиной к сверкающему куполу, на каменной площадке у самой воды. Платье давно уж намокло, распущенные длинные волосы прилипли к лицу и телу. Каждым порывом ветра её, казалось, сдует в бушующие волны, и она уж не выплывет. Но девочку это, по-видимому, не заботило. Она, прикрыв глаза, на одной ноте тянула какую-то прерывающуюся мелодию. И голос у неё был не человеческий. Не то глухой, не то гортанный. Спать захотелось непреодолимо.

Но спать нельзя! На вершине какого-то каменного гладкого строения примостилось что-то, с телом змеи. Но огромное, гладкое, и как казалось, железное. Глаза у змеи были ну совершенно человеческие. И такие жуткие, глядящие с такою ненавистью, что захотелось прямо сейчас под воду нырнуть, чтобы хоть там спрятаться. Змея открыла рот, и в девочку на каменном мокром пьедестале полетело что-то алое.

Первый раз мимо прошло. А потом из воды кто-то выскочил. Ольга уже не видела что или кто это. Её потоком уносило. Заметила только, как змея, покачавшись ещё немного, с грохотом и лязгом по гладкой каменной стене соскальзывает, и в воду падает. Как же спать хочется! Мочи нет! Глаза сами закрылись, а сердце остановилось.

Видела Ольга себя, уходящей под воду. Вокруг головы плыли черные густые волосы, уходящие куда-то верх, закрывавшие лицо. Сердце ещё пару раз в груди стукнуло, и замерло. И как же обидно ей стало! Столько боев пройти! Столько шкур львиных на плечах носить! И вот так, от простого заклинания погибнуть! Даже не ей предназначенного!

Через воду вдруг что-то кипящее пронеслось. И ещё, уже ближе. А вот, осветивши её лицо, что-то невысоко над водой пролетело. И вдруг как будто все тело разом на куски рвать начали. Болью каждый зуб пронизало, каждый палец. Лицо. Спину. Вода вокруг закипела. И сердце так застучало, как будто минуту отдыха своего сразу наверстать решило. Да поздно! Она уж и воды вдохнула, и ушла глубоко.

Вот чья-то рука потянулась, как показалось, прямо с неба. И золотое солнце на цепочке вниз опустилось. Ольга так и потянулась к нему, и схватилась. Не может же солнце её подвести! Но тут кусок золота у неё в руке остался, цепочка через кольцо проплыла, и куда-то вниз утекла. А вместо неё чьи-то сильные руки за волосы схватили, и наверх потянули.

В себя пришла уже на ладье. Огляделась. Кая металась по палубе от одного борта к другому. Её слуги вчетвером с трудом удерживали огромное рулевое весло. Волосы у женщины были непривычно длинные, заплетенные в сложные косы. Платье дорогое, мерцающе-гладкое, голубое. Бусы цветные на груди, золотые пряжки какие-то. Все руки в перстнях. И Кая складывала то один знак, то другой. А вместе с нею и Святослав, то к одному борту подбегал, и в воду чуть не по пояс нырял, то к другому. Борта у ладьи уж больно низкие были. И драконья морда на носу. Порванный парус болтался над головами сидящих на палубе.

Кроме Ольги там был старик с хищным лицом, ещё какие-то иные, незнакомые. Ингигерда. Сейчас было видно, что она совсем ещё девочка, лет четырнадцать человеческих. Раненый Буслай положил ей на колени свою большую лохматую голову. Волосы у него были тоже длинные, плетеные в неряшливые косы, увитые какими-то амулетами. Над ним иногда останавливалась Кая, и что-то шептала на своем странном языке, водя руками над телом. Василий каждый раз вздрагивал и кашлял кровью.

Судя по тому, что с неба светило тусклое солнце, и молнии били лишь изредка, и то где-то вдалеке, прошло довольно времени. Людей на палубе поубавилось. Светлые и темные были тут вперемешку. Ольга была, как в оцепенении. Иные тихо переругивались, обвиняли друг друга в чем-то. Она ни слова не понимала. Ужасно хотелось есть, и пить. Пить особенно. Губы стали сухими и шершавыми. И руки. А волосы пришлось собрать в хвост, как попало. Они тоже пропитались солью.

Кая спорила со стариком. Они оба вскочили, и сейчас чуть ни с кулаками бросались друг на друга. Святослав не вмешивался. Он что-то обсуждал со слугами великанши на корме. Наверное поэтому никто не заметил, как старик перекинулся в огромного зверя, похожего сразу и на тигра, и на льва. Зубы у него были огромные, когда он стоял, они чуть не палубу царапали! Кая перекинуться не успела. Зверь набросился на неё, а она только и смогла, что спиною развернуться.

Какое-то время они молча боролись, женщина безуспешно пыталась сбросить с себя зверя, но тот лишь сползал ниже по её окровавленной спине. Платье трещало. Ольга видела кровь, слышала крики женщины, рычание зверя. Вопли окружающих. И только когда на корме с большими печальными глазами встретилась, как будто разом в себя пришла. Вскочила, и, не готовясь, на оборотня бросилась. Голову ему назад запрокинула, и принялась голыми руками пасть ему разрывать.

Глянула она себе на руки, а руки-то не её! Мускулистые, загорелые. И волосы черные на плечо упали. Старик уж и в себя обратно перекинулся, а она все держала его этими чужими руками, да чужим коленом к полу прижимала. Пока ей на плечо чья-то рука не легла. И непонятными словами ласково не поблагодарил её светлый.

Девушка уж и обернулась ему в лицо глянуть, а оно вдруг поплыло, развеялось на ветру. Вместо этого она себя в комнате большой увидела, среди каменных светлых стен. Цветные стекла в окне частью выбиты были. Вместо некоторых лишь пустая железная рамка осталась. И вода прямо под окошком этим плескалась, иногда переливаясь через каменный подоконник. Звенел где-то колокол, а в лицо ей ладья неслась. Морда драконья прямо в окно влетела! Ольга только отпрянуть успела, да толкнуть себе за спину человек трех, таких же как она сама… псоголовых монахов.

Видела она Каю, с пустым лицом сидящую в углу, а рядом Ингигерду, молча державшую её за руку, и медленно пьющую не слишком чистую воду. И брата-монаха в черных одеждах, склонившего к ним своё доброе лицо. Женщина потеряла всю семью, дом свой, народ. Ранена была, и чудом спаслась. Темный спас!

Смотрела на двух мужчин, темного и светлого, склонивших друг к другу головы, и о чем-то тихо говоривших. А рядом на полу третий сидел, к стене прислонившись. И тоже воду пил, да на женщин поглядывал. А в окне видно было, как солнце из-за тучи выходит. Продолжается жизнь!

Очнулась она, когда уже светало. Монахи участливо глядели ей в лицо. Басманова не было, за столом только Святослав остался. Сидел, клевал носом, и все равно улыбался.

-А что за змея? — хрипло спросила она, — чье-то заклинание?

-Тугарин, — отмахнулся светлый и зевнул, не прикрывая рта.

-Не, — из сеней зашел Темнейший, — Тугарин к тому времени пал давно. Но все равно из его стада кто-то.

-Они не выжили? — насторожилась Ольга.

-Кабы выжили, — усмехнулся Басманов, — ты бы сейчас молилась, чтобы тебя завтра на еду не пустили, а хоть день ещё в яме продержали.

-Это оборотни такие были? — не поняла она.

-Оборотнями Фафнир со своим кланом были, — покачал головой Святослав, — хоть и темные, да все ж получше, чем племя это змеиное.

-А монахи эти?

-Люди, — пожал плечами Фёдор, — если ты не заметила, шведы! Их там целый монастырь спасся. Почти все иные. Сперва они всем помогали, нам вот, тоже. Ксению с Ингигердой крестили. Буслая. Но потом сглупили, воевать не на той стороне вздумали. Теперь вот, к чинийцам за стену идут. Это все, кто остались. В Тибете есть ещё такие же люди, как они. За вторую стену вода не прошла, там много кто спасся.

В это время распахнулась дверь, и в горницу вступила женина.

-Порядком Освальд город запустил!

Мимо Ольги смотрели глаза её, совершенно закрытые белыми бляшками. Женщина была слепая. Светлая. И, кажется, стоящая вне порядка.