Огненноликая (гет)

Айрин

Я очнулась, и на меня неожиданно обрушился весь мир с его какофонией звуков, непривычно ясных и громких, лившихся отовсюду. Я слышала журчание воды где-то за окном, совсем рядом, наверное, неподалеку протекал ручей, многоголосый шум леса: треск ломающихся ветвей и шелест листвы, пение птиц и стрекотание насекомых. Откуда-то снизу доносились мелодичные женские и мужские голоса, я различала каждое слово. Но не только звуки приводили меня в замешательство. Все мои органы чувств обострились до предела: я чувствовала запах хвои и гниющей листвы, терпкий запах мха и земли, пахнущее лавандой постельное белье и едва уловимый запах деревянных полов. Я огляделась и поняла, что лежу на кровати в довольно просторной комнате с большим окном. Из окна на постель лился мягкий свет, серебривший ветви качавшихся на ветру елей. На небе светила луна, но я видела все так же четко и ясно, как днем. Мои глаза различали мельчайшие детали орнамента на обоях, каждую ворсинку в ковре, каждую пылинку, дрожащую в воздухе.

Я не знала, как долго я была в отключке, сколько времени прошло и где я нахожусь. В памяти всплыло прекрасное лицо юноши, моего спасителя, а затем и все произошедшее со мной в тот злосчастный вечер. В том переулке меня поджидала смерть, и если бы не он, она бы меня заполучила. Последнее, что я помнила, это как меня бережно опустили на заднее сиденье автомобиля. Дальше — провал.

Я осторожно присела, проверяя, все ли со мной в порядке. Тело мне прекрасно повиновалось, голова была ясная, во всем организме чувствовался необычный прилив сил. Я встала с кровати, половицы скрипнули, и дом тут же пришел в движение: сразу несколько пар ног заспешили по лестнице вверх. Я обернулась и застыла. Дверь в комнату сначала тихонько приоткрылась, и в проеме показалось красивое лицо сердечком. Взглянув на меня, обладательница этого лица опешила, дверь полностью распахнулась, и сразу несколько человек сгрудились на пороге комнаты. Читавшееся на их бледных, красивых лицах любопытство вдруг сменилось полнейшим недоумением и потрясением.

В комнате на какое-то время повисло напряженное молчание. Первым вышел из ступора самый старший на вид из присутствующих, красивый мужчина лет 25 со светлыми волосами и добрым, располагающим лицом. Он сделал маленький, осторожный шаг в мою сторону, словно боясь спугнуть, и промолвил:

— Здравствуй, наконец-то ты очнулась.

Где-то внутри меня слегка всколыхнулась тревога: сколько же времени я была без сознания?

— Ничего не бойся, ты у друзей, здесь никто тебя не обидит, — поспешил успокоить мужчина, по-видимому, почувствовав и неверно истолковав мою тревогу. Я понимающе кивнула.

— Как долго я находилась без сознания? — вопрос сам сорвался с моих губ.

— Почти 10 дней, — ответил мужчина.

Я обвела внимательным взглядом столпившихся у входа незнакомцев. Очевидно, все они были членами одной семьи, во всяком случае, всех их объединяло нечто общее: они были потрясающе красивы и «смертельно» бледны как… как покойники?! В душе зашевелилось смутное беспокойство. Если бы я не знала, что покойники не ходят и не разговаривают (а уж я-то их повидала на своем веку), то, наверное, черт-те что бы подумала. Да и красота и смерть — это, мягко говоря, оксюморон. Возможно, эта их чрезмерная бледность — просто какая-то генетическая, наследственная черта.

Впрочем, не все из них были мне незнакомы. Высокого медового блондина и мощного брюнета, как ни странно, я сразу узнала, их лица выражали изумление, как впрочем, и лица всех остальных. Затем, я попыталась отыскать глазами того, чей ошеломительный (по-другому, наверное, и не скажешь,) образ, похоже, навсегда был высечен в моей памяти словно в камне. Он стоял позади всех и, казалось, сам был ошеломлен и подавлен чем-то.

— Позволь представиться. Я Карлайл Каллен, а это моя семья, — вывел меня из созерцания идеального лица юноши мягкий голос мужчины. Он подошел к женщине с лицом в форме сердечка и с волосами цвета густой карамели и, бережно взяв ее за руку, сказал:

— Это моя жена Эсми. А это мои приемные дети: Розали, Эммет, Элис, Джаспер и Эдвард.

Называя имена детей, глава семейства поочередно указывал на каждого из стоящих. Высокого блондина звали Джаспер, кудрявого брюнета — Эммет, божественно красивую платиновую блондинку рядом с ним — Розали, а маленькую изящную брюнетку, которую, как бы защищая, обнимал блондин, Элис. Последним он назвал имя моего главного спасителя.

«Эдвард, вот, значит, как тебя зовут», — взглянув на юношу, мысленно обратилась к нему я, и в тот же миг поймала его огорошенный взгляд. Парень явно в этот момент чего-то испугался. Неужели моего вида? Или взгляда?

Воцарилось неловкое молчание, я не сразу опомнилась, затем, сообразив, и сама представилась.

— Я Айрин. Айрин Спенсер.

— Очень приятно, Айрин. Как ты себя чувствуешь?

— Физически замечательно, даже слишком. Но что со мной произошло?

— Ты что-нибудь помнишь из того, что с тобой случилось? — спросил Карлайл.

— Помню, что на меня кто-то напал, кажется, это была девушка. Это так странно…

— Что именно? — заинтересовался мужчина, видимо, в том, что произошло, странного было хоть отбавляй.

— Странно, что маньяком, похоже, оказалась девушка, — при этих моих словах брюнет ухмыльнулся. — Еще я помню, что меня спасли… ваши дети, а потом усадили в машину и, наверное, привезли сюда. А потом ничего.

— И тебе совсем не было больно?

— Мне было немного больно сначала, а потом я отключилась, — призналась я, не понимая, к чему клонит мужчина.

На его лице вновь вспыхнуло недоумение. Послышались недоуменные возгласы остальных.

— Она что человек? Вы опять привели в дом человека? — с нескрываемой злостью в голосе проговорила блондинка.

Ее пренебрежительно брошенное "человек" мне совсем не понравилось, и в моей голове настойчиво зазвенели тревожные колокольчики.

— У нее не бьется сердце, — промолвила брюнетка.

Еще одна из череды странных фраз, от которых в моем мозгу начали взрываться маленькие бомбочки.

— И я уверен, что видел укус на ее шее, — вставил Эдвард.

— Но ее глаза, — вставил блондин.

— И кожа, посмотрите на оттенок, — добавил брюнет. — Эдвард, ты точно уверен, что Белла ее укусила?

В ответ на этот вопрос бронзоволосый юноша лишь тихо фыркнул.

— Мы во всем разберемся, дети, — успокаивающе произнес Карлайл.

— Что происходит, пожалуйста, объясните? — меня медленно стала накрывать волна паники. «Что не так с моими глазами и кожей? Почему это мое сердце не бьется? Кто такая Белла? Это та маньячка что ли?» — с ужасом думала я.

— Не волнуйся, Айрин. Давайте, все успокоимся и спустимся в гостиную. Там спокойно и поговорим, — обращаясь ко всем, сказал мужчина.

Уже в гостиной меня усадили в одно из кресел, женщины уселись на диван напротив меня, а мужчины встали за ним. Карлайл подошел ко мне и неуверенно спросил:

— Айрин, ты не против, если я проверю твой пульс?

— Детка, Карлайл — врач, он тебе не причинит вреда, позволь ему проверить твой пульс, — послышался немного робкий, теплый голос его жены — Эсми.

Я послушно протянула руку. Чуть прохладные пальцы бережно коснулись моего запястья. Доктор какое-то время сосредоточенно слушал мой пульс или вернее его отсутствие — судя по утверждению Элис, а затем вдруг улыбнулся и промолвил:

— Оно все-таки бьется, только очень редко, 2-3 раза в минуту, сразу и не разберешь.

От его слов я стала мысленно сползать на пол. «Что со мной, с таким пульсом не живут». Я отдернула руку и сама стала щупать свое запястье, пытаясь нащупать бьющуюся там жилку.

Между тем, все разом заговорили, и от этого оркестра взволнованных голосов у меня в голове теперь уже словно разрывалась атомная бомба.

— Значит, все-таки человек, — не унималась блондинка, то есть Розали.

— Ага, коматозница, — прыснул здоровяк, за что сразу удостоился укоризненных взглядов обоих приемных родителей.

— Но жажды она совсем не вызывает, — возразил блондин блондинке.

— Ее кожа немного другая, она не такая мягкая, как у людей, — задумчиво проговорил Карлайл, видимо во всем этом его что-то сильно смущало. А как это смутило меня, даже не передать.

— Так кто я, человек или нет? И если нет, то кто тогда? И что означают все эти ваши странные замечания о моих глазах, коже, жажде? — стараясь не впасть в истерику, выпалила я, но в ту же секунду поймала на себе пристальный взгляд Джаспера и почувствовала странное успокоение.

— На самом деле мы пока не знаем, кто ты, — глубоко вздохнув, произнес Карлайл и опустился в соседнее кресло.

И тут ко мне подошел все это время молчавший Эдвард, опустился передо мной на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, осторожно взял мою руку в свою и, ласково посмотрев мне в глаза, с сочувствием в голосе проговорил:

— Мы знаем, кем ты была, а вот кем ты стала, это для нас пока загадка.