Огненноликая (гет)

Сал

— Я не сразу приняла тот факт, что беременна от вампира-насильника, — продолжила свой рассказ Клэр. — Сначала я ненавидела свою беременность, ведь я ненавидела Кайуса. И это еще весьма мягко сказано. Но постепенно что-то стало меняться не только внутри меня, но и в моих чувствах к ребенку. Сначала это была лишь благодарность. Ведь благодаря беременности теперь Кайус меня не трогал. Да, пока длилась моя беременность, Кайус не появлялся. Не сумев уничтожить ребенка, он решил дождаться, когда я рожу. Но постепенно развивающаяся во мне столь необычная жизнь стала менять мое отношение к ситуации. Это была не первая моя беременность, но первая столь необычная и протекавшая в таких необычных условиях. Между мной и ребенком словно установилась некая незримая связь: я чувствовала его, а он меня. И с каждым днем я чувствовала, как меня постепенно наполняет любовь к этому крошечному созданию. Я верила, что в нем от меня было гораздо больше, чем от моего ненавистного мучителя. И с каждым днем моя вера в это только крепла. Я была уверена, что родится мальчик. Я боялась за него, боялась, что Кайус что-то с ним сделает. Я много молилась, молилась Богу о том, чтобы он защитил моего ребенка. И тогда я решила, когда он родится, назвать его Диотисальви, что по-итальянски означает «Бог спасет тебя».

Она посмотрела на меня с такой любовью и в то же время с такой невысказанной болью, что у меня защемило в груди, а к горлу подступил ком.

— В один из дней ко мне в камеру пришел Аро. Я уже знала, что он главный правитель Вольтерры. Ему обо мне рассказал Гвидо, опасаясь, что после рождения ребенка Кайус сделает с ним что-то плохое.

Аро был очень любезен, и я видела, что он весьма заинтересован мной и моим ребенком. Он попытался прочесть меня, но у него ничего не вышло. Я умоляла его не дать Кайусу убить моего ребенка, когда тот родится, и Аро пообещал, что с ребенком ничего не случится, он этого не позволит, но взамен попросил отдать ему ребенка на воспитание. Он сказал, что ребенок с таким даром был бы очень ценным приобретением для клана. Мне не оставалось ничего, кроме как поверить ему и согласиться. Я все равно ничего не могла поделать. После этого Аро стал часто навещать меня. Во время одной из встреч я сказала, что хочу назвать сына Диотисальви. Ему это имя очень понравилось.

Когда наступило время родов, меня одновременно переполняли и счастье, и тревога. Я понимала, что ради того, чтобы защитить свое дитя, мне придется на какое-то время с ним расстаться. Но Аро обещал, что я смогу с ним часто видеться. А я надеялась, что смогу как-нибудь выбраться из плена, забрать ребенка и уехать куда-нибудь далеко-далеко, исчезнуть, чтобы Вольтури не смогли нас найти.

Сальви родился таким красивым, он совсем не походил на Кайуса. У него были мои темные волосы и синие глаза — такие ясные и спокойные, что, глядя в них, я на какой-то момент позабыла обо всем плохом, что мне пришлось пережить. Но почти сразу его у меня забрали. Аро не сдержал слово. Мне не дали возможности видеться с сыном.

Я поймал печальный взгляд Клэр и мне так сильно захотелось ее обнять и сделать все, чтобы все эти ужасы навсегда изгладились из ее памяти. Между тем, Клэр продолжила:

— И виновен в этом был Кайус. Он снова появился. Но теперь я не собиралась быть безвольной жертвой. Когда он вновь предъявил на меня права, я воспротивилась этому. Он, как всегда, попытался взять меня силой, ведь все еще был сильнее меня физически, пусть и не так, как прежде. Но теперь я чувствовала в себе силы дать отпор. К тому же я вдруг обнаружила, что одним усилием воли могу запретить Кайусу трогать меня и вообще приближаться ко мне. Он сначала не понимал, что происходит, а когда понял, то, видимо, испугался и приказал держать меня взаперти без какого-либо общения. Я тоже не сразу осознала всю силу своего дара, поэтому-то и не выбралась тогда из плена, хотя, наверное, могла бы. А когда осознала, было уже поздно. Меня держали взаперти под усиленной охраной, которой строго-настрого запретили любые контакты со мной.

И тогда Кайус, который знал, что у меня осталась дочь, ведь я много раз до этого молила его отпустить меня к дочери, приказал своим подручным найти ее, надеясь шантажом заставить меня подчиниться ему. Ларт узнал об этом и каким-то чудом смог навестить меня в моем заточенье. Он рассказал мне о планах Кайуса, и я попросила его увезти мою дочь во Флоренцию и спрятать ее там в приюте для сирот, чтобы Кайус не смог ее найти. Ларт сделал это и тем спас мою дочь от гибели. Под предлогом, что ему нужна моя кровь для опытов, Ларт снова навестил меня и сообщил, что Лаура в безопасности. Я молилась, чтобы ищейка Вольтури не смог ее найти, и Бог ответил на мои молитвы.

Кайус пытался меня шантажировать, но я не поддалась на его блеф. Я знала от Ларта, что Лаурите ничто не грозит. Не сумев заполучить мою дочь, Кайус рассвирепел. Он морил меня голодом, надеясь таким образом сломить мою волю. Однажды, когда я была совсем слаба и находилась в полузабытьи, он вновь попытался овладеть мною. Я почти не могла сопротивляться, но неожиданно для меня самой произошло нечто странное: Кайус, еще секунду назад придавивший меня всем своим телом к кровати, вдруг с визгом отлетел от меня объятый пламенем, а от моих рук во все стороны летели искры. Я еще приходила в себя, не понимая, что произошло, когда на его зов сбежалась стража, меня схватили и надели на меня железные цепи, приковав к стене. С того дня меня стали держать на цепи, как зверя и объявили ведьмой, собираясь сжечь на костре в наказание.

Как меня вывели на площадь для сожжения, я не помню. Я тогда находилась в беспамятстве. Иногда от сильного стресса или голода такие как мы с Айрин впадаем в глубокий сон. Но очнулась я посреди огня, привязанная к столбу. Подо мной трескались горящие поленья, желтые языки пламени лезли вверх, подбираясь к моим ногам, искры и пепел взвивались в небо. Пламя полыхало вокруг меня, но совершенно не обжигало и не причиняло мне вреда. Я не чувствовала боли. Моя одежда полностью сгорела, на мне ничего не было, но мое тело не горело, оно странным образом отказывалось гореть.

На балконе здания напротив стояли вампиры, наблюдая за моей казнью. Среди них я узнала Кайуса и Аро. А шумная толпа людей на площади в изумлении кричала «Глядите, стрега⁽¹⁾ очнулась! Она не горит!». Все дело было в том, что пламя отдало мне свою силу, я воспряла ото сна и напиталась жизненных соков. Но тогда я не понимала, что со мной происходит.

Когда пламя выдохлось и погасло, в мою сторону побежали два стражника с явным намерением меня схватить. Но я поймала их взгляды и мысленно приказала им остановиться, а затем сама не поняла, как окатила их пламенем. Они вспыхнули словно два ярких факела и быстро сгорели, разнося по площади удушающий запах и фиолетовый дым.

А затем произошло еще одно чудо: меня что-то резко дернуло вверх, у меня за спиной выросли и расправились крылья, и под потрясенные возгласы толпы я взмыла в небо.

— Наверное, так и появилась та легенда о стреге⁽²⁾, — заметила Айрин.

— Арадия? Возможно, — улыбнувшись, согласилась Клэр. — Оправившись от первого шока, я поняла, что наконец-то сильна и свободна, а моя душа желала возмездия. Облетев площадь, я направилась к балкону, на котором все еще находились потрясенные вампиры, уже готовая обрушить на них свой смертоносный огненный дождь, как заметила на руках Кайуса ребенка. Это был Диотисальви, он мирно спал. Лишь это спасло Вольтури от моего гнева. Волей одного из них я уже завладела, но, понимая, что могу причинить вред сыну, передумала мстить им в тот момент. Однако вернуть себе ребенка я все еще надеялась. Я попыталась приказать одному из стражей забрать у Кайуса ребенка и отдать его мне. Но тут Кайус демонстративно впился клыками в шею Сальви, а через мгновение, когда Сальви заплакал, оторвался от нее, изобразив на лице отвращение. Я поймала его взгляд и попыталась подчинить его волю. Но у меня ничего не вышло, он не подчинился мне.

— Именно тогда-то Вольтури и узнали о блокирующем эффекте твоей крови, — обращаясь ко мне, сказал Ларт. — Позже они поручили мне путем экспериментов определить нужную дозировку.

— Поняв это, Кайус хищно осклабился, а на его зубах алела кровь моего сына. Я бездумно бросилась на него, но он ловко увернулся, а напавшего на него стража отбросил в сторону и через мгновение исчез вместе с Сальви в глубине дворца. Вслед за ним балкон покинули и все остальные. Потом я долго себя корила за то, что не смогла тогда ни отомстить, ни вернуть сына. И все это оттого, что я была молода и неопытна и еще в полной мере не владела своими способностями.

Мне ничего не оставалось, как улететь прочь из города, лелея надежду на то, что позже мне как-нибудь удастся вырвать Сальви из лап Вольтури. Я укрылась в большой, шумной Флоренции. Меня потом долго искали, но я была осторожна и неуловима. В конце концов, Вольтури сдались и прекратили поиски. Их ищейка Деметрий не смог меня отследить. Не смог он найти и мою дочь, так как ее он раньше не видел, и добраться до нее через меня у него тоже не получилось.

Но я все же позаботилась о дочери. Я понимала, что теперь не смогу жить обычной жизнью, не смогу вернуться к дочери, чтобы не подвергать ее опасности. А она фактически, осталась без опекуна. Как я потом узнала, у матери моего погибшего мужа от горя случился удар и она умерла. Но даже если бы был жив кто-то из родственников, я бы не оставила им дочь. Ведь так Вольтури рано или поздно нашли бы ее. Первое, что я сделала, это забрала ее из приюта и отдала под другим именем в хорошую флорентийскую семью, по стечению обстоятельств незадолго до этого потерявшую свою малышку, при этом щедро заплатив им.

Самым большим горем и разочарованием для меня стало то, что я не смогла вернуть тебя, Сальви. Вольтури надолго спрятали тебя, я пыталась выследить их, чтобы выйти на твой след, но очень долго мне это не удавалось. А когда через много лет все же удалось, ты был уже почти взрослым и казался вполне счастливым. Как бы больно мне ни было от осознания этого факта, но я видела, что Вольтури стали для тебя семьей. И тогда я решила, что будет эгоистично и жестоко вырывать тебя из уже привычной тебе жизни и обрекать на преследования и одинокие скитания вместе со мной.

Задумавшись над ее словами, я не мог для себя решить, что бы я сделал, если бы тогда она поступила иначе. Ушел бы с ней или остался с Вольтури?

— Что ты знаешь об этом амулете и о нашем происхождении? — неожиданно спросила Айрин, обращаясь к Клэр.

— В моей семье жило предание о том, что среди наших предков были ангелы. Амулет, который сейчас у тебя, я унаследовала от своей матери, но никогда до своего перерождения не верила в эту легенду, считая ее просто глупой выдумкой. Теперь же я знала, что все это правда. И это все, что я знала и знаю об этом. Этот амулет я подарила дочери и простилась с ней навсегда, зная, что та скоро меня забудет. Но я продолжала следить за ее жизнью, навещала ее, никогда не показываясь ей, стала ее ангелом-хранителем. Потом, когда моя дочь состарилась и умерла, из ее воспоминаний я узнала, что она меня помнила, она помнила, что этот амулет ей подарила мама-ангел, прилетевшая в ее окно. Это были ее единственные воспоминания обо мне. Она передала амулет своей дочери. Так он и передавался в семье от матери к дочери и в конце концов попал к тебе.

— А как вы с Лартом снова встретились? — спросил я.

— Я оставался с Вольтури еще около десяти лет. Как-то Аро прочел мои мысли и узнал, что я помог спрятать дочь Клэр. И тогда меня приговорили и казнили за предательство.

— Так, значит, вот за что тебя казнили.

— Да. Но, как я тебе уже рассказывал, я воскрес из пепла. Таков мой дар — дар феникса. Вольтури об этом не знали. Я и сам о нем не знал, пока это со мной не произошло. После воскрешения я покинул Вольтерру, отправился во Флоренцию, взял другое имя и стал жить отшельником, леча бедняков и занимаясь наукой и медициной, посвящая свободное время написанию медицинских трактатов. Однажды, спустя еще лет десять, Клариче в очередной раз приехала во Флоренцию, чтобы навестить дочь, и мы с ней случайно встретились.

— Наверное, это была судьба, — сказала Клэр. — Мне было очень одиноко скитаться по миру одной. А когда Гвидо все-таки признался мне в любви, я поняла, что испытываю к нему не только благодарность. Мы стали жить вместе и вместе заботились о моей дочери и ее потомках. А потом у нас появились Жюли и Лука.

— Увы, Клэр пришлось пережить и дочь, и внуков, и правнуков, — заговорил Ларт. — Таков удел бессмертных. Она поклялась, что пока жива, будет следить за жизнью всех своих потомков, по возможности помогать им. Это скрашивало вечное существование и наполняло его смыслом. В течение нескольких столетий мы отслеживали все ветви ее генеалогического древа. Увы, ее потомков на земле осталось немного, проносившиеся с завидной регулярностью по Европе войны, эпидемии чумы и других болезней выкашивали целые семьи, а чем дальше, тем в семьях рождалось все меньше детей, некоторые вообще оставались бездетными. К настоящему времени род Клэр почти угас, из ее прямых потомков остались лишь ты, Айрин, и еще один мальчик, живущий в Барселоне. Когда ты с родителями попала в автоаварию, Клэр вытащила тебя из горящей машины и, к своему изумлению, увидела, что ты совершенно не пострадала. Тогда мы поняли, что тебе передались ее гены. К сожалению, спасти твоих родителей не удалось. Пока ты находилась в приюте для сирот, мы нашли твоего двоюродного дядю со стороны отца, который, в конце концов, удочерил тебя.

На минуту в комнате воцарилось молчание, был слышен лишь стрекот цикад за окном. Я бросил сочувственный взгляд на Айрин, в это момент ее обнимал за плечи Эдвард, сидевший на подлокотнике ее кресла. Сама она казалась спокойной.

— Клэр, расскажи, пожалуйста, про свои способности. Как ты их развивала? — нарушив молчание, тихим голосом попросила Айрин.

Клэр улыбнулась и понимающе кивнула в ответ.

— Свои вновь обретенные способности я осознала не сразу. Я могла гипнотизировать взглядом, лишь взглянув кому-то в глаза, управлять волей людей и вампиров, а кроме того, я управляла стихией огня, могла разжечь его и потушить, при этом сама была для огня неуязвима. Комбинация этих двух способностей смертельна для вампиров. Но я не собиралась довольствовалась этим. Вырвавшись на свободу, я стала развивать свои дары. Постепенно я научилась управлять волей сразу многих. Но и это был не предел. Сейчас для этого мне даже не нужно смотреть кому-то в глаза, я просто овладеваю их волей. Как бы это попонятнее объяснить. Я как бы перехватываю исходящие от них сигналы и нанизываю их кольцами себе на воображаемые пальцы, а затем двигаю по своему усмотрению, как куклами на ниточках. Насколько я понимаю, у тебя схожие способности.

— Да, но для того, чтобы установить контроль, мне вначале все еще нужен зрительный контакт.

— Ничего, это придет с практикой. Нам с тобой еще о многом нужно будет поговорить.

Разговор продолжался еще некоторое время, у меня, у Калленов и у Айрин было много вопросов к матери и Ларту. Но в какой-то момент у меня зазвонил телефон. На экране высветилось имя звонившего — Деметрий. Интересно, он звонит по своей инициативе, или Вольтури что-то от меня понадобилось?

1) стрега — ведьма (итал.)

Вернуться к тексту

2) легенда, о которой упоминает Айрин, была рассказана в главе 55.

Вернуться к тексту