Огненноликая (гет)

Эдвард

Никто из нас не сомневался, что стражи Вольтури идут наказать нарушителя закона. Волна охвативших Портленд и его окрестности жутких убийств нагнала ужас на весь город, и страшные сводки уже давно не сходили с экранов всех общенациональных телеканалов. Мы давно этого ждали, и теперь это случилось. Вольтури идут, и идут именно к нам, чтобы спросить в первую очередь с нас.

Я обвел взглядом родных, на их лицах отражалось беспокойство и напряжение, ясно читавшееся у них в мыслях. Я постарался отключиться от всего, чтобы сказать то, что хотел донести до них, я знал, что не все поймут меня.

— Я все спрашиваю себя, следует ли нам откреститься от Беллы или мы должны попытаться хоть как-то смягчить ее участь, если это вообще возможно? — я стал излагать свои мысли, не дававшие мне покоя, и вдруг осознал, что совершенно не прав, потому что никто из моих родных не нес ответственности за то, что произошло с Беллой, вина лежала исключительно на мне.

— Нет, не так. Имею ли я моральное право откреститься от Беллы? Или мне следует попытаться ей помочь? — исправил я себя.

Сам испытывая сейчас безграничное счастье, обретя наконец смысл существования, я в то же время чувствовал мучительные угрызения совести при мысли, что по моей вине Белла несчастна и что ее ждет теперь неминуемая смерть.

— Но как ты можешь ей помочь? Как МЫ можем ей помочь? — с недоумением возразил Джаспер. — Вольтури не шайка каких-то бродяг вроде Джеймса и Виктории, они что-то вроде грёбаной мафии в нашем мире, они установили законы для всех и неукоснительно им следуют, против них не попрешь, себе же дороже выйдет.

— И как ты вообще можешь об этом думать после того, что она сделала? — послышался резкий голос Роуз. — Эдвард, я не понимаю, тебе что память отшибло, ты забыл, что она спелась с Викторией и хотела вас с Айрин уничтожить?

— Я не оправдываю ее поступки, но могу понять, что заставило ее так поступить, — попытался я объяснить. — Роуз, кому как не тебе должно быть это понятно. Ее старый мир был в одночасье разрушен, а наш мир оказался к ней жесток, оттолкнул ее, предал. И, увы, я непосредственно приложил к этому руку. Она осталась совсем одинока, любой бы на ее месте оступился. Поэтому я думаю, что должен и даже обязан попытаться что-то сделать для нее.

— Я понимаю твои чувства, Эдвард, — проговорил Карлайл, — но на самом деле Джаспер прав, мы ничем помочь ей не в силах. Вольтури вряд ли станут слушать объяснения, им не нужны чьи-либо оправдания, для них превыше всего закон. Более того, наше бездействие в течение всего этого времени уже ставит нас под удар. И теперь, все о чем мы можем думать, это безопасность нашей семьи.

Отец говорил все это с тяжелым сердцем, я видел в его глазах боль и читал не высказанные им мысли: он много и мучительно думал, но считал сказанное единственно верным в данных обстоятельствах.

— Мы предупреждали Беллу о последствиях, не наша вина, что она выбрала путь самоуничтожения, — со вздохом произнес Джаспер, в его мыслях я читал глубокое сожаление, Белла ему всегда нравилась, даже будучи человеком, несмотря на мучения, которые доставляло ему тогда ее присутствие.

— Не ваша, но моя, — сказал я, зная, что во все дни своего бессмертного существования буду мучиться от этой мысли.

— Не только твоя, — послышался сдавленный голос Элис. — Мы все дали ей надежду, что станем ее семьей.

Розали, с удивлением подняв бровь, прервала ее: — Ну я-то уж точно ничего такого ей не обещала и вообще никогда не одобряла этот выбор Эдварда.

— Ладно, не все, некоторые из нас, я, например, — с поникшим видом проговорила Элис.

— Нет Элис, я один виноват во всем, и даже не спорь, — отрезал я, желая пресечь дальнейшие разговоры об этом.

— Эдвард, не надо так думать… — с болью произнесла Эсми. Бедняжка не могла видеть чужих страданий и сама всегда страдала вместе с нами.

— А как еще мне думать? — возразил я, а затем, решившись, твердо добавил: — Я должен попытаться. Я возьму ответственность на себя, объясню ситуацию. Даже если это не поможет, я буду знать, что поступил правильно и честно.

После этих слов в комнате на какое-то время повисла тишина. Все смотрели на меня. В мыслях отца и матери я читал понимание и сильную тревогу. Элис была поражена и выглядела соответственно, Джаспер же был настроен скептически, но в его мыслях я прочел уважение. Эммет пребывал в сомнениях, склоняясь к одобрению моей затеи, а Розали силилась понять мои мотивы, но ей это все еще не удавалось. Я поискал глазами Айрин, стоявшую у стены чуть поодаль ото всех и молчавшую все это время, желая узнать ее мысли. Я ожидал увидеть в ее глазах непонимание и даже обиду. Но встретившись с ней взглядом, я был поражен: она смотрела на меня с восхищением, к которому примешивался страх.

— Прости Айрин, я должен так поступить, надеюсь ты понимаешь, — сказал я, подходя и обнимая ее.

— Я понимаю, Эдвард. Хотя признаюсь, мне страшно, я боюсь за тебя, но я не стану тебя отговаривать, — ответила она.

Ободренный ее словами, я снова обратился к родным:

— Но есть еще одно, в чем мне нужна ваша помощь. Это безопасность Айрин.

Все взоры немедленно устремились на нас:

— Думаю, вы все и так уже давно поняли, что мы с Айрин теперь вместе. Она моя истинная половинка. Отныне и навеки она моя жизнь, — сказал я.

Как я и предполагал, эта «новость» не стала ни для кого неожиданной, более того, была воспринята всеми весьма положительно, но на последних словах во взгляде, как и в мыслях Розали проступил явный скепсис.

— Знаю, что после всего, что произошло у нас с Беллой, в моих устах это звучит, мягко говоря, сомнительно. Почти то же самое я говорил вам и тогда. Мне и самому было непросто это осознать и принять, вновь поверить своим чувствам. Но это так. Поверьте, то, что я чувствую сейчас, не может сравниться ни с чем другим.

— Вот только жаль, что прозрел ты слишком поздно, — язвительно заметила Розали.

Эммет посмотрел на нее с мягким укором, но она лишь удовлетворенно улыбалась, бравируя своей правотой.

— Ты права, Роуз, уже слишком поздно, но иногда только пережив что-то, можно понять разницу, — сказал я со вздохом и перевел взгляд на Айрин, словно черпая в ней силу и уверенность.

— Если с Айрин что-то случится, я не смогу жить дальше. А у меня есть серьезные причины полагать, что Айрин грозит опасность, — продолжил я и обратился к отцу: — Карлайл, прошу, расскажи всем то, что ты рассказал мне.

Отец тяжело вздохнул, по его лицу пробежала тень.

— Айрин действительно грозит серьезная опасность, и исходит она от Вольтури, — начал он и, обращаясь к ней, добавил: — Я теперь почти уверен, что, ты, Айрин, не первая полукровка — полувампир-полуангел, а вернее полунефилим, с которым сталкивались вампиры за свою историю. Кстати, на мой взгляд, вы — самые загадочные существа.

Затем он на несколько секунд задумался, но вскоре продолжил:

— До тех пор, пока у тебя не появились крылья, я даже не мог предположить, кто ты, потому что сам никогда не сталкивался ни с чем подобным и не знал ничего о генезисе и физиологии подобных тебе существ. Но когда ты обрела крылья, я вспомнил историю, услышанную мною в Вольтерре. И тогда я стал читать древние манускрипты, в том числе и написанные вампирами. Многие из них написаны на древнегреческом или на латыни, некоторые на арабском. О таких как ты там говорится не так уж и много, но все же я собрал некоторую информацию по крупицам.

— А что это за история, которую Вы слышали в Вольтерре? — спросила она.

— Об этом предпочитают там не распространяться. Я услышал ее как-то от Маркуса, одного из старейшин. Дело в том, что, живя с Вольтури и близко общаясь со старейшинами этого древнего клана, я заметил, что у одного из них, Кайуса, было одно очень странное, на мой взгляд, предубеждение, он жутко не любил ангелов и всего, что с ними связано. Это было особенно странно, поскольку Вольтури слывут знатоками и ценителями искусства, а искусство, в особенности живопись и скульптуру и особенно периода итальянского Возрождения, просто невозможно представить без ангельской тематики. Как-то я обронил в разговоре с Маркусом замечание на этот счет, и тогда он рассказал мне, что его брат когда-то давно страстно влюбился в девушку. Эта девушка не была ни человеком, ни вампиром, она была, как он сказал, ангелом. Я сначала не поверил, но Маркус подтвердил, что сам видел ее с крыльями как у ангела. Кайус жаждал обладать ею, но она отвергла его. Тогда в отместку он захотел убить ее и объявил ее угрозой для нашего вида. Ее попытались схватить и привести приговор в исполнение, но она уничтожила добрую половину стражи Вольтури, а затем скрылась, тем самым невольно подтвердив его обвинения в свой адрес. Тогда старейшинам чудом удалось спастись. О том, что именно произошло, я не знаю, Маркус рассказал об этом вскользь. Девушка-ангел исчезла навсегда. Желая отомстить, Кайус долго ее разыскивал, используя самых талантливых ищеек, но, в конце концов, сдался, прекратив попытки. С тех пор для него это очень болезненная тема и один из его самых страшных кошмаров. Узнай он, что ты тоже наполовину ангел, он без раздумий вынес бы тебе смертный приговор. И Аро с Маркусом даже не стали бы сомневаться в такой необходимости. Поэтому нам нельзя этого допустить.

Этот рассказ поверг всех присутствующих в шок. Я чувствовал, как Айрин слегка дрожит в моих объятиях.

— Но ведь об этом знает Белла, — вдруг произнесла она, прервав наконец гнетущее молчание.

— Будем надеяться, что сама она не расскажет, а прочесть ее мысли Аро не удастся, — сказал Карлайл, сам почти не веря в сказанное.

— Если ее вообще приведут на суд Аро и других владык, а не уничтожат на месте, — заметил Джаспер.

— Мы точно не знаем, какие указания даны на этот раз стражам. Вольтури любят обставлять все торжественно и часто устраивают показательные казни, приглашая на них глав кланов, — произнес отец.

— Допустим, что Беллу привезут на суд в Вольтерру, и допустим, Аро не сможет прочесть ее мысли, но с чего бы Белле хранить наши тайны, она считает нас врагами и, возможно, захочет напоследок отомстить, — возразила Розали.

— Ты права, этого нельзя исключать, — сказал отец.

— Единственный вариант, если… — начал Джаспер и осекся.

Я мысленно застонал от его мыслей.

— Продолжай же. Ты хотел сказать, если они приведут приговор в исполнение раньше, чем она что-то им расскажет, — выдавил я из себя.

— Прости, Эдвард, но это так, — тихо и с печалью в голосе ответил он.

— Перед тобой стоит выбор, брат, либо твоя бывшая, либо нынешняя, то есть Айрин, — со свойственной ему прямотой заметил Эммет, всем своим видом выражая сочувствие.

От осознания этой мысли на душе у меня стало паршиво, выбор был мучительным. Вернее, выбора вообще не было, потому что от меня мало что зависело в этой ситуации. Я не мог желать Белле смерти, даже уже зная, что она при возможности не поколеблется убить меня. Более того, я должен попытаться спасти ее. Но я также понимал, что тем самым ставлю свою любимую под удар.

Карлайл снова вздохнул, а затем произнес:

— Тогда единственный выход — это спрятать Айрин.

— Я тоже так считаю, отец, — сказал я, понимая, что это всего лишь временное решение.

Затем, обращаясь к Элис и Джасперу, я добавил: — Я прошу вас увезти Айрин отсюда, пока здесь будут Вольтури.

Они переглянулись между собой, а затем утвердительно кивнули.

— Надеюсь, Денали примут их, Карлайл? — спросил я отца. В ответ он достал телефон и стал набирать номер Тани.

— Айрин, это ненадолго, мы постараемся все решить, а потом я приеду за тобой, — сказал я, обращаясь к любимой, сам испытывая острейшую боль только от мысли о расставании с ней.

Она растерянно смотрела на меня. Я еще крепче обнял ее и нежно поцеловал.

— Все будет хорошо, мы не дадим тебя никому в обиду, — прошептал я ей на ушко, — Если придется, я готов бросить вызов даже Вольтури.