Огненноликая (гет)

Среди миров, в мерцании светил

Одной Звезды я повторяю имя…

Не потому, чтоб я Её любил,

А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,

Я у Неё одной ищу ответа,

Не потому, что от Неё светло,

А потому, что с Ней не надо света.

Иннокентий Анненский

Эдвард

Это невероятно, между нами действительно какая-то особенная связь. Неужели, все это было неслучайно, наша встреча неслучайна? И все, что произошло, неуклонно вело нас друг к другу? До сих пор я думал, что мне все это мерещится, все эти дни, что она лежала там, и мы не знали, что с ней. Я злился на себя, на свои чувства, которые в последнее время играют со мной злую шутку, эти невероятные качели — вверх, вниз, вверх, вниз. Я стал неуправляем, мои чувства мне не принадлежат. Сначала это случилось с Беллой, после столетия бесцельного прозябания я, казалось, обрел смысл, пусть и ценой мучительных усилий. Я думал, эта сладкая боль, это ослепление — мое вознаграждение за век в беспросветной тьме, мой смысл в лишенной смысла вечности, мое счастье в пустыне отчаяния. Но я ошибся, жестоко ошибся. Судьба, рок, не знаю, кто там еще, играют со мной, смеются мне в лицо и отворачиваются, показывая фигу.

А теперь это происходит с Айрин. Качели снова полетели вверх. Я знаю, что с ней все по-другому: я не чувствую жажды, не жажду ее крови, меня не тянет безумно выпить ее всю до последней капли и тем самым убить ее. Но меня неодолимо тянет к ней, как будто мы связаны невидимой, но неразрывной нитью. Быть рядом, дышать ею, жить ею, защищать ее от всего и вся, дарить ей свою любовь и положить к ее ногам весь мир. Я почти абсолютно уверен, что это именно та истинная связь, связь между истинными половинками, словно когда-то мы были одним целым, и нас разлучили, разъединили, распилили пополам. Теперь я могу сравнить это чистейшее в своем истоке чувство с той замешанной на крови мучительной страстью, что была у меня с Беллой, и с тем, что я читаю в мыслях своих родных, связанных подобными крепкими узами. Если Белла казалась мне восходящим солнцем моей нескончаемой полуночи, то с Айрин мне просто не нужно солнца. С ней нет полуночи.

И наша с ней телепатическая связь так уникальна, что не оставляет никаких сомнений в том, кто мы друг другу. Как это не похоже на глухое молчание Беллы и постоянный назойливый шум в голове от мыслей всех остальных вокруг. Мы слышим друг друга только тогда, когда хотим быть услышанными. Иначе и не должно быть. Читать мысли любимого человека, когда он этого не хочет, подобно чтению его тайного дневника без его ведома. Наверное, от этого и свихнуться недолго. В конце концов, истинная любовь не нуждается в телепатии, и за примерами далеко ходить не нужно: три счастливые пары в нашей семье — более чем достаточное тому доказательство.

И все же, я как последний трус боюсь. Боюсь опять потерять почву под ногами, боюсь себя, боюсь обстоятельств, боюсь, что зависшие в воздухе качели рано или поздно обрушатся вниз. Боюсь своей любовью причинить боль и вред любимой. Я даже боюсь признаться в том, что люблю ее. Будто тем самым вновь совершаю преступление. По крайней мере, один мой страх точно не беспочвенен. Рядом с нами сейчас не безопасно, и Айрин сильно рискует, оставаясь здесь. К тому же ее непохожесть на нас тоже представляет для нее угрозу. И теперь я абсолютно уверен в одном: я должен ее защитить, что бы это мне ни стоило, даже ценой собственного счастья. Надо будет поговорить с Карлайлом об этом. Надо спрятать ее подальше отсюда, куда в любой момент могут заявиться Вольтури. Возможно, Денали окажут нам услугу.

После нашего с Айрин сегодняшнего открытия я повел себя как последний трус, сказал ей, что мне нужно идти, и как идиот просто сбежал из дома куда подальше. Я испугался того, что могло последовать, испугался признаний. Но, боже мой, как же трудно было оторваться от нее, как хорошо было просто быть с ней рядом, переживать такое сладостное чувство узнавания, растворяться и сливаться в одно целое, просто прикасаясь друг к другу руками.

Мои ноги со всей стремительностью, на какую только способны ноги сверхбыстрого вампира, несли меня подальше от дома, пока в голове крутились торнадо мыслей, а душу, если она у меня вообще была, разрывали неистовые смерчи чувств. И вдруг я уловил до боли знакомый запах…