Ольга (джен)

Сведения о языке, на котором говорили на Запорожской сечи, сильно разнятся. В любом случае, состав бойцов был разнообразен по национальному признаку. Язык России в 1572 году значительно отличается от современного русского языка. Не знала, как ещё можно показать разницу. Не факт, что она вообще была.

Баня у Фёдора в шатре была походная, гладиаторская. Воды чуть надо было, все больше маслом обходился. Пока грязь с кожи стирал, да масло после соскребал, все о Борисе думал. Соскучился до ужаса. Но не брать же с собой такого «бойца» в армию! Да и незачем. Полон лагерь молодых парней. Вот он уж неделю назад себе двух близнецов среди немцев заприметил. Они уж и сами на глаза начали попадаться, значит, можно в гости звать.

С тем и спать лег. Думал, выспится после боя, а к ночи, как проснется, с друзьями малость у костра посидит, и к немцам. Ежели сами братья к тому времени его шатер приметный не отыщут. Но долго спать не пришлось. И вроде сам проснулся, и уж разговоры у костра послушал. Завулон все надо светлыми подтрунивал. А те отшучивались, без злобы. А над Гесером, что с ними вернуться не пожелал, и вовсе все вместе смеялись. Да и правда, ну что ему делать в лагере, где ни одной бабы?

Но тут смятение случилось. И шум какой-то Фёдора окончательно разбудил. За пологом уж темнеть начало. И мясом на весь лагерь от костра запахло. Хоть и неприятно, а есть все равно хотелось страшно. Пришлось встать, и выйти. Да и столкнулся у самого выхода с оборотнем светлым, Головиным. Тот его в недавно подлеченное плечо нарочно толкнул. Хоть и больно было, Темнейший и виду не показал. Будет он ещё, перед зверем свою слабость выставлять!

-Почто Ольга здесь? — напустился на него Андрей, — что такое между вами?

-Её мертвые сестры, — огрызнулся Басманов, — а между вами?

Бывший боярин без объяснений бросился на Темнейшего с кулаками, да не рассчитал. Басманов по привычке увернулся, и Головин упал прямо в шатер на подушки.

-Осторожно боярин, — усмехнулся Фёдор, — опасно ко мне задом оборачиваться. Али забыл?

Сидевшие у костра замерли в ожидании. Только Завулон рассмеялся, да Филипп чуть улыбнулся.

-Побить меня захотел? — продолжал Темнейший, — воля твоя. Давай, без магии только. Не то снова год на цепи просидишь. Инквизитор не возражает?

Тот мотнул головой. Остальные одобрительно закивали. Это ж не поединок магический. Так, добрая драка. Оно и полезно, и для зрителей веселее.

Подошедшая Ольга в сопровождении Мыколы и безымянного мальчика-татарина застала кулачный бой уже в разгаре. Стемнело, свет только от костра шел. Не сразу поняла, что происходит. Фёдор стоял на одном колене, прижав противника к земле, и заломив ему руки за спину. Зрители восторженно вопили на весь лагерь. К иным присоединились люди. Стрельцы, казаки да немцы. Басманов держал противника так крепко, что тот дышать не мог. Но тут Темнейший к нему нагнулся, и громко, чтобы все слышали, на ухо ему заговорил:

-Что тебе до Ольги? Предлагал же встретиться вам, как люди бы посидели. Сам отказался! Я вот токмо не пойму никак. С кем жена от тебя гуляла? Умную девку где-то прижила. Не от тебя же, дурака старого!

В толпе кто-то засмеялся. Ольга покраснела.

-Борька вот, весь в отца, — продолжал Фёдор, — по виду медведь, а по сути кот домашний. А ласковый какой! Отдается, как шлюха из греческого квартала. Надоест, так и быть, тебе обратно отдам. За два года стал, как шелковый. Я его даже рукоблудить отучил! А дочку твою себе оставлю. Ночному Дозору не …

И тут Темнейший с Ольгой взглядом встретился и осекся. Не выпуская Андрея, оценивающе оглядел её спутников. Задержался взглядом на казаке с его широкими плечами и бычьей шеей. Брезгливо глянул на мальчика.

-Свататься пришел? — бросил он Мыколе.

Тот кивнул.

-Это к тебе, — Фёдор встал сам, и хотел помочь подняться боярину. Но тот дернул плечом, сбрасывая его руку. Зло глянул на дочь, на казака. Растолкал зрителей, и стремительно вышел из круга света.

-А чего, казалось бы, недовольным быть? — усмехнулся Басманов, — все дети в дом по мужику привели. А некоторые и двоих!

-Андрей! — кинулся было за боярином Буслай, — ты чего? Хоть бы благословил. Дочка все ж таки.

-Темнейший пущай благословит, — отмахнулся уже из темноты бывший боярин.

-Совет да любовь! — ухмыльнулся Фёдор, — иконы нет, не обессудь, боярышня.

Ольга его не слушала. Смотрела отцу вослед. Потом обвела взглядом стоящих вокруг иных. Светлые, как сговорившись, глаза отводили, даже Филипп. Поняла. Не сможет она в Ночной Дозор вернуться. Боярин Головин для них свой, а она пришлая. Беглянка из Дневного. Сообщница Темнейшего. И за три года только хуже станет. И так тошно вдруг стало! Захотелось выйти из круга этого, где только темные да светлые. Где вражда ни на миг не прекращается. Вот только что вместе бились, друг за друга насмерть стояли, а теперь снова каждый за свою черту отошел. Ольга резко развернулась, и быстро пошла вперед, не разбирая дороги.

Мыкола догнал её далеко в поле. Она о нем к тому времени и думать забыла. И даже сперва испугалась, когда в темноте её кто-то за руку поймал. Дернулась, уже по привычке. Казак чуть не упал, но удержался. И Ольгу заставил остановиться.

-Кто это нас благословил? — поинтересовался он спокойно.

-Воевода, — она не нашла другого объяснения присутствия Басманова в своей жизни, понятного простому солдату.

-Коханый* твой? — спокойствию Мыколы можно было только позавидовать.

-Брата моего.

В темноте не видно было лицо казака. И Ольга не поняла, какие выводы он сделал из сказанного. От лагеря отошли уже так далеко, даже шум был уже почти не слышен.

-А твой где? — не унимался мужчина, — биться с ним буду!

-Что ты заладил?! — огрызнулась она, — девица я!

Мыкола так резко остановился, как будто врезался в невидимую стену.

-Ты чего? — Ольга тоже замерла в нескольких шагах впереди.

-Ничё, — буркнул казак, — с дивчиной обережно** надо.

И пока она раздумывала, что такое «надо», он сгреб её в охапку, и, как ему казалось, нежно, поцеловал. Ноги девушки оторвались от земли. Губы у казака оказались неожиданно мягкие. И усы. Но сама Ольга отчего-то испугалась. И все время думала, что Басманов бы посмеялся от души. Он-то её оборотнями пугал, да монахами псоглавыми, а надо-то было мужика привести.

Мыкола девушку выпустил, и, видимо, тоже смутился. Прошелся несколько раз вокруг, собрал сухой травы и обломков стрел, развели костер. Он на землю свою рубаху постелил. Ольге кафтан снять не дал, прохладно уже. Грудь у него была широкая, но почти безволосая. Вся кожа в неглубоких шрамах, а спина в частых крестообразных полосах, давно, впрочем, заживших.

-Побежный* * *

я, — пояснил он.

И этот рабом родился! Рассказывать беглому холопу, что она боярская дочь, ужасно не хотелось. И что сейчас с того боярского роду? Отца вон, только что на его глазах, били. А про остальное как расскажешь? И что он из того понять сможет? К счастью, Мыкола не был любителем поговорить. Хотя и дураком не был тоже.

Все понимал, как-то переосмысливал, и выводы делал верные. Ольгу у костра согрел, осторожно раздел, и вел себя спокойно. Она даже с какой-то ревностью думала, что девица ему не в первый раз попадалась. Казак дал ей себя рассмотреть, куда не надобно, руками не лез, и недовольных рож, как Фёдор, не корчил. Лицом неказистым да грудью маленькой не попрекал. Шрамами её не смутился.

На землю лечь не дал. Холодно, неровно. На колени к себе лицом посадил. Медленно косу расплел. Ласково в глаза смотрел, целовал нежно. Ласкал страстно. Ольга уж и сама поторопить захотела. Как сказать, не знала, но он и сам догадался. Да и больно почти не было. И крови совсем чуть выступило.

-Это ничего, что худа, — утешил её Мыкола, когда после у костра обнимал, — до дому приедем, отоспишься, отъешься. Мамки у мене нэмае, лаяти тебя некому буде* * *

.

Ну, при таких именинах, можно и замуж.

* любимый (укр.)

** осторожно (укр.)

* * *

беглый (укр.)

* * *

Матери у меня нет, ругать тебя некому будет (укр.)