Ольга (джен)

-И чего ты в светлые так рвешься? — удивился Темнейший, когда домой из Кремля ехали, — у них же не жизнь, а морока сплошная! Не то, что проклясть кого, выругаться спокойно не могут. Опять же, люди по природе злы, алчны. Жестоки не в меру. Темному везде раздолье. Мы и живем богаче. Да хоть на Святослава погляди. Думаешь, Малуша не хотела бы на перине спать, да в тереме жить? А ему не надобно. Он в детстве на золоте ел!

-А почему так много иных, что после Битвы спаслись, князья, да цари? — Ольга только сейчас это осознала, — даже темные.

-У них возможности были, — странно, но в голосе Басманова не было ни злобы, ни даже зависти, — учителей нанимали, в Тень ступать чуть ни с детства готовили. И куда проще до убежища на коне доскакать, чем своими ногами добежать. Я вот не успел, хоть и бегал быстро. Да ты сама видала. Кая, правительница, в ладью прямо с домашней пристани спустилась. А слуги её нынешние и вовсе погибли бы, кабы в той ладье уже не сидели. Филиппу отец хорошего коня перед отъездом подарил. Быстрого. Его отец ему и образование дал, и место теплое подготовил. А я своей матери не знал. Мне силой пришлось себе дорогу расчищать, вверх самому рваться. Вольную чуть ли не зубами у хозяина выдирал. Зато теперь они правители бывшие, а я нынешний. И останавливаться не собираюсь.

-В инквизицию перейдешь? — улыбнулась Ольга.

-Подумаю ещё, — Фёдор состроил недовольную гримасу, — инквизиторов много. А я хочу один быть. Что бы таких как я больше не было. В мире не было.

-Не шибко высоко мостишься? — огрызнулась девушка.

-По силам, — ухмыльнулся Темнейший, — я и в юности не сомневался, что мне консулы* да патриции** кланяться будут.

-И как? — недоверчиво бросила она.

-Кланялись, — улыбнулся Басманов, — и сейчас кланяются. А брат твой на колени передо мной дважды в день становится, хоть и боярин он, а я раб бывший.

-Зачем? — не поняла Ольга.

-И когда тебе уже Гордей инкуба подыщет?! — обиделся Темнейший, — эдак мне с тобою и заскучать недолго.

А Ольга для себя решила, что в жизни ни перед кем на колени вставать не станет. Особенно перед…

-Что это там? — Басманов глядел в сторону стремительно светлеющего пространства где-то в городе. В закатном свете зарево пожара сперва казалось белым, но вскоре стало алым. И пока девушка тоже присматривалась, Фёдор уже лошадь вперед послал. До дому как на крыльях долетели.

-Быстро твой трон работает, Софьюшка, — проворчал Темнейший, выталкивая Ольгу из саней, — дома сидеть! Сахара никуда не выпускать! Ворота только Гордею открывать.

Борис, который про пожар впервые от сестры услыхал, не на шутку встревожился. Басманов никаких объяснений не дал. В дом только на минутку заскочил. По терему пробежал, и тут же уехал. А Ольга с Борисом в терем пошли, ужинать. Хотя поесть толком не получилось. Тревожно было. И за Фёдора боязно.

Среди ночи он так и не вернулся. Ольга, помнившая разговор с Малушей о том, что Темнейшего куда-то несут мертвым, не находила себе места. Что же это получается? Где-то оборотни на казарму Ночного Дозора нападают, а она тут отсиживается? А Басманов. Ладно, если выгонят его взашей из Дневного Дозора. В конце концов, им четверым можно как-то прожить. Не так, как Фёдор привык, значительно скромнее, но можно. А если терем сгорит, и они с братом и мальчиком-татарином вместе с ним, с коврами этими да полными сундуками добра всякого? И так вдруг страшно стало! Вот бы Темнейший порадовался.

Очнулась уже на улице. С ножом в руке, в расстегнутом кафтане и с единственным согревающим амулетом на шее. Сама не поняла, как тут оказалась. Но до казармы Ночного Дозора тут было рукою подать. А до дому уже довольно далеко. Ольга даже не помнила, заперла ли ворота. Да во двор к Темнейшему никто не взойдет, даже если забора не будет. Сильное колдовство охраняет.

Судя по приближающемуся гулу, запаху паленой шерсти и горящего дерева, пожар и правда бушевал на улице, выходящей к двум знакомым заборам. И тут Ольга остановилась. И даже попятилась. Ещё на подходе все было черно от ощетинившихся зверей. Были тут собаки, медведи, даже белые, и животные похожие на полосатых и черных кошек, только в разы больше их по размеру. Собаки тоже были не простые. Не из тех, какие по улицам бродят. Огромные. Оборотни заполонили всю улицу, и если бы девушка не остановилась, да назад не попятилась, то учуяли бы её и непременно разорвали. А бежать-то и некуда. С одной стороны заборы эти, будь они не ладны. С другой Ольга. А впереди пожар да оборотни эти. Пришли, видать, брать штурмом казарму Ночного Дозора. Вот только зачем?

В это время далеко впереди вспыхнул свет, и появился Фёдор. Спокойно прошел сквозь заборы, и вышел к зверям. Толпа подалась вперед и зарычала. Но оборотни из первых рядов со страху головы к земле пригнули, и ощетинились.

-Кто жить хочет, уходите! — объявил Темнейший спокойно, — остальные помрут!

Ольга присмотрелась. А и правда, не все тут были темные. Несколько светлых оборотней стояли совсем недалеко от неё. А где же Ксения, да Яшка? В Ночном Дозоре своих оборотней предостаточно. Сейчас должны на защиту выйти. Да только не вышел никто. Вообще кроме Темнейшего никто не выходил. А сам он скинул шубу прямо на снег, и остался, как на битве. С голым торсом, и в какой-то невнятной защите на одну руку. Да разве защитит его эта тряпица, кожею перемотанная, от зверя, размером с быка?

Тем временем Басманов вроде, как нападать приготовился. Руки раскинул, в каждой по ножу большому зажато, и исчез. Оборотни зашумели, зарычали. Оглядываться начали. А крайние, что рядом с Ольгой стояли, назад попятились. И тут где-то посреди улицы один за одним попадали сразу несколько тигров. Кровь так хлестала, что весь снег вмиг алым сделался. Это девушка хорошо в огненных всполохах разглядела. А Басманов лишь на секунду показался, а потом вновь исчез. И уж в другом месте появился. Звери в панике кто бежать вздумал, а кто стоял, прижав уши, и нападения ждал. Обороняться собирался.

Ещё несколько раз Темнейший так из Тени выходил, не спеша, силы рассчитывая. Оборотни как подкошенные валились. Но тут удача к Фёдору спиной обернулась. Откуда-то из темноты за Ольгиной спиной огромная черная кошка выпрыгнула, и прямо воеводе на грудь. Он увернулся, конечно, и кошка та огромная мимо пролетела, да по снегу покатилась. Но пока он ей вослед смотрел, да примеривался, его уже другая такая же тварь лапой ударила. А когда упал, на грудь вспрыгнула. Басманов только и успел, что рукой ей в горло упереться. А далеко от пасти оскаленной держаться у него уже сил не было. И тут он на Ольгу глянул. Ни страха в том взгляде не было, ни удивления. Думала она, что все. Конец Темнейшему. Стояла, нож в руке сжимая, и не знала, чем помочь. А как в глаза ему глянула, тут и поняла. И когда он рукою своей, что в тряпицу была обернута, оборотню голову с трудом вверх отодвинул, тут Ольга нож и метнула. И прямо в глаз той кошке попала.

Оборотни как будто только что её заметили. И пока она соображала, что ж ей теперь без ножа делать, на неё уже ближайшая собака накинулась. Но даже покусать не успела. Снова кто-то сзади подоспел, да только теперь уж на помощь. Как будто вихрь пронесся. Тех оборотней, что справа на девушку бросились, пополам на лету рассекло. Глянула она в ту сторону откуда помощь пришла, а это Гордея брат. Волосы светлые на ветру развеваются, кафтан нараспашку. Глаза шальные. А за ним ещё человек пять дозорных темных в стрелецких кафтанах бегут.

И тут откуда-то с другой стороны песня зазвучала. Глухая, гортанная. Ольга сразу узнала, как бывшая жрица свою колыбельную затянула. Увидела, как Фёдор уши зажал. И как на него тут же сразу два оборотня обрушились. Даже отсюда треск костей слышно было, да лязг зубов. А потом тишина настала. Да такая пронзительная, как будто огонь, и тот уснул. Тут Ольга тоже спохватилась уши закрыть. Мало ли, может сердце у Темнейшего не от заклинания остановилось, а от колыбельной этой. И надо же, снова он помирает, а Ингигерда поет!

* Ко́нсул — высшая выборная магистратура в эпоху республики в Древнем Риме.

** Патриций — лицо, принадлежавшее к исконным римским родам, составлявшим правящий класс и державшим в своих руках общественные земли.