Ольга (джен)

-А почему ты не убежал? — спросила Ольга.

-У меня клеймо было со смертельным заговором, — Фёдор поплотнее закутался в меховую накидку, — я бы на пороге развоплотился. А если бы каким-то чудом и смог к хозяину бывшему вернуться, то там бы убит был.

Девушка к себе в «хибару» не пошла, у инквизитора осталась. Печку вновь растопила. Еды в доме не было ни крошки, воды тоже. Сахар чуть свет тихонько поскребся в терем, но Басманов ему только кошель в окно выбросил. Велел купить, что сам захочет. Да Ольга за водой вышла. А так весь день в горнице просидели за разговорами. Фёдор выспался, и чуть оттаял.

-Неправда твоя, боярышня, — улыбнулся Фёдор, — любил меня хозяин. Продал, ежели не в лучшую гладиаторскую школу, то в одну из лучших. Определил к хорошему наставнику. И на играх часто бывал. Он богат был, в самых ближних рядах к арене сидел.

-И ты не жалел никогда? — удивилась Ольга.

-Как же?! — усмехнулся бывший бестиарий, — ночами не спал. Все понять не мог, что я не так сказал, или сделал. Думал, что надоел. Но потом все понял.

-?

-Кем бы я стал у него в доме? — вздохнул инквизитор, — Лучшим танцором? Лучшим любовником? Обо мне знали бы только его гости. А после школы я на весь Рим известен стал. Как и мечталось мне.

-И тогда ты тоже один на весь мир быть хотел? — улыбнулась она.

-Тебе что за печаль?! — обиделся инквизитор, — я тебя за твои привычки дурные светлые, не попрекаю.

-Это за какие?! — вскинулась Ольга.

-Одеваешься, как в коровник, — он принялся загибать пальцы, — на слово сдержана, на крик, на ругань. Нельзя все в себе держать, вредно.

-Да я…

-Помогать всем ломишься, снося заборы, — он ткнул в неё пальцем, — боком выйдет. Но порою даже полезно. На зов мой, вон куда примчалась без шубы, в одном кафтане.

-Так это ты меня позвал? — удивилась девушка.

-Ото как же! — просиял Басманов, — помощи от тебя было чуть, но своё дело ты добре сделала. Зверей отвлекла. А там и настоящие помощники подоспели.

-Так и звал бы сразу Святослава Игоревича, — буркнула она.

-Не можно, — отрезал Фёдор, — должен останусь.

-Ирине, стало быть, не должен? — сам хотел, чтоб на слово не сдерживалась!

-Ингигерду жаль. — вздохнул инквизитор, — Смелая была баба. Помогла. Мстить за неё буду.

-А за меня? — обиделась девушка.

Басманов встал, и несколько раз прошелся по горнице. Потом навис над Ольгой.

-Ты, вот что, — начал он, — по-хорошему должно тебя Гордею передать. Я теперь к Дневному Дозору не причастен. А инквизитор тебя на обучение в Дозор отдавал.

Девушка подняла на него глаза.

-Но, — продолжал Фёдор, — я человек не злой, что бы там про меня твоя нянька не думала. Ты сирота, конечно, но лет тебе уже прилично. Сама жить можешь. Гордей молодой ещё, ты при нем на задворках окажешься, у него вся жизнь брату посвящена. Обучение твое он, ежели и продолжит, то в пол силы. А я при хорошем наставнике учился, и сам учу на совесть. Жениться я на тебе не могу. Сама видишь, без надобности оно мне. Да и тебе тоже. Брак, он ведь ради детей заключается.

Ольга покраснела.

-Сестер твоих я вернуть не могу, — он присел рядом на скамью, и взял девушку за руку, — и с отцом покойным тебя уже не помирить. А вот отчимом тебе буду хорошим. Ежели согласишься, конечно. Буду при случае биться за тебя, и в любом споре твою сторону приму. Детей у меня по понятным причинам не будет. Все, что имею, с тобой разделю. От этого и тебе польза будет, и мне.

-И мне надо будет ко тьме обратиться? — испугалась Ольга.

-На кой? — тихо рассмеялся Басманов, — иди, куда Тень определит. Плохо дураком быть, а не темным или светлым. Раньше по-другому называли, никто и в мыслях не имел какой-то стороны бояться. Нынче все наперекосяк. Для меня во всяком случае. Вот так, доверишь Освальду книги править, а потом однажды проснешься — ты уж и «темный», и «злой». Плохой. Токмо казарму светлую оборонять пригоден. Ну, что, боярышня. Звать Филиппа усыновление свидетельствовать?

Светлый инквизитор выслушал Басманова спокойно. Чего-то подобного он давно ожидал, с самой битвы летней, когда Темнейший её вместо отца благословить согласился. Ольгу расспросил, согласием её заручился и кивнул. Девушка готова была в чужую семью полностью перейти. Передавал её светлый инквизитор, за отсутствием отца. Фёдор по римскому обычаю ему кошелек через стол передал. Филипп деньги принял, не считая.

-Продаю, — кивнул он, забирая кошель себе.

-Отпускаю, — произнес Басманов, и легонько Ольгу от себя оттолкнул, — всё, теперь ты дочь мне. Мой очаг — твой очаг. Твои враги — мои враги.

Он хотел ещё что-то сказать. Но тут, не стучась и не кланяясь, в горницу оборотень вступил.

Яшка в тереме у Басманова смотрелся странно. Чужим, как будто не из этого мира. С последней встречи он как будто усох. Летом щеки были круглые, да румяные. Плечи широкие. Глаза живые. А сейчас был он худ и бледен. Глаза прятал даже от Филиппа. Тот сидел за столом, и вид имел отрешенный. Цыган даже не надеялся. Святослав, и тот глядел на них с женой волком. Басманов же был настроен по-деловому.

-Так чего же ты хочешь? — спросил он у цыгана.

-Ксеньюшку казнить никак нельзя, — буркнул Яшка, — брюхатая* она.

-Я к тому непричастен, — пожал плечами Фёдор, — ты в её десятку попал что ли? Самому забивать предстоит?

Цыган мотнул головой.

-Что твоя баба по десятому разу щениться вздумала, — продолжал новый инквизитор, — так я её не заставлял. Казнь по этому случаю я отложить не могу. Хоть и зол я на вашу братию звериную, а все же пытка это, более полугода смерти ждать. И для казны накладно такую ораву кормить. Оборотни много едят. Тебе её убивать не надобно. В этом радость для тебя большая должна быть.

-Меня за неё возьмите, — попросил Яшка.

-А чего? — деланно удивился Басманов, — с детём сидеть не придется. Ты у Буслая спроси, каково это. Он теперь один пятерых растит. Ингигерду-то бунтовщики убили. Как он там, кстати?

Яшка шмыгнул носом.

-Где вы оба были, когда звери Дневной Дозор штурмом брали? — строго поинтересовался Филипп, — почему сейчас только пришел? Не буду вступаться. Прав Басманов. Через три дня Ксению забьют. А сбежит — дома достану. Ступай!

Ольга коротко глянула, как отчим с инквизитором о чем-то говорит, и в сени выскользнула. Цыган не ушел ещё. Ждал её, наверное.

-Значит, поздравить тебя можно? — буркнул он, — старого отца на нового поменяла.

Но девушка его не слушала. Схватила за ворот, да об стену приложила, чтобы замолчал.

-Что Кая знает, а более никто? — прошипела она, — думай, дурак. Спасешь жену.

-Топором дверь прибивает, — неуверенно начал перечислять любящий муж, — ладью построить может. И даже дом.

-А полезное что-то умеет? — допытывалась девушка, прижимая собеседника к стене, — как она с княгиней говорила? Как с Хеной на ладье ругалась?

-Говорит на четырех языках, — пожал плечами Яшка, — да кому оно теперь надобно? Ну и силища у тебя!

-Читает и пишет? — Ольга пропустила комплемент мимо ушей.

-Ну да, — кивнул цыган, — да языки-то мертвые!

-Не твоего ума дело, — огрызнулась Ольга.

А и правда, сразу легче становится, когда себя не сдерживаешь.

* Беременная (устар.)