Ольга (джен)

«Щеночки» оказались дворянскими детьми. Были они Ольге ровесниками, но смотрелись на её фоне, как дети малые. Их во время штурма города отнял от родителей мужчина, по описанию подозрительно похожий на Дэвида. И отправили чуть ли в ни в закрытом ящике прямо в Дневной Дозор. А там за них уже Гордей взялся. Братья по-русски еле понимали. Он сразу их Ольге в подарок готовил. И не думал даже, что близнецами Басманов заинтересуется. Хотя и мог бы догадаться. Теперь он поглядывал на юношей мрачно, приказы отдавал сухо, но лишнего себе не позволял. Наказывать их как бы то ни было, теперь могла только хозяйка.

А наказывать было не за что. На взгляд Ольги. Мальчики были послушные, спокойные и очень тихие. Первые дни от каждого шороха вздрагивали. Потом успокоились. Отъелись и отоспались, хоть и велено было не баловать. В доме прибрали. Из нескольких появившихся комнат выбрали себе ту, что по соседству с хозяйской спальней оказалась. И первое время на одном соломенном тюфячке вдвоем спали. У Ольги руки не доходили им что поудобнее устроить. Да и Басманов не велел. Раб у кровати спать должен.

Сперва непривычно было. Дом большой, новый. Необжитой. Почти пустой без мебели. Ольга, не привыкшая владеть рабами, забывала их, то покормить, то в дом на ночь впустить. За этим первую неделю Гордей следил. Боялся, что голодных, дрожащих от холода под дождем юношей, Фёдор пригреет. А потом и сама девушка приноровилась. Скинула на них все покупки, все работы по дому, как раньше, на Сахара. А тот и вовсе с близнецами не церемонился. Чувствовал, что повышение получил.

Звали братьев Ульрик и Магнус. Но никто, в том числе и Ольга, их так не называли. Басманов тут же окрестил их «Улей» и «Маней». Он, забывши про собственный запрет, их баловал, вызывая у Гордея и Сахара приступы ревности. А воевода вообще не давал себе труда обращаться к близнецам по имени. Едва завидев его, братья старались побыстрее у Ольги в доме спрятаться.

У девушки отношения с рабами были прохладные. Братья её боялись, а она на сближении не настаивала. Выдала им второй тюфячок и два одеяла, и, как ей самой показалось, утратила к ним интерес. Тем более, что начались занятия с Яшкой. Как сам он к ним относится, Ольгу тоже более не волновало. Перед началом Фёдор бросил ей кусок воспоминаний, когда оборотень вместе со всеми от неё отвернулся после битвы. Да как её одну бросил, когда первый раз к Басманову в терем влезть заставил. Тут девушка и охладела к чувствам бывшего сослуживца.

А Яшка старался. Жене после родов Басманов дал месяц передышки. И дочка была дома. Нужно было отрабатывать, и работал он от души. У Ольги вся рубаха изодрана была, да все плечи и руки исцарапаны. А при случае Басманову удавалось медведя обозлить, да так, что он на девушку со всей силой бросался. И на все это с ужасом близнецы из окна смотрели. А ночью у себя в комнате перешептывались, пока девушка не прикрикнула. Ей на новой, очень широкой кровати, тоже не спалось.

Сперва не получалось ничего. Отчим не ругался. Всякий раз терпеливо показывал, где ошиблась. Что исправить надобно. И долгое время ей казалось, что бросить все надо. Не выйдет у неё. Но постепенно и Яшку научилась к земле прижать, и себя по-другому чувствовать начала. Силу свою ощутила, да так, что Гордей притих. И власть почувствовала. И радость настоящую, темную, от этого испытала.

Басманов, который спутался с Филиппом только чтобы получить разрешение иных-рабов завести, на близнецов с первого дня засматривался. И видя, что Ольге они без надобности, принялся с ними забавляться. Девушка и не думала, что кто-то без мёда и пряников прожить не может. Сама-то особо не ела никогда. А Маня с Улей без сладкого страдали да хандрили. А просить им запрещено было. Как назло, думал об этом только инквизитор.

Фёдору нравилось подманивать кого-то из близнецов к себе, дразня его куском пряника или ложкою мёда. Любой из них, зная, что от Ольги он ни в жизнь сладкого не дождется, готов был ползти за Басмановым, куда ему угодно. А тому нравилось, когда рабы еду выпрашивают. Сахар так и вовсе у него из рук ел. И жутко ревновал, когда это делал кто-то другой. И Гордей ревновал, даже почище татарина.

Под несчастливой звездой родился Маня. Он как раз нацелился на мед, который инквизитор для него пальцем прямо из крынки достал, и юноша сейчас готов был вылизать ему не только палец. Басманов обоим близнецам нравился. Гордей застал недозволенные, по его мнению ласки в самом разгаре. Улыбнувшись инквизитору, и потребовав меда с руки и для себя, он одним взглядом изгнал Маню из горницы в сени. А там, прижав в углу, чем-то угрожал ему, не размыкая уст. Так их Ольга и застала.

Юноша всхлипывал. И так стало его девушке жалко, как давно уже никого не жалела. Вот вроде иные они с братом. Могут в Тень ступить, когда вздумается. А живут при чужих людях, всяческим унижениям повергаются. И выхода у них нет никакого. Они были как маленькие зерна, попавшие в жернова. И от жалости той у Ольги сразу злость появилась. И она так шепнула: «Не тронь! Моё!», проходя мимо, что Гордей враз отпрянул, а потом и вовсе из терема вышел. И обратно взошел, когда девушка в баню отправилась.

Басманов только одобрительно усмехнулся. Да велел хоть одного из «щеночков» в баню с собою прихватить. Они, по словам инквизитора, все измучались. Но в чем состоит то мучение, Ольга не совсем поняла. Ведь пальцем не тронула, и работой избыточно не нагружала.

-В том и печаль, что не трогаешь, — улыбнулся Фёдор, — они не только есть без приказа не могут. Им и рукоблудить нельзя.

-И что? — не поняла девушка.

-А то, — терпеливо объяснял отчим, — что молодые они ещё. Им девки голые снятся. Хотя, теперь уж и парни, наверное.

-Я причем? — удивилась она.

-Мужчине для здоровья хоть раз в неделю, да нужно с бабой встретиться, — тяжело вздохнул инквизитор, — Или самому как-то обойтись. А в этом возрасте и не раз в неделю. А раз десять в день. Я на такой крючок всех сажаю, кроме Гордея. Ему и так хорошо. И брату твоему очень нравилось. Не пойму, в кого ты холодная такая. Их чосон твой всему научил, что тебе нравится. Хоть попробуй!

-Не противился учить? — обиделась Ольга.

-Бегом прибежал, — улыбнулся Фёдор, — он что угодно сделает, чтобы по службе продвинуться. И со мной возляжет, если придется. Правда, это для него пока что мерзость. Но это пока.

-Мне, может, тоже развратничать не нравится, — надулась она.

-Да не разврат это, — отмахнулся Басманов, — в голове у тебя что-то вроде стены каменной. Она тебе жить мешает. Ты пойми. Никто тебя на том свете не ждет! Никакой ангел с трубой или старик с ключами не развернут тебя от ворот рая за то, что ты с двумя парнями женихалась. Кто с кем постель делил, на том свете даже спросить некому. Даром никому не надобно того знать. Иных после смерти Тень прибирает. И там все не так, как тебе в детстве сказывали.

-А как? — насторожилась она.

-Отца спроси, — огрызнулся Фёдор, — со мной он говорить отказался. Вот, Каю хочу к нему запустить.

-Убьешь?! — охнула девушка от неожиданности.

-Что я, по-твоему, зверь? — обиделся инквизитор, — иного в любой момент с того света достать можно. Ненадолго, правда. И не всякий выйдет. И говорить его не заставишь, если сам не захочет. Анри, вот, не хочет. А нам надобно его порасспросить.

-О чем? — Ольга уже догадывалась, но хотела уточнить, — и кому это «нам»?

-Мне, Филиппу. Тебе, может, тоже интересно, где убийца брата твоего обретается, да как все было,— голос у него стал тихий. Он будто бы о чем-то задумался, — дело это не брошено. Каждый день над ним трудимся всей инквизицией. Я всех, кого мог, привлек. С Гордеем вот, связался, чтобы он от Устина отстал. Дал тому поработать в полную силу.

В баню с собою она так никого и не взяла. Не то, чтобы стыдилась, А представить себе не могла, что с двумя мужчинами одна женщина там делать может. Но вечером, когда за уроком французского засиделась, Маня подошел, и рядом на пол сел. Голову на колени положил. Щека у него была мокрая и горячая. Плюнула на все. Велела принести мазь лечебную, а сама рубашку с плеч скинула. Яшка сегодня, как с цепи сорвался. Чуял, что скоро урокам конец, оставил три длинных царапины на спине. Самой не дотянуться было. Очень вовремя Маня со своими нежными пальцами подошел. А Уля сам тихонько под одеяло забрался уже среди ночи.

-Оприходовала-таки молодцев, — ехидно поинтересовался Басманов, когда Ольга в третий раз мимо миски ложкой промахнулась, пока носом клевала.

-Да это Яшка меня вчера вымотал, — огрызнулась она, подавая еду под столом тоже сонным, но довольным близнецам.

-Яшка уж неделю дома с семьей живет, — хитро прищурился Фёдор, — а это обычный медведь.

Научилась, стало быть.