Ольга (джен)

Все разговоры в доме так или иначе сводились к службе. Ольга при сем присутствовала каждодневно. В гости или по делам то и дело Филипп заходил, или Святослав, а то и Освальд. Темный же воевода и так тут жил. Как и чем живут Ночной и Дневной дозоры, девушка себе хорошо представляла. И сколько там народу служит тоже. А вот чем Басманов с Филиппом заняты, никак не могла уяснить. Думала она, что инквизиции только в крайнем случае вмешивается. Когда сами Дозоры меж собою договориться не могут. Но, видимо, ошибалась. Отчим отсутствовал дома едва ли не чаще, чем раньше.

Помимо обычных своих дел, Дневной Дозор так же вел внешнюю политику. Всё, что было связано с обманом высокого дипломатического порядка, хитростью, подглядыванием и подслушиванием, так же им в обязанность вменялось. Ночной же Дозор ведал печатным словом. Так что Ксения, вроде как на своей ниве трудилась. Хоть и не вполне добровольно. И если большую часть «темных» составляли бойцы, то среди «светлых» были все больше толмачи, книгочеи, да ученые. Боевые светлые маги оказались самой большой головной болью Святослава. На их обучение он бросил все доступные ему силы. Оставалось только Ксению в Дозор вернуть.

Басманов все тянул, противился и темнил. Гордей, подкупленный Малушей, тоже со свой стороны хлопотал. Уж и Ольгу к тому склонил, чтобы уговаривать начала. И только поздней осенью, когда уж не только урожай был собран, да все деревенские свадьбы отыграны, но и снег выпал, всех заинтересованных по этому делу собрал. На Сварогов день* выпало. По случаю праздника, Святослав Ольге подарок сделал. Амулет, что несколько языков степных понимать позволял. Читать-писать не помогал, но говорить можно было. Над амулетами такими у него один умелец трудился. Сложно было не просто языки разные в один амулет поместить. А то, что реформы шли по всем странам, язык менялся чуть не каждодневно. Не успеешь одни слова в амулет поместить, как их уж другие сменяли. В степи тоже все менялось, но не так быстро.

Поддавшись уговорам, Басманов встречу назначил, но не дома у себя даже не в Дозоре, к которому привык за долгие годы. А привез падчерицу в терем, что инквизиция занимала. Стоял он чуть не у самого столичного кремля. На застроенной другими богатыми купеческими теремами улице. И Ольга поразилась, насколько много в нем было служащих. Она-то знала только Филиппа да Басманова. Но отчим тут же все и объяснил. На каждый город крупный свои один или два инквизитора приходились. Дозоры не везде были. Новгород, да Киев могли небольшими службами похвастать. Остальные города, менее значимые, только инквизиторы охраняли, да чары, что нарушение Договора выявляли. И войны там шли порой не шуточные. Почище Битвы с низшими, что на Москве случилась.

Собрались все в большом зале с расписными стенами а потолком с резными подоконниками и множеством свечей в дорогих подсвечниках. Ксению тоже привезли. Она чуть голову вниз клонила. В двери еле протиснулась. Но не бранилась. Привыкла, что в библиотеке макушка в потолок упиралась, и тут ей тоже неудобно было. Это Ночному Дозору казарму специально с высокими потолками да дверьми большими строили, под её рост. А инквизиторский терем был на обычных людей рассчитан.

-Последний раз по этому делу всех сбираем, — объявил Филипп, пристально глядя на Святослава, — не сможет Ксения Андрея Севастьяновича разговорить, не обессудь, Святослав Игоревич. Я тебе много чего простил, хоть и не все гладко потом было. Вышло мое терпение.

Ольга глянула украдкой на Басманова. Думала она, что ему тот разговор больше нужен, а тот стоял, как будто и вовсе не интересно было. По сторонам поглядывал. Последний раз ей два слова бросил, когда у ворот лошадей оставили. Просто сказал: «Верь мне». А кому ей сейчас ещё верить?

-Слушается дело о заговоре с целью убийства служащих Дозоров Москвы, — тихо произнес Филипп, — и перехода правления от людей к низшим формам «иных». Давай, Фёдор Алексеевич.

Басманов с хрустом в руке что-то раздавил. И тихо произнес: «Дэвид! Выйди. Поговорить надо!»

Сначала ничего не произошло. Только воздух стал как будто плотнее. Но вскоре из того воздуха сам собою сложился темный силуэт. А после и бородой рыжей оброс. И вышел из пустоты человек в простой одежде, даже не русской. Ольга Скуратова совсем другим запомнила. Но в Тени он снова в солдата превратился. Сложно сказать нарочно или сам того не ведал.

Светлые как-то сразу назад отступили. Один Басманов рядом со Скуратовым остался. На груди у того была огромная зияющая рана с обожженными краями. Басманов кивнул ему, и только коротко поинтересовался: «Помирать больно?» Дэвид плечами пожал.

-Давно ты знал, что оборотни восстанут? — продолжал инквизитор, — что тебе Темрюков посулил?

-Что дочка, хоть одна, царицей станет, — голос у Скуратова был такой же приятный, но уже не такой уверенный. Тихий, — не «иные» они у меня, все трое. Я ж в том не виноват! Умницы, красавицы как на подбор. Они заслужили. Я заслужил!

-Как давно? — повторил свой вопрос Басманов.

-Анастасия, первая царица, только преставилась, — потупился бывший палач.

-Знал, что меня убить хотят, и сокрыл? — задумчиво произнес Басманов.

-Я тебе подарок отправил, — затараторил Дэвид, — из крепости, где меня убили. Княжичей тебе прислал…

-Зря старался, — отмахнулся Фёдор, — я их падчерице отдал за ненадобностью. А за то, что ты все знал, да меня предал, дочерей твоих всех с семьями завтра же в Сибирь пешком отправлю. И жену.

-Постой, — взмолился Скуратов, — отслужу!

-Так бы сразу, — буркнул инквизитор, — Анри сюда тащи. Живо!

Скуратов исчез, как будто взорвался. Был, и тут же в разные стороны разлетелся. А Басманов в самый дальний угол отошел. И Ольга к нему придвинулась. Страшно стало, сама не поняла, отчего.

Филипп как раз Ксению вперед вытолкнул, когда у дальней стены из темноты рыцарь вышел. Весь в белом, он шел, позвякивая латами. Плащ с нашитым алым крестом на несуществующем ветру развевался. Руки в латных перчатках человечьи были. А голова-то медвежья! Дошел до Ксении, в глаза ей глянул, и голову опустил.

-Прости меня, — сказал как будто ей, а как будто и ещё кому-то. Тут же развернулся, и обратно пошел.

-Постой! — Ксения тут же за ним шагнула, — если ты уйдешь, мне до смерти Басманову служить!

Медведь как будто только что заметил, что в комнате ещё кто-то присутствует. Обвел взглядом собравшихся. Задержался на Святославе.

-Всех наказали, — почти беззвучно выдохнул он, — я один виновен. Меня накажите.

-Чем покойника накажешь? — князь поближе подошел, — ты, я вижу, сам себя изводишь. Зверем в Тени пребываешь. Расскажи, как тебя убили. И тебе полегчает, и Каю с цепи снимешь.

-Пущай расскажет, как они с Темрковым заговор да расправу учинили, — шепнул Басманов со своего места, — на что он жизни светлых дозорных променял.

Но, как ни тихо говорил он, а Медведь его услыхал, и бросил ему полный ненависти взгляд.

-Я справедливости хотел! — рыкнул он, — нешто оборотень не «иной»?

-Что ж ты за вампиров не вступился? — уже не таясь отозвался Фёдор, выходя к нему, — ниже вас поставлены!

-За кровопивцев Витезслав борется, — рычал боярин, — а за нас кто? Оборотни людей сильнее! Честнее! Нас больше!

-И теперь вы ещё и на веки вечные наказанные, — равнодушно уточнил Басманов, — думаешь, тебе уже ничего не страшно? Следующей зимою воротись, посмотри, как дочку твою в Дневной Дозор принимать будут!

В ответ Медведь резко выбросил вперед что-то сияющее, с темными переливами. Свет угодил Басманову в грудь. А от удара он отлетел к дальней стене.

-Память моя тебе понадобилась? — рявкнул он, — держи!

Всех кто рядом стоял, тоже разбросало. Только Ксения на ногах удержалась. И Филипп уже знак руками сложил, чтобы призрак боярина развеять. Но тут Ольга в круг выбежала, да между ними втиснулась. Оттолкнула Медведя, да только подивилась, насколько он плотный. Ей-то казалось, что из Тени призрак вышел. Но и не теплый он был. А какой-то странный. Но отшатнулся, как настоящий. И только теперь на неё глянул.

-Слушай меня, инквизитор, — грозно прошептал он, обращаясь к Фёдору, — тебя все равно когда-нибудь Тень приберет. Ещё увидимся. Воспоминания ты мои получил, и будет с тебя. А дочери моей не тронь! Все, что отнято было, верни ей. Слышишь? И Каю отпусти. Или взамен рук, что тебя по ночам ловят, Борис приходить начнет. Каждый день будешь видеть все, что я перед смертью запомнил. Слышишь меня?

Басманов уже поднялся и отряхивался. Не глядя на боярина, он обратился к Святославу.

-Вот, — он кивнул на Медведя, — пока тебя не было, Освальд шухарту** просмотрел. Правильно мы тебя к Москве приговорили.

-Ну да, — кивнул Филипп, — ты нас, а мы — тебя. Все в равновесие пришло, Рюрикович.

А Ольга только на отца глядела. Тот становился все прозрачнее, но в глазах у него больше не было той ярости, с которой он сюда пришел. Было что-то человеческое. И ей даже показалось, что он ей улыбнулся. На прощание.

*Сварогов день — 1 ноября.

** Шухарта — сорвавший светлый иной. Совершают необдуманные действия, по их мнению ведущие к благу.