Палочка для Рой (джен)

— Я считаю, мы должны назвать себя «Горнило», — тихо сказала я.

Мы успели обсудить уже несколько названий, но все они были ужасны, как и можно было ожидать от детей предподросткового возраста, пытающихся придумать что-то нормальное. Гермиона, несмотря на свою компетентность в других областях, показала себя ужасной в придумывании названий. Она раз за разом придумывала смущающие аббревиатуры.

Некоторые из названий были бы хороши, если бы не моя личная история. Можно было назвать себя «Протекторат» или «Котёл» — но просто эти названия у меня вызывали неприятные ассоциации.

— И чем это название лучше, чем «Котёл»? — спросил Рон.

В течение прошлого месяца он доказал, что в состоянии держать слово, изо всех сил стараясь догнать остальных. Тот факт, что мы встречались три раза в неделю, а дуэльный клуб собирался раз в месяц, означал, что мы все росли в навыках. Просто мы больше трудились.

Кроме того, мы наблюдали за поединками между другими учениками, а Гермиона делала заметки. Использованные заклинания, тактики, совершённые ошибки; она записывала замечания, как мои, так и Поттера, который продемонстрировал тактический склад ума.

Затем мы пытались использовать изученное на наших практических занятиях. Иногда учебная группа действительно занималась учёбой. Старшие ученики не помогали нам в этом, рассматривая это как мухлёж, но мы помогали друг другу в том, в чём были слабы.

Тем не менее, Рон, как правило, был весьма самоуверен.

— Слово «горнило» имеет два значения, — сказала я. — Во-первых, это тигель, используемый для плавления вещей при высокой температуре. Мы пытаемся сплавить все факультеты в единое целое. Ещё это слово может означать жестокое испытание, в котором различные вещи взаимодействуют, создавая нечто новое. Американские морпехи называют своё финальное испытание горнилом.

— Кажется, была такая американская пьеса? — спросила Гермиона. — О сжигании ведьм?

Я нахмурилась.

Вот дерьмо.

С названием мы так ни к чему и не пришли, но наши навыки стали намного лучше. За прошедший месяц я сражалась с многочисленными противниками. Без насекомых это обычно заканчивалось не слишком хорошо для меня. Хотя я справлялась всё лучше, а они изучали тактики действий группой.

Я подозревала, что работая вместе, они, может быть, даже смогут победить взрослых волшебников. Против кого-то вроде Флитвика или Дамблдора они будут мясом, но не по ним я оценивала свою группу.

Тем не менее, хотя парни учились трансфигурировать мебель, и я учила их достоинствам поиска укрытий, наибольшим нашим ограничением было то, что нам приходилось работать в небольшом пространстве. Для нас было бы идеально организовать военные игры по всему замку. Научить их прятаться, стрелять из укрытия и менять диспозицию — такова была моя конечная цель, но я всё ещё не нашла места для тренировок. Запретный Лес подошел бы идеально, но он делал нас уязвимыми для настоящих атак из укрытия от всамделишных Пожирателей Смерти.

То же самое можно было сказать и про призамковую территорию. Я не собиралась доверять тем неясным защитам, которыми обладал замок. В любом случае они, кажется, были сильнее внутри Хогвартса.

Я пыталась добиться от близнецов Уизли, чтобы они трансфигурировали мне беговую дорожку, но они никогда ни одной не видели и думали, что это странное пыточное устройство маглов. В каком-то смысле они были правы.

Я всё ещё не могла бегать вокруг замка, и всё же доказала им, что выносливость важна. Наши битвы длились всё дольше и дольше по мере того, как улучшалась защита, и иногда разница между победой и поражением определялась лишь тем, кто лучше расходовал силы.

Так происходило не из-за истощения магической силы — просто, когда ты уставал, скорость реакции, как правило, замедлялась, а в битве волшебников скорость и точность были всем.

— Мы что-нибудь придумаем, — сказала я. — Не могут все названия быть плохи.

— Учебный год подходит к концу, — заметила Гермиона. — Возможно, с названием придется подождать до следующего года. Дамблдор уже сообщил, с кем тебе предстоит остаться?

Я покачала головой.

— Он всё ещё считает, что кто-то попробует прочесть мои мысли, и он ещё не готов учить меня окклюменции.

Лично я подозревала, что Дамблдор опасается, что как только мои мысли станут полностью недоступны для него и Снейпа — случится что-то ужасное.

— Но я наведалась к Флетчеру, — сказала я. — И он сказал, что сможет достать мне книгу по окклюменции до конца семестра. Правда, он утроил цену, которую ему предстоит заплатить в Лютном Переулке.

— Да это же грабёж средь бела дня! — задохнулась Гермиона.

— Познакомься с чёрным рынком, — ответила я. — Он рискует своей должностью, пронося контрабанду, так что заслуживает за это прибыли. Близнецы тоже покупают у него вещи.

Некоторые из их покупок предназначались для меня. Было подозрение, что Флетчер может доносить обо всём, что я покупала, или Снейпу, или самому Дамблдору, так что всё, что могли счесть опасным, мне пришлось доставать через посредников.

Это означало, что я в долгу перед близнецами.

Они уже давно отказались от мысли, что, обучая меня, делают мне одолжение; мы оставили всё это в прошлом. Их репутация в школе как дуэлянтов росла, и, несомненно, это привлекало к ним внимание со стороны девушек. Я не была уверена, знают ли они, что им делать с этим вниманием, но они, кажется, просто наслаждались им, так что у меня возражений не было.

Невилл получил зачёт у Снейпа, а Гермиона училась быть как я. Все мои союзники получили выгоду от нашего соглашения, и это было хорошо.

Даже Рон становился лучше в дуэлях. Он ещё не продвинулся в ранге, но уже стал одним из лучших среди первокурсников. Я подозревала, что он гордился бы собой, если бы не продолжал сравнивать себя со всеми нами.

Гермиона была, несмотря на мелочи, самой смышлёной ведьмой для своего возраста. Гарри, кажется, имел природный талант к сражениям. Близнецы были на два года старше и имели дар вызывать хаос. Хиггс был старше всех нас.

Только Невилл, Милли и Трейси были на уровне Рона, и он, кажется, едва их замечал. Он видел только нас — людей, с которыми сравнивал себя.

Если не считать Рона, я была единственной, потерявшей социальные связи. Всё говорили о смерти Уоррингтона. Я подозревала, что некоторым ученикам нужно какое-то время, чтобы всё до конца переварить. Многие из них отдалялись от меня ещё больше, чем ранее. Это не было похоже на травлю, скорее, словно они опасались находиться рядом со мной.

Правда, это не беспокоило меня. Я была одинока большую часть своей жизни, даже когда меня окружали люди. Ещё до, того как Эмма предала меня, я была болтушкой, но близких друзей у меня было мало.

Теперь у меня было несколько друзей и все остальные оставили меня в покое, так что изоляция не слишком меня беспокоила. Она давала мне больше времени на обучение и подготовку вместо того, чтобы тратить всё свое время на ожидание удара в спину.

Я надеялась получить книгу по окклюменции до конца семестра. Практически наверняка Дамблдор собирался отправить меня в семью волшебников. И не только из-за того, что отправка меня к маглам будет для них смертным приговором, но он, вероятно, не доверял маглам, что те управятся со мной.

Если я останусь с волшебниками, то скорее всего смогу использовать магию. Система Надзора была разработана так, формально из-за Статута, но по факту — дабы давать чистокровным детишкам преимущество, никому при этом не вредя.

Изучение окклюменции летом позволит мне обучить ей остальных в следующем учебном году. Меня терзало смутное подозрение, что некоторые из чистокровных родителей летом будут учить своих детей легилименции, так что нам требовалась защита.

Ребенок-шпион, способный заглядывать в разумы других учеников, смог бы узнать, что родители учеников говорили им. Мой шпионаж за письмами людей был менее эффективной версией такого подхода. Несколько подобных агентов в школе оказались бы просто бесценны.

Я пыталась добиться от Флетчера, чтобы он достал мне книгу по легилименции, но он сказал, что это было отдельно запрещено Снейпом. Это разочаровывало, но я планировала пройти обучение, как только смогу.

Иногда я удивлялась, не существовало ли что-то вроде магического штрафа за попытки сделать очень много и очень быстро, но я ни о чем таком не слышала. Я подозревала, что большинство детей не обладает эмоциональной зрелостью, необходимой, дабы управляться с заклинаниями высоких уровней, и детей необходимо было обучить базовой теории магии, прежде чем они попробовали бы различные заклинания высшей сложности.

Увидев, что остальные собрались в комнате, я заговорила:

— Сегодня я хочу поговорить о базовых стратегиях входа в комнату, — сказала я.

Они все уставились так, словно у меня выросла вторая голова.

— Представьте, что Пожиратель Смерти поджидает здесь, планируя убить вас всех, — сказала я. — Просто заходите внутрь, и вы убиты. Есть способы уменьшить вероятность подобного. Может кто-нибудь придумать хоть один способ?

Они все нахмурились и замолчали почти на минуту.

— Зеркало? — наконец спросила Гермиона.

Я улыбнулась и кивнула.

— И если вы действуете группой, двигаясь от коридора к коридору и выискивая врагов, есть подход, когда один человек наблюдает, помогая всем оставаться в безопасности по мере продвижения. Сегодня я собираюсь показать вам эти способы.

Раньше у них были сомнения по моим знаниям о тактике, но их я развеивала до тех пор, пока они, наконец-то, не научились просто принимать их как данность.

— Начнем сначала, — сказала я.

* * *

— Не могу поверить, что они посадили тебя и Гарри на поезд, — сказала Гермиона.

Прошлый месяц оказался отмечен ростом агрессивных атак на разных чиновников Министерства, зачастую в их собственных домах. Тот факт, что большинство из них были известны как наиболее верные и неуступчивые люди в своих отделах, не стал достоянием публики, но я узнала о нём из обрывочных комментариев, отпущенных Дамблдором и Снейпом.

Финальные экзамены оказались лёгкими для всех. Даже Рон чувствовал себя уверенно, при том что он бесконечно ворчал насчет необходимости учиться.

По крайней мере, он не снижал темпов в дуэлях. Он закончил в числе лучших учеников первого года, и остальные из нашей группы тоже закончили в числе лучших в своем потоке. Хотя Снейп настаивал на том, что меня надо сравнивать с четвертым курсом.

— Они же собираются вытащить вас обоих до того, как остановится поезд, верно? — спросил Рон.

Я сидела в купе с Роном, Гарри, Гермионой, Невиллом, Милли и Трейси. Хиггс и близнецы находились в другом вагоне, отчасти из-за того, что здесь для них не было места, и отчасти потому, что близнецы положили глаз на парочку прелестных учениц Рэйвенкло. Хиггс сидел со слизеринской командой по квиддичу.

Я кивнула.

Слух о том, что Пожиратели Смерти собираются убить меня и Гарри, дошел до всех. Газеты вообще ничего не писали обо мне, но зато подняли большую шумиху вокруг Гарри.

Это дало Грюму оправдание, требовавшееся ему, чтобы утроить численность авроров на вокзале Кингс-Кросс. К несчастью, не было способа обнаружить, сколько из них оказались завербованы Пожирателями. Была большая вероятность, что всё это закончится кровавой баней. Если Волдеморт обратил две трети охраны и сказал убить оставшуюся треть — то всё это очень быстро могло перерасти в уродливое побоище.

Грюм планировал списать всё на взрыв газа, который, якобы, случится на вокзале. На выходе были специальные чары для стирания памяти всем, кто пройдет через них. Конечно, чары не продержатся долго под мощной нагрузкой, под которой они, вне всякого сомнения, окажутся, но обливиаторам не придется загонять себя до полусмерти.

Никто пока не был уверен, хочет ли Волдеморт сломать Статут Секретности и развязать войну с маглами, или же хочет просто управлять ими из тени. Мне казалось, что это краеугольный камень его политической платформы, но возможно, он стравливал обе группы в собственных интересах.

— Всё ещё не могу уловить смысл, — сказала Гермиона. — У них есть люди, которые собираются принять Оборотное, превратившись в тебя... во всех нас, так зачем нас вообще сажать на поезд?

Я подозревала, что поезд обновлял Надзор на палочках каждый раз, когда мы на нём ездили, но пока не собиралась говорить об этом Гермионе. Ведь я могла и ошибаться.

— Рядовые оборотные зелья не действуют достаточно долго, — сказал Гарри. — Или, по крайней мере, так мне объяснял Дамблдор. Он считает, что в поезде будут дети, которые будут следить за нами, и каким-то образом расскажут Пожирателям Смерти.

— Вероятно, при помощи зеркала, — отозвалась я.

Да уж, вряд ли волшебники могли использовать сотовые телефоны. У меня имелось расплывчатое воспоминание, что они могли существовать в это время, но при этом были огромными.

— Поездка длится восемь часов, — сказала Гермиона секунду спустя. — Полагаю, в этом есть смысл. Они хотят, чтобы все думали, что мы просто едем без охраны.

— Они аппарируют внутрь, как только поезд остановится, — ответила я.

Очевидно, аппарирование в движущийся транспорт было крайне дезориентирующим, намного больше, чем в неподвижный состав. Не невозможно, но если они сразу после аппарации собирались вступить в бой, то Пожирателям нужно сохранить максимальную боевую форму.

Засада на поезде под чарами хамелеона была бы самым логичным решением, но поезд был набит учениками — остаться незамеченным казалось практически невозможно просто за счет столкновения с пассажирами поезда.

Всё это в целом заставляло меня нервничать.

Я подталкивала их устроить засаду на тех, кто сидел в засаде, но теперь, когда все знали, что Пожиратели охотятся на Поттера, сами Пожиратели должны были знать, что их будут поджидать авроры. Вся операция в целом могла быть уловкой для уничтожения авроров; если бы я была Волдемортом, то подложила бы на станцию бомбу, настроенную на взрыв до прибытия детей.

Мои последователи получили бы совет показаться позднее.

Одна бомба уничтожила бы большую часть Магической Британии — сотни волшебников-родителей, которые находились в противоборствующих группах, авроры — все погибли бы в мгновение ока.

Затем я бы стала отрицать свою причастность: свалила бы вину на магловских террористов. Я бы продвинула новые законы, требующие, чтобы дети, оставшиеся сиротами, были воспитаны и обучены верными мне волшебными семьями, и если бы я на самом деле была настроена против маглорожденных, ну что же, они очень легко исчезли бы.

Существовала тысяча вариантов, как всё могло пойти наперекосяк. Проблема в том, что мяч всегда был на стороне атакующих. У них был элемент неожиданности, даже в такой ситуации, потому что тогда как они знали, где и когда они нападут, мы не знали, как они планируют осуществить нападение.

А что если нападение на меня — на самом деле попытка убийства Гарри?

Его убийство нанесло бы удар по морали Магической Британии. Люди создали миф о Мальчике-Который-Выжил. Он стал практически талисманом против Волдеморта и его команды.

Те, кто ходил с ним в школу, знали, что это не так, но большинство взрослых волшебников преклонялись перед ним. Из-за этого Гарри чувствовал себя явно неловко, но впереди были времена, когда ему потребуется эта слава.

Волшебный мир был спящим гигантом. Большинство волшебников едва ли смогли бы защитить самих себя. Они утратили или атрофировали навыки, изученные в школе, кроме тех, что использовали по работе.

Тем не менее, я была убеждена, что за то время, которое в армии занимает обучение солдата стрельбе, я смогу натренировать каждого взрослого волшебника, чтобы они стали армией. Не будет иметь значения, насколько силён Волдеморт, если он встретится лицом к лицу с десятью тысячами разъярённых волшебников.

Вот почему я беспокоилась, что он собирается прибегнуть к сценарию с массовым поражением целей на вокзале. В подобной операции он сталкивался с риском пробуждения гиганта. Если волшебники узнают, что он угрожает их детям, то многие сбегут прочь, но найдется и много таких, кто станет сражаться. Последнее, что ему хотелось бы — усиливать своих врагов, разжигать в них огонь гнева или вселять в них храбрость.

Нет, я точно упускаю какой-то вариант.

Убить Поттера, не навредив при этом остальным, было бы разумнее. Так Пожиратели подорвали бы моральный дух обывателей, но в то же время дали знак, что они милосердны по отношению к другим детям.

Но убийство Поттера на вокзале неизбежно будет сопровождаться случайными жертвами. Люди погибнут, и, скорее всего, умрут дети. Существовали риски начала такой войны, которую Волдеморт не хотел начинать.

С тяжелым ощущением в животе я закрыла глаза и расширила свои чувства вовне. В Шотландию пришло лето, и численность насекомых возросла до такой степени, что мне были доступны большие рои.

Я расширила чувства так далеко, как смогла, всматриваясь во всех направлениях.

Это заняло у меня почти минуту. На такой скорости насекомые продолжали появляться и выскальзывать из моей хватки, и я лишь мельком смогла воспользоваться их органами чувств.

Тем не менее, я напряглась, заметив тени наверху. У насекомых есть природный рефлекс страха, обычная реакция — бежать, если заметил над собой хищную птицу. Но эти объекты двигались слишком быстро, чтобы посчитать их птицами.

Я сваляла дурака, предположив, что они нападут на железнодорожный вокзал.

Вокзал был хорошо защищён, так же, как и Хогвартс. Террористы редко нападали на хорошо защищённые цели. Они предпочитали нападать на уязвимые цели, атаковать которые было легко.

Хогвартс-экспресс был более чем беззащитен. Кроме того, в вагонах поезда уже находилось определённое количество учеников, которые будут рады помочь его захватить, особенно если их родители сказали им так и сделать.

— Они нападут на поезд, — разрушила я наступившую тишину.