Палочка для Рой (джен)

Все сгрудились вокруг колдорадио в ожидании результатов выборов. Я видела беспокойство на лицах одноклассников. Хотя они были слизеринцами, причин для беспокойства у них было столько же, сколько и у меня.

— Итак, народ, голоса собраны, — возбуждённо произнес диктор. — Нового Министра избрали.

Это было лишь временное назначение, пока в конце года не пройдёт всеобщее голосование, но результаты данных выборов затронут всех.

— Долорес Амбридж избрана Министром Магии! — прокричал диктор.

— Проклятье, — услышала я голос Блетчли.

— Не знаю её, — призналась я. — Она — Пожиратель Смерти?

— Нет, — признал в ответ Блетчли. — По крайней мере, насколько всем известно. Вероятно, поэтому её и избрали. Сомневаюсь, что у Дамблдора хватало голосов, чтоб продвинуть одного из своих в Министры, но он очень старался заблокировать голоса Малфоя. Там имелась парочка других кандидатов в Министры, которые были бы ещё хуже.

— Тогда, так ли уж плоха Амбридж? — спросила я.

— Она ненавидит не-людей, — объяснил Блетчли. — Пыталась протолкнуть несколько законопроектов через Визенгамот, но так ни разу и не добилась успеха, даже в роли помощницы Министра.

Большинство учеников всё ещё бойкотировало меня, но те, кого я защитила от тролля, всё же общались со мной.

— Новый Министр выступит с речью!

Звуки толпы стихли, когда женщина заговорила усиленным голосом.

— Министерство Магии существует, дабы защищать своих граждан, — сказала она чопорным тоном. — Задача, с которой, боюсь, Министерство систематически не справлялось под руководством предыдущих администраций.

Разве она сама не была частью предыдущей администрации?

— Моё правление будет иным. Отщепенцам-оборотням более не будет позволено нападать на нашу школу. Никаких больше убийств и истязаний детей. Резня докатилась до порогов самого Хогвартса, и такого мы более не потерпим!

Она выдержала паузу.

— Моим первым постановлением в качестве Министра будет смещение Альбуса Дамблдора с его поста директора Хогвартса. Он допустил убийство детей в своей зоне ответственности и не справился со своим священным долгом! В свое время он был героем, возможно, настало ему время уйти в отставку и почивать на заслуженных лаврах.

— Моё второе постановление заключается в предложении законопроекта по контролю скверны оборотней, обрушившейся на нашу нацию. Оборотни, вдобавок к тому, что они монстры, показали себя предателями.

Когда несколько людей повернулось, чтобы посмотреть на меня, я холодно зыркнула в ответ. Некоторые из них побледнели и быстро отвернулись.

— Мы отыщем и выкорчуем их, где бы они ни находились, мы сдержим угрозу! Я даю всем оборотням неделю на то, чтобы покинуть Великобританию. После этого любой оставшийся оборотень будет приговорен к Азкабану!

Все замолкли, уставившись на радио.

На оборотней в волшебном обществе всегда смотрели свысока, но я знала, что у нескольких слизеринцев, находящихся в комнате, есть родственники — оборотни. У других могли быть небезразличные им люди, являвшиеся оборотнями.

— Любой, кто будет угрожать стабильности нашей Великой Нации, должен быть готов заплатить наивысшую цену, кхм, — продолжала Амбридж. — Мы вновь достигнем мира и гармонии. Но мы должны работать вместе, чтобы уничтожить сомнительные элементы. Маглорожденные не понимают нашего образа жизни! Нельзя винить их за их слабости, но и нельзя позволять им разрушать нашу нацию. Новый урок по культуре волшебного мира станет обязательным для всех маглорожденных в Хогвартсе с настоящего момента. И любой, намеревающийся навредить или угрожающий настоящим волшебникам, будет наказан по всей строгости закона.

На двуличном политическом языке «настоящие волшебники» означали чистокровных.

— Мы не потерпим бунтов. Мы не потерпим атак на наши ценности. Те, кто пытается войти в наш мир с дурными намерениями, будут остановлены! Я даю торжественное обещание всеми силами Министерства защищать наш образ жизни!

— Спасибо, — продолжила она. — И до встречи.

— Может, всё не так уж и плохо, — сказал один пятикурсник другому. — Может, если маглорожденных научат, как правильно себя вести, драк поубавится.

Его собеседник бросил взгляд в мою сторону.

— Думаешь, её можно научить «хорошо себя вести»?

— Если она оборотень, то нам же лучше будет, — ответил пятикурсник. — Оборотни глупы. Мне кажется, что оборотень, который её укусил, сам заболел.

— Как думаешь, Тёмный Лорд в молодости был похож на неё?

— Мне кажется, он поприятней был.

Когда они увидели, что я смотрю на них, то побледнели и торопливо вскочили.

Всё было плохо. Маглорожденным и оборотням и до смерти Фаджа жилось несладко. Судя по словам Амбридж, она планировала усилить давление.

Скорее всего, это делалось, чтобы принудить людей к сопротивлению, что можно будет подавать как дальнейшее доказательство того, что они враги государства.

— Что же, сейчас мы ничего с этим не сможем поделать, — сказал Флинт. Он посмотрел на меня. — Хочу с тобой поговорить.

— Меня не интересует место загонщика, — ответила я. Он посмотрел так, что пришлось пояснить. — Я, вероятно, травмирую кого-нибудь, и у меня есть более важные дела.

Он сделал шаг, подходя вплотную, и заговорил, понизив голос:

— Если ты хочешь, чтобы люди следовали за тобой, ты должна им нравиться, — сказал он. — И нет никого более популярного в школе, чем звезда квиддича. Сейчас ты себя ведёшь так, что никто и на тысячу футов не подойдёт. Когда тебя придут убивать, такое отношение людей тебе аукнется.

— Необязательно нравиться людям, — ответила я. — Страх работает ничуть не хуже, а уважение — даже лучше.

— Они придут за тобой, рано или поздно, — сказал он. — Тебе нужны будут люди, чтобы прикрывать спину.

— Почему тебя волнует, что со мной случится? — спросила я.

— Ты спасла команду в прошлом году, — объяснил он. — Блетчли — мой настоящий друг. А ещё мне нравится, когда мои потроха остаются внутри тела. Многие были в курсе, что у тебя проблемы с папаней Эйвери, и внезапно он мёртв и разбросан по всему Хогсмиду?

— Я всего лишь второкурсница, — произнесла я.

Заставила себя улыбнуться, он содрогнулся.

— Подумай, — сказал Флинт. — Пробы через неделю.

* * *

— Я бы хотела представить вам нового директора Хогвартса, — сказала МакГонагалл.

Выглядела она не особенно довольной.

Новый директор оказался огромным мужчиной, по сравнению с которыми карликами выглядели все, кроме Хагрида.

Почти семи футов роста, и, что было необычно для волшебников, накачанный, как атлет.

— Это Финнеган Роули, — сказала МакГонагалл. — Ваш новый директор.

Аплодировали ему без особого энтузиазма.

Мужчина встал и нахмурился:

— Насколько я знаю, ваш бывший директор был слишком мягок со всеми вами. Он буквально позволил некоторым из вас совершить убийство.

Произнося это, он хмуро смотрел на меня.

— Это прекратится немедленно, — сказал он. — Дисциплина будет ужесточена, и те, кого отправят в мой кабинет, пожалеют об этом! Вся система была слишком мягкая. Этого больше не будет.

Был ли он Пожирателем Смерти или просто засранцем? Я-то рано или поздно выясню, но даже если он Пожиратель Смерти, его убийство заставит Министерство давить меня всем своим весом.

— Все отработки будут проводиться под моим присмотром, — сказал он, и рыкнул. — И в моем кабинете есть цепи.

По правде говоря, он только делал хуже самому себе. Я знала профессоров, и даже Снейп не отправил бы учеников на пытки. Это означало, что профессора крайне неохотно будут вообще назначать отработки, и дисциплина станет хуже, чем была бы в противоположном случае.

Дамблдор был слишком мягок, но Роули тоже совершал ошибку. По крайней мере, ему не следовало говорить так откровенно.

— Я поговорю с мисс Эберт в моем кабинете, — сказал он.

— Неужели она уже что-то натворила? — спросила МакГонагалл.

— Нет, но если я не установлю сразу же законы, то невозможно предсказать, что она сделает.

— Мисс Эберт, — сказала МакГонагалл. — После обеда.

Я кивнула.

Я находилась не настолько близко, чтобы слышать их разговор, но МакГонагалл предположила, что я услышу. До какой степени она была осведомлена о моей предполагаемой силе провидицы?

После обеда я направилась в кабинет директора.

Профессор Снейп появился за моей спиной.

— Я не причиню ему вреда, — сказала я. — Но и себе вредить не позволю.

— Я бы предпочёл не доверять вашему представлению о самообороне, мисс Эберт, — произнёс Снейп. — И хочу увидеть его... методы своими глазами.

— Он не... — начала я, затем бросила взгляд на все картины, окружавшие нас в коридоре.

— В отличие от вас, я не располагаю преимуществом ограниченного всезнания, — сказал он. — И не все волшебники знают друг друга. Не настолько, насколько предполагают некоторые маглорожденные.

— Вас всего тысяч десять, — возразила я. — И вы все ходили в одну школу. Шанс на то, что вы знаете его, довольно-таки высок.

— Мы не знакомы, — ответил он. — Но я должен работать с ним. Министерство, во всей своей мудрости, назначило его.

Ступив в кабинет директора, я первым делом увидела цепи, свисающие с задней стены. Там находилось несколько других объектов, назначение которых мне было неизвестно, но они напомнили мне о походах в кабинет стоматолога.

— Мисс Эберт, — сказал мужчина. — Садитесь.

Я медленно опустилась в кресло. Моя рука находилась на палочке; это была очевидная попытка запугать меня, но зачем?

— Вы мне не нравитесь, — сказал он. — Хотите узнать почему?

— Потому что вы чистокровный? — спросила я.

Разыгрывать расовую карту так рано было знаком слабости с моей стороны, но я и правда не знала, чего он хочет.

— Нет, — ответил он. — Потому что вы растрачиваете зря свой потенциал! Вы несдержаны, словно бешеная собака, нападаете на всех, кто встает у вас на пути. Вы знаете, что случается с бешеными собаками?

Я пристально смотрела на него, не произнося ни слова.

— Бешеных собак убивают, — сказал он. — Именно это с вами и случится. Я видел ваши табели успеваемости, вы одарённая юная ведьма, возможно, наиболее одаренная среди ваших сверстников.

— Это едва ли согласуется со всей этой историей о маглорожденных, не имеющих магии, не так ли? — спросила я.

— В каждом слое общества есть сливки, — ответил он. — И лучшие всегда пробьются наверх. Это не означает, что шлак можно спасти.

Он встал, нависая надо мной.

— Учебный план Хогвартса — курам на смех. Каждый год новый учитель защиты? Уроки музыки, изучения маглов?

— Изучение маглов может быть полезным, — заметила я.

— Сколько волшебников собираются жить среди маглов? — спросил он. — Из-за каждого, кто собирается, Статут Секретности растягивается всё больше и больше. Он уже натянут до предела, и вы хотите, чтобы мы отправляли чистокровных туда, к ним?

Он покачал головой.

— Лучше, если каждый будет жить среди своих. Вы можете подумать, что я ничего не знаю о магловском мире, но это не так. Как волшебники будут жить там без документов, без магловского образования? Они никогда не смогут получить там хорошую работу, и соблазн смухлевать будет практически непреодолимым.

Он и правда дело говорил, хотя я подозревала, что добиться такого всё же возможно.

— Чары памяти, — начала я.

— Кроме того, жить среди них для нас небезопасно, — ответил он. — Повторяющиеся стирания памяти могут вызвать... проблемы. Единственный способ, при котором маглы и волшебники будут в безопасности — размежевать их.

— И какое всё это имеет отношение ко мне? — спросила я.

— Вы прирождённая возмутительница спокойствия, — ответил он. — Даже если вы и не убивали людей, то всё равно считаете, что волшебное сообщество должно быть более магловским.

— Вы не знаете меня, — спокойно сказала я. Вытолкнула свои гнев и раздражение в насекомых. — Откуда вам это известно?

— Потому что это то, чего хотят все маглорожденные. Это естественно — желать, чтобы всё было так, как там, где вы выросли, но если мы сделаем наш мир таким же, как магловский, то потеряем нечто невероятно особенное.

Я была с ним не согласна. По своей природе волшебный мир никогда не будет таким, как магловский. Добавление того, что изменит к лучшему магловский мир, могло только улучшить положение дел.

Имелись вещи, которые волшебный мир делал лучше, и это было не только здравоохранение. Здесь, кажется, не было сексизма и предубеждения против цвета кожи. Из-за того, что любой волшебник мог поддерживать достаточный уровень жизни, здесь не было по-настоящему бедных волшебников, не в том смысле, который вкладывался в это понятие в магловском мире. Ни одному волшебнику никогда не приходилось голодать.

— И чего вы хотите от меня? — спросила я.

— Побудьте хотя бы разок обычной ученицей, — ответил он. — Не убивайте никого и не причиняйте никому вреда. Если справитесь, я не стану заковывать вас в эти цепи. До окончания семестра я буду жить в напряжении, ожидая удара в спину. Я готов вызвать авроров, и подозреваю, вы знаете, насколько хорошо такое закончится для вас.

Пытался ли он сказать, что я буду убита или что просто, в конце концов, окажусь в Визенгамоте?

— Я не допущу, чтобы вы стали знаменем для этих маглорожденных террористов, — сказал он. — Будь моя воля, вас исключили бы прямо сейчас, но в попечительском совете до сих пор достаточно тех, кто поддерживает Дамблдора, так что мне нужно найти законные основания.

Он подался вперед.

— Пожалуйста, дайте мне повод, — сказал директор. Улыбка его была не особенно приятной. — И если я пропаду без вести, то все узнают, что это ваших рук дело. Тогда вы также окажетесь в Азкабане.

Я встала.

— Не знаю, почему вы считаете, что я какой-то ужасный человек, — сказала я. — Просто меня преследует злой рок.

— Злой рок? — переспросил он.

— Так получается, что Пожиратели Смерти умирают, оказавшись рядом со мной, — сказала я, бросая взгляд на его рукав.

На лице его не дрогнул ни один мускул.

— Но за исключением того раза с троллем, и с дуэлью, и нескольких инцидентов во дворе школы, я была образцовой ученицей.

— А слухи о том, что вы оборотень?

— Можете понаблюдать за мной во время следующего полнолуния, — живо отозвалась я. — Обещаю, что не стану отгрызать вам лицо или что-нибудь другое!

Он остановился и посмотрел на меня оценивающе.

— Я не очень хорошо отношусь к угрозам, — сказал директор.

— Если я не оборотень, то это не угроза, — ответила я. — А я не оборотень. Пожиратели Смерти в поезде так и не коснулись нас, и даже если бы коснулись, оборотни заразны только ночью в полнолуние. Профессор Трэверс обучил этому нас, первогодок, в прошлом году.

Трэверс был засранцем, но при этом оставался хорошим учителем Защиты.

— Идите, мисс Эберт, — сказал он. — И подумайте над тем, о чём мы говорили.

— Мне нужно в класс Защиты, — сказала я живо. — Не хочу пропустить первый урок.

Покинув кабинет директора, я принялась подслушивать.

— Она настолько плоха, насколько я слышал, — сказал директор Роули. — Боюсь, пропащий случай.

— Вы уверены, что это наилучшая тактика? — осторожно спросил Снейп. — По моему опыту, мисс Эберт способна реагировать на доводы, если те выражены должным образом.

— Вот она, проблема с этой школой, — сказал Роули. — Дети думают, что взрослые должны им угождать. Такого не будет, пока я тут за старшего.

Я нахмурилась. Я всё ещё не была уверена, что он не Пожиратель Смерти — в кабинете имелись портреты прошлых директоров, и говорить о чём-то по-настоящему опасном в их присутствии было бы не слишком умно.

Я едва-едва успела вовремя на свое место.

В центр комнаты вышел красивый мужчина.

— Уверен, все вы знаете, кто я, — сказал мужчина. — Моя слава простирается от темнейших берегов Африки до Великой Китайской Стены. Я автор более чем дюжины книг, лауреат многих премий и ваш учитель Защиты.

Этого мужчину нам вкратце представили утром, до того, как мы узнали о директоре.

— Меня зовут Гилдерой Локхарт, — сказал мужчина, глубоко поклонившись.

Он улыбнулся, и Гермиона рядом со мной мечтательно вздохнула.

Я уставилась на него с подозрением.

— На нашем первом уроке, — сказал он, — мы поговорим о биче волшебников... корнуэльских пикси.

Что-то в накрытой тканью клетке пожирало моих насекомых быстрее, чем я успевала их посылать. Я напряглась и положила руку на палочку.

Он сдернул покрывало с клетки и открыл её.

И воцарился хаос.