Огненноликая (гет)

Разум забывает ненужное, а сердце — нетронувшее. Но ни разум, ни сердце никогда не забудут того, что попало в них и «проросло».

Аневито Кем

Эдвард

Моя новая жизнь меня в целом устраивала. Она бы устраивала меня и в деталях, если бы не одно но… Я не помнил своей прежней жизни. Вернее, я помнил все или почти все из того, чем успел овладеть за сотню лет своего существования, я не утратил приобретенных знаний и навыков, накопленного опыта, в моей памяти сохранились воспоминания о моих поступках, переживаниях, прежних взглядах, многие из которых я теперь не разделял, как, например, взгляды на ценность человеческой жизни и стремление во что бы то ни стало противиться своей монструозной природе, отрицая ее. В моей новой жизни я больше не пытался подавить в себе монстра, не считал чем-то постыдным пить человеческую кровь. Да я монстр, такова моя сущность, и незачем ее стыдиться. Но я не помнил, с кем провел целый век, была ли у меня семья. Казалось, я всегда был один, и все же меня иногда посещало какое-то чувство образовавшейся пустоты. Элис казалась мне знакомой незнакомкой. Кем она была мне раньше, я не помнил, впрочем, как и она. Возможно, мы были просто друзьями, наши пути в жизни однажды пересеклись. Мы испытывали схожие чувства, я читал это у нее в мыслях.

Нас вместе приняли в клан, да еще в какой клан. Мы с ней удостоились великой чести — служить Вольтури, этому оплоту вампирской цивилизации. Мне нравилось носить грифельно-черный плащ и знаки отличия Вольтури, с гордостью осознавая, что принадлежу к правящей элите, самому могущественному вампирскому клану на земле. Мне поручали ответственные задания, и я с легкостью их выполнял. Все, что от меня требовалось, это прочесть мысли наших врагов или тех, кого мы шли карать за нарушение закона. Аро хотел знать, что от нас скрывают другие кланы. Некоторые, как например глава египетского клана Амун, скрывали одаренных членов, не без оснований опасаясь, что Аро захотел бы переманить их к себе. Другие скрывали свои намерения. Но с моей помощью все их поползновения пресекались в зародыше. Я знал, что владыка был доволен моей службой. Конечно, Аро и сам с легкостью мог прочесть мысли любого. Но с моим появлением ему больше не нужно было делать это самолично, я успешно заменял его, причем делал это скрыто. О том, что их мысли читают, наши оппоненты даже не догадывались, испытывая ложное чувство безопасности из-за отсутствия Аро и потому не пытаясь даже скрыть что-то. На службу я не жаловался, но…

Я сказал одно но? На самом деле их было несколько. Например, мысли других членов стражи, которые я невольно читал. Некоторые испытывали по отношению ко мне зависть, другие неприязнь, а кто-то, как, например, Феликс — и откровенное презрение. Но это меня совсем не трогало. Я и сам не особо тепло относился ко многим из них. Меня смущало другое. В мыслях тех, кто не питал к нам добрых чувств, то и дело проскальзывало злорадство по поводу того, что мы с Элис не помним многого из своей прежней жизни, а кое-кто более добросердечный даже жалел нас и сочувствовал нам в связи с тем, что мы лишились семьи и… своих половинок? Получалось, у нас была когда-то семья и любимые? Вот только я ничего такого в своей жизни не помнил, и Элис, по-видимому, тоже. Но ей, в отличие от меня, не приходилось слышать все эти сбивающие с толку мысли, поэтому ее это не смущало. Однажды я попытался заговорить с ней на эту тему, но она лишь отмахнулась, списав все на происки недоброжелателей, обычные в любом большом коллективе, особенно по отношению к новичкам, к которым к тому же благоволят шефы. А к нам с Элис они благоволили.

Однако это досадное обстоятельство занимало мои мысли лишь тогда, когда я оставался один, а такое случалось нечасто, поскольку теперь со мной почти всегда была Корин. Она и Челси с самого первого дня тепло приняли нас с Элис в семью и были очень приветливы. Корин помимо симпатии испытывала ко мне еще и сильное сексуальное влечение. Меня же рядом с этой высокой сексуальной брюнеткой каждый раз охватывало невероятное чувство удовлетворенности. Я с каждым днем все больше нуждался в ней. Без нее мне становилось некомфортно, сомнения и переживания разом одолевали меня, где-то внутри начинала пульсировать странная пустота. Я постоянно искал ее общества, чтобы избавиться от этих тяготивших меня ощущений.

Помню как вампирша подошла ко мне в первый раз, скользнула по мне томным, полным желания взглядом, а затем протянула хрустальный бокал, соблазняя меня его содержимым. Человеческая кровь… ммм… Я улыбнулся. Почему бы и нет? Всем своим существом я потянулся к вожделенному, манящему напитку, больше не желая противиться внутреннему монстру и сдерживать свою жажду.

Затем, когда бокал был осушен мною до дна и мои мышцы налились колоссальной энергией, бившей во мне ключом, она прильнула ко мне своим гибким, жарким телом, ее сладкое дыхание обдало мое лицо, а красивые руки обвили шею. При этом ее мысли транслировали мне откровенные сцены феерического секса, от которых во мне мгновенно вспыхнуло жгучее желание.

— Эдвард, рада знакомству, — пропела она волнующим страстным сопрано. — Позволь мне быть рядом. Уверена, ты не пожалеешь, милый…

И я не пожалел… хоть и не испытывал к ней глубоких чувств. С ней я погружался в самые темные глубины порочного удовольствия. Она постепенно становилась моим наркотиком, без которого я каждый раз начинал ощущать себя разбитым и неприкаянным.

Здесь в клане я встретил Беллу. Ее я помнил очень хорошо. Помнил ее человеком, к которому, как мне тогда казалось, я воспылал любовью всей жизни. Но я так же хорошо помнил, как это чувство быстро испарилось, когда Белла стала вампиром, а ему на смену пришла вина за то, что я обманул ее ожидания. Теперь она была членом самого влиятельного в мире клана вампиров, более того, я видел в мыслях Деметрия, что она обрела здесь не только семью и предназначение, но и свою истинную любовь, и я был искренне рад этому, больше не испытывая разрушающего чувства вины. Я был также рад встретить в новой семье кого-то из моей прежней жизни. Я хотел быть Белле хорошим другом, но ее новый фиянсе⁽¹⁾ не понимал моих мотивов и сильно ревновал ее ко мне. Каждый раз встречаясь с ним, я видел его настороженность и был вынужден читать его не самые лицеприятные мысли на мой счет.

Но было еще кое-что, что мне не давало покоя уже который день. Спустя два дня после принятия нас с Элис в клан владыки приказали мне следовать за ними в их личной свите. Они собирались встретиться с пленницей, которую стражи вместе с нами привезли в замок несколькими днями ранее. Пленница была опасна, и ее держали все эти дни взаперти и без еды. Я подумал, что Аро желает, чтобы я прочел ее мысли. Но для меня стало неприятным сюрпризом, когда я не смог прочесть мыслей пленницы. Правда, мысли Беллы я тоже никогда не мог прочесть, но я думал, что это связано со способностью, присущей только ей одной. Как я недавно узнал, Белла обладала сильным ментальным щитом, именно поэтому была неуязвима не только перед моей способностью к телепатии, но и перед талантами Аро, Джейн, Алека и всех остальных одаренных вампиров, чей дар был связан с ментальным воздействием.

Еще большей неожиданностью стало для меня то, что я почувствовал, увидев пленницу снова. Я уже видел ее раньше, когда ее вместе с нами везли в Вольтерру. Но тогда я почему-то вообще не обратил на нее внимания, находясь в некой прострации. Теперь же девушка безраздельно завладела моим вниманием. Она выглядела подавленной и усталой, но несмотря на это я был заворожен совершенной красотой ее лица, изяществом рук, фарфоровой с легким розоватым оттенком белизной кожи, огненными струящимися прядями волос, живыми изумрудами глаз, сиявших в этой солнечной оправе. Она была подобна чистому пламени, языки которого невольно притягивают взгляд. Но она была врагом Вольтури. Я моргнул, а затем сделал глубокий вдох, пытаясь стряхнуть с себя это наваждение. Когда же наши взгляды встретились, у меня внутри шевельнулось нечто, похожее на узнавание, девушка казалась мне неуловимо знакомой. Только вот я никак не мог ухватить в памяти ту еле заметную ниточку, которая могла бы, как мне казалось, привести к искомому ответу. Разум говорил мне, что это что-то вроде дежавю, ошибка мозга, но внутреннее чувство подсказывало, что все не так просто. Ее запах, ее голос, весь ее облик окутывал меня неким волшебным невидимым коконом, в котором становилось так легко и безмятежно.

Встретившись со мной взглядом, пленница едва заметно вздрогнула и поспешно отвела глаза, но я заметил в них всколыхнувшуюся боль. Я бесцеремонно разглядывал ее, наслаждаясь открывшимся мне зрелищем и одновременно силясь понять, почему она кажется мне такой знакомой. Старался вновь заглянуть в ее глаза, но она упорно отводила от меня растерянный взгляд.

Когда мы покинули комнату, в которой томилась огненная красавица, я вдруг почувствовал себя неполноценным, словно лишился чего-то очень важного, может даже самого важного в своей жизни. И это чувство меня точило и жгло изнутри до тех пор, пока я вновь не поддался обольстительным чарам Корин и не окунулся с головой в омут сладострастия и пагубных наслаждений.

И все же, оставаясь один, я не мог не думать о том, что чувствовал тогда, при виде пленной девушки, и что почувствовал, уходя от нее. Мне хотелось увидеть ее вновь, но не было ни подходящего повода, ни возможности. Уходя на очередное задание, я снова погружался в думы о ней, меня грызло смутное беспокойство.

Как-то я прочел в мыслях Кайуса нечто, что повергло меня в шок. Он так люто ненавидел девушку и одновременно так сильно вожделел ее, что это просто разрывало его изнутри. Эта чудовищная одержимость пленницей делала его совершенно неуравновешенным. Он мысленно исходил ядом от того, что не смог овладеть ею, так сказать, «наказать» самым древним и безжалостным способом. И я с изумлением узнал из его мыслей, что не позволил ему сделать это дампир по имени Сал. Я думал, Кайус уничтожит его, но, к моему крайнему удивлению, он ничего не предпринимал, лишь пылал бессильной злобой и ненавистью и к дампиру, и к пленнице, которую тот вырвал из его лап.

Мне говорили, что она наполовину вампир, а наполовину ангел, обладающий очень опасными для вампиров способностями. И хотя я сам был ходячим фольклорным персонажем, но мне было трудно поверить в реальное, физическое существование ангелов, и это еще больше подогревало мое любопытство и странное предчувствие, что все, что я тогда ощутил, было неспроста.

И вот однажды, в тот момент, когда я совсем не думал о девушке, после возвращения с успешно выполненного задания как всегда в компании Корин пребывая в омуте запретных наслаждений, вдруг совсем рядом раздался чей-то тихий, полный отчаяния голос:

«Эдвард, прошу, откликнись».

Я не сразу узнал этот голос и не сразу понял, что звучал он лишь у меня в голове. Но он словно отрезвил меня, вырвал из сладостного тумана. Я как будто всплыл на поверхность и вдохнул полной грудью чистый воздух. Мягко отстранив от себя сидевшую у меня на коленях и ласкавшую меня Корин, я встал с кровати и отошел к стене. Та непонимающе уставилась на меня и недовольно надула пухлые губки.

«Эдвард, ты слышишь меня?» — снова прозвучал нежный и печальный женский голос.

«Кто это?» — мои мысли прояснились и я смог наконец откликнуться на зов незнакомки.

«Эдвард, это я, Айрин», — торопливо и взволнованно ответила она.

Айрин? Мне это имя ничего не говорило… или говорило?.. Смутные образы всплывали в памяти и сразу же таяли… Но голос меня взволновал. Как он оказался в моей голове? Обладательница этого голоса слышала мои мысли и посылала мне свои. Но как это возможно? Я был в полнейшей растерянности.

«Айрин?.. Я не знаю, кто вы. И как вы читаете мои мысли?»

«Эдвард, неужели ты совсем меня не помнишь?» — отчаянно взывала она ко мне.

«Н-нет… простите, но я вас не помню. Пожалуйста, прекратите это»,  — в смятении чувств, не понимая, что происходит, попросил я.

«Эдвард, я люблю тебя, пожалуйста, давай встретимся, я все тебе расскажу, помогу вспомнить», — умоляла незнакомка.

И тут вдруг я узнал этот голос. Не может быть! Это она! Как это возможно?! Как мы можем встретиться?! Она ведь заперта в подземелье, и я не смогу туда попасть… Она сказала, что любит меня???.. От нахлынувшего волнения внутри у меня все перевернулось. Она меня любит??? Может, это какая-то уловка? Но голос был таким правдивым и искренним. От шока я не мог не только говорить, но и мыслить. Повисла вязкая тишина.

«Эдвард, прошу, дай мне шанс», — ее мольба вывела меня из ступора.

Конечно же, я хотел ее увидеть. Будь что будет. Я встречусь с ней. Пока еще не знаю как, но я сделаю это.

«Хорошо, я согласен... Где?» — проговорил я не то в мыслях, не то вслух.

В этот момент мне на плечи легла рука. От неожиданности я вздрогнул. Корин легкой тенью качнулась и встала за моей спиной. Я обернулся, стряхивая с себя ее руку. Не понимая, что происходит, вампирша вопросительно смотрела на меня.

— Что с тобой, Эдвард? — осведомилась она.

— Все в порядке, — в раздражении бросил я.

И тут у меня в голове снова раздался голос Айрин:

«Прошу, будь ровно в полночь на площади, у башни с часами».

Боже, конечно, я там буду. И меня в данный момент в последнюю очередь волновало то, что девушка, возможно, сбежала.

«Я буду там», — заверил я ту, что так взволновала меня.

Между тем, Корин, обвила мою шею руками и прикоснулась к моим губам, пытаясь вновь вовлечь меня в тягучий поцелуй. Но у нее на этот раз просто не было шансов. Прервав поцелуй, я проговорил:

— Прости, мне нужно побыть одному.

Я отстранился от ее объятий и провожаемый изумленным взглядом и не менее изумленными мыслями вампирши направился к двери.

1) От английского и французского fiance — жених

Вернуться к тексту