Ольга (джен)

В лесу вдоль тропинки была протянута веревка, чтобы не плутать. Ольга, понукаемая чосоном, двинулась к злополучным деревьям, где ловушка была поставлена. Вслед за нею, громко обсуждая какое-то жертвоприношение, шли Семен и Яшка. Самострел действительно оказался на месте. Всё вокруг было веревкой огорожено. Но ни одного защитного заклинания ни здесь ни по дороге Ольга не видала. И это знаменитый метод расследования, придуманный Семеном? И куда он старика-следопыта подевал?

-Так и думал, — протянул Мэй, подведя девушку к бывшей ловушке, — Ольге и Якову стрела бы голову пробила. А Фёдору или Святославу в сердце бы попала. Погибшим же оборотню да царевичу и вовсе не предназначалась. Высоко больно.

-Мы за этим сюда притащились? — обозлилась девушка, — ты мне в тереме об этом сказать не мог?

-А ты не ворчи, — улыбнулся Семен, — делом лучше займись. Ну-ка, вы все, походите кругами. И рожи посерьезнее сделайте.

Ольга, Яшка, чосон и сам дозорный принялись бестолково кружить по расчищенной от бурелома поляне. Девушка все больше раздражалась. И когда обратно шли, поймала Семена за рукав.

-Что мы делаем, и зачем? — строго спросила она.

-Сказал же, — терпеливо пояснил тот, — вас с Яшкой людям показываем. Ты смотри, как Святославушка разошелся!

Ольга глянула вперед, и ахнула. Днем, когда они из терема княжеского уходили, двор пустой был. Теперь же на нем высился неестественно большой идол. Дым струился из его открытого рта. Сам князь вдохновенно разбрызгивал, если не сказать, разливал черпаком, какую-то алую густую жидкость по свежему снегу.

-Мож козла привесть? — спросил Семен, глядя на его работу через невысокий забор.

-С огнем красивше! — отмахнулся князь.

-А Басманов ещё жалуется на отсутствие балаганов, — буркнула Ольга.

-Не я придумал, — отмахнулся Святослав, — если бы мы в свое время так Богам молись, у нас половина лесов бы сгорела. Но отчего-то люди нынче так себе языческую молитву представляют. Так что, ежели подсобить не можешь, то уйди, не мешай.

В тереме боярыня дала волю праведному гневу. Дозорный спокойно выслушал все, что она думала об его работе, о том, как следствие продвигается. Что с дела нужного и важного её сдернули, чтобы дурью маяться. И какой дурью! Да и о том, что ей все сообщать обещались, а сами в отдалении держат, не объясняют ничего, тоже сказать не постеснялась.

-Голос громкий, — довольно кивнул он, когда Ольга выдохлась, — Ежели так же громогласно сможешь ночью кричать, то опосля я тебе все подробно расскажу. Да и покажу, ежели все, как я задумал, пройдет.

К вечеру, кода чуть начало темнеть, а двор стал более на поле битвы странной походить, все на улицу высыпали. Семен велел шубы да кафтаны в тереме оставить. Так что согревающие амулеты разобрали, только звон стоял. И едва Ольга подумала, что босиком по снегу она последний раз у Ксении дома в баню ходила, и страннее этого сегодня уже ничего не будет, как в лицо ей князь из своей лохани плеснул. Липкая жижа мигом по лбу стекла на подбородок. И на вкус соленой оказалась. Кровь обыкновенная.

-Взываю к тебе, Велес! — заорал князь так, что в окнах стекла цветные дрогнули, — Отвори ворота царства подземного! Верни, что забрал!!!!

Разом сами собою загорелись кучи сухого хвороста, что с утра из лесу принесли. Да так ярко, и неестественно, что Ольга зажмурилась.

-Это ты зря, — шепнул Семен, и кивнул в сторону ближайших деревьев, — смотри!

Из-за костров во дворе за пределами забора ночь ещё темнее казалось. И сперва ничего непонятно было. Но сумеречным зрением стало видно, что в указанном направлении, на самой границе леса, за кустами прятался человек. Иной, правда слабый, порядка шестого. Нимб чуть светился тревогой, страхом, немного любопытством. И ещё чем-то знакомым. Ольга такой где-то видела, а вспомнить не могла.

Велесу молиться недолго пришлось. В самый разгар «жертвоприношения» Яшка неожиданно перекинулся в медведя, и выскочил за ограду. Но догонять его никто не стал. А Ольга и вовсе думать о нем забыла. Оттого, что у подножия идола несколько раз вспыхнул синий магический огонь, придав лицам присутствующих мертвенно бледный вид. И появился мальчик лет десяти. Постоял немного, улыбнулся, рукою помахал, и исчез.

В баню Ольга решила не ходить. Утерлась наскоро полотенцем, да взяла Семена в оборот. Помыться и дома можно. Дозорный более не таился. Все, что за два месяца узнал, сразу выложил. Нищие весь город обошли. Чуть ли не каждого москвича осмотрели да ощупали. Но более таких странных, некрасивых крестов деревянных никто не носил, не делал и не продавал. Между тем нашлись они на трупах самых обычных людей. Ничем, окромя того, что оборотнями были непримечательными. Никак между собою не связанными. Проживавшими в разных концах города. И, как следствие, ходившими в разные церкви.

Старуха, что на Ольгу напала, третьим крестом дозорных пожаловала. А Святослав четвертый похожий крест в лесу нашел, недалеко от того места, где царевича убили. Из Москвы в Углич по-хорошему три, а то и четыре дня езды. Все, кто с теми крестами связан были людьми бедными. Такие на лошади не ездят, и даже на богомолье в Палестину пешком ходят. Тут не три дня, а недели три пешего ходу надобно. Далековато чтобы торговать дешевыми осиновыми крестами. И не того они вида были, чтобы на подарки в такую даль нести. Тем не менее, найденный в Угличе крест не был сделан из той же осины, что и стрела и самострел. Это следопыт совершенно ясно видел, и доказать смог.

Старик весь лес пешком прошел. Нашел ещё ниток с одежды, шерсти странной. Ни одному известному ему зверю не принадлежавшей. Следов целую вереницу. Последние Семен в сфере магической сохранил, для сличения. И после в казарме все сапоги участников расследования злополучного посмотрел, чтобы следы дозорных не искать, не путаться. Сличив со сферой все отпечатки, удалось найти одни «лишние». Чужие.

Но дальше заминка выходила. Сперва Семен решил, что убийца был один. Убил царевича и оборотня в Угличе, пешком (допустим) дошел до Москвы, где порешил ещё двух оборотней. А после покусился на Ольгу. На этом нить рвалась. Представить себе эту слабосильную старуху, ни разу не ступавшую в Тень, убивающую царевича с помощью сильнейшего внушения, было невозможно. Хотя та и проявила изрядную смекалку для проникновения за магический барьер. Но тут, как говориться, голь на выдумку хитра. Своей силы на преодоление барьера не хватило, но бабка подошла к делу с фантазией. И ведь смогла!

Дальше больше. Все убитые, кроме царевича Димитрия, были оборотни. Старуха перед смертью о демонах говорила. И ведь правда, накануне Ольга, почитай, весь речной берег обошла в компании оборотня и вампира. То есть, сама женщина «низших» от остальных иных отличала, но по неграмотности своей принимала за нечистую силу. Что, если убийц двое? Один в Угличе был. А чего был-то, может и сейчас там? А вторая — «московская» старуха. Опять не все так просто. Бабка с собою заклинание притащила. И, ежели она низших от прочих иных отличала, чего ж тогда на Ольгу с «серым молебном» нападать задумала? И как амулет разряжать собиралась? В её руках не открылся бы.

Значит, убийц трое. Один за Углич отвечал, второй за два «московских» трупа. А старуху навроде «языка» засылали. Проверить, иных поискать. Тех же низших. И, получается, все трое иные? Дозорные по всей стране рыщут в поисках, а тут прям толпа набежала, и пакостят. Старуха, вот, светлая была. С таким напором она порядок свой низкий враз бы нарастила. Это не Ульяна, человек степенный да осторожный. Тут и героизм, и самопожертвование. Нет. Решительно жаль, что старуха померла.

-Постой-ка, — прервала его Ольга, — тот иной, что в кустах давеча стоял, тоже слабый. Ему на внушение сил бы не хватило. И в нимбе что-то странное видала, знакомое. А вспомнить не могу.

-У Освальда ты такое видала, — пожал плечами Семен, — у Фииппа да у Ксении. Это вера. Чистая Вера.