Огненноликая (гет)

Знаете, что хуже страха сказать правду? Страх узнать ее.

«Тайны Смолвиля»

Сал

По залу прокатился изумленный гул голосов. Оправившись от первого шока, я во все глаза глядел на ангелицу. Она перестала смеяться и теперь с высоты обводила внимательным взглядом зал, словно что-то или кого-то выискивала. Мерный шелест ее больших нереально красивых крыльев наполнил все пространство зала.

Когда наши взгляды встретились, мне на миг показалось, что пол уходит из-под ног. Ее большие синие глаза, словно инкрустированные россыпью холодных сапфиров, вдруг вспыхнули ослепительными искрами света, но не холодного, а ласкающего и теплого. Этот свет вмиг заполнил мою душу ощущением чего-то давно забытого, но такого родного и близкого. И сердце затрепетало в груди от щемящей тоски и смутного, волнующего чувства внезапного узнавания, подобного странному дежавю. Я не мог и не хотел отвести взгляда от этих глаз, они грели и успокаивали.

Но вот ангелица отвела свой взор от меня и обратила его куда-то еще. Завороженный, но вдруг лишенный света этих глаз, я потянулся к нему, поворачиваясь вслед за ним, словно цветок вслед за солнцем. И только тогда опомнился, когда увидел, как Аро жестом дал знак, и два стража подвели к нему Ларта.

— Не знаю, каким чудом ты воскрес, но это не помешает мне снова обратить тебя в пепел, — гневно зашипел правитель, обращаясь к моему бывшему наставнику. — Явиться сюда и угрожать мне — не самая удачная идея, друг мой Ларт… или Гвидо, если тебе угодно.

В ответ на эту угрозу Ларт лишь скривил в усмешке губы. Сверху послышался чистый, мелодичный голос:

— Аро, ты снова принимаешь поспешные решения.

— Клариче, душенька, может спустишься к нам, поболтаем? — подняв голову и надев самую фальшивую из всех своих улыбок, промолвил в ответ владыка.

Девушка лишь коротко рассмеялась и хлопнула в ладоши, а затем стала медленно опускаться. Она вновь приковала мой взгляд. Я зачарованно смотрел на это «сошествие с небес», кажется, периодически забывая дышать и чувствуя, как сердце замирает, пропуская удары.

Наконец, ее ноги легко коснулись мраморного пола, а белоснежные крылья сложились и исчезли за спиной. В этот момент меня почему-то охватил страх за нее, словно, опустившись на землю, ангелица стала уязвимой. Появилось отчетливое желание ее защитить. Я непроизвольно дернулся в каком-то безотчетном порыве заслонить ее своим телом, но в последний момент все же устоял на месте, заметив еще две опускающиеся фигуры. Что за черт! Уж не манипулируют ли мной?

Рядом с ней почти сразу же приземлились парень и девушка. Они проникли в зал через все тот же окулус. Взволнованный гул голосов усилился и пробежал по залу беспокойной рябью. К вновь прибывшим наперерез бросились несколько стражей — личные телохранители владык, стремясь защитить старейшин от возможного нападения. Но вдруг, резко затормозив, они остановились и застыли, их руки безвольно упали вдоль тел, а глаза закрылись.

Гул голосов внезапно почти стих. Я обвел взглядом зал и чуть не задохнулся от увиденного: все члены клана Вольтури, за исключением Аро и Маркуса, впали в какое-то странное оцепенение. Они продолжали стоять, но их глаза были закрыты, казалось, они погрузились в глубокий сон. Это состояние очень напоминало нарколепсию.

Мое внимание привлекло движение в зале. Один из Калленов, блондин с военной выправкой, который, как я знал, был мужем Элис, отделился от своих и в следующую секунду оказался рядом со спящей провидицей. Он ловко подхватил девушку на руки, выдернув ее из рядов Вольтури, и вернулся вместе с ней на место, где их окружили остальные Каллены.

— Вот теперь можно и поговорить, — с легкой издевкой произнесла Клариче, пока Аро растерянно озирался по сторонам и на его лице медленно проступал страх. — Кстати, Аро, ты не находишь, что Клариче звучит несколько старомодно? Я предпочитаю Клэр.

Ошарашенный Аро с немым укором посмотрел на меня — единственного из членов клана, помимо него и Маркуса, кто не впал в этот внезапный сон, и я наконец окончательно вынырнул из охвативших меня странных переживаний.

Клариче или Клэр, несомненно, обладала сильным гипнотическим даром. Я чувствовал ее мощную переливающуюся энергетику, заметно отличавшуюся от сильной, но все еще нестабильной энергетики Айрин. Но что со мной случилось, черт возьми? Неужели ее чары так легко пленили мой разум? Или дело было совсем не в чарах, а в чем-то другом? Ведь я чувствовал, что смог бы противостоять ей. Внешне Клэр была так похожа на Айрин, вернее, это Айрин была потрясающе похожа на Клэр. Но чувства, которые последняя во мне вызвала, разительно отличались от тех, что я испытывал рядом с Айрин. В Айрин я тоже почти сразу почувствовал что-то родное, словно мы были родом из одной колыбели. Но к ней я сначала проникся братскими чувствами, которые нежданно по какому-то щелчку переросли в сильное чувственное влечение, а затем и в настоящее глубокое чувство. Аура же Клэр притягивала по-иному, дарила удивительное чувство умиротворения и безмятежности, навевала что-то родное и, казалось, навсегда потерянное, словно давно забытые воспоминания из детства, которых у меня на самом деле не было. Или были? Мои подозрения обрели новую силу.

Нет, дело было не в даре Клэр, она его даже не применила. И наведенный на всех сон также не был результатом ее способностей. Этот дар больше походил на дар Орландо, только гораздо более мощный, способный одновременно воздействовать сразу на многих. Он исходил от стоявшего справа от Клэр парня с копной русых волос и серо-голубыми глазами, выделявшимися на утонченном, аристократичном лице. При его приземлении я успел заметить сложившиеся у него за спиной сиренево-серебристые крылья. Значит, как и Клариче, он был наполовину ангелом. Мои попытки повлиять на него и блокировать его способности ничем не увенчались, его дар, как и дар малыша Орландо, как ни странно, был мне неподвластен. Но в отличие от сыночка Айрин, который был еще мал и только-только раскрывал возможности своего дара, этот парень искусно владел им и демонстрировал весь диапазон своего таланта. И тем более странным мне показалось то, что он не стал применять его против меня.

Сейчас он обводил внимательным взором зал, легко удерживая под своим контролем всех спящих. Встретившись со мной взглядом, он озорно подмигнул, словно мы с ним были давними приятелями, и улыбнулся такой знакомой мне с детства широкой, ободряющей улыбкой, что на меня обрушилось внезапное озарение. Я резко выдохнул, стараясь привести мысли в порядок. Ну конечно, скорее всего, он сын Клариче и Ларта. А если все же она моя мать… выходит, что он… мой брат? БРАТ! Эти мысли врезались в мозг болезненно-радостным осознанием, будоража и не давая покоя. Но скептик во мне не дремал и, как всегда, поднял голову. Опять я делаю поспешные выводы. Может, это лишь какая-то манипуляция, игра на моих чувствах? Да бог его знает, что еще это может быть. И все же, положа руку на сердце, следовало признать, что глубоко в душе я хотел верить в это, хотел, чтобы это оказалось правдой.

В отличие от парня, явившаяся вместе с ним девушка была вампиршей. Очень высокая, эффектная брюнетка с изящной тонкой фигурой, густой копной иссиня-черных вьющихся волос и приковывающими к себе красивыми, яркими глазами — наверное, именно о таких говорят «femme fatale» («роковая женщина»). Ее устремленный на нас дерзкий взгляд бесподобных гранатовых глаз, в глубине которых то и дело мерцали задорные искорки, выдавал в ней смелую и страстную натуру. Невероятно притягательная, но опасная красота. Почему-то в памяти всплыли разом образы Лилит, Саломеи, Клеопатры, Кармен, а еще сирен из древнегреческих мифов. Позже оказалось, что я был не столь далек от истины.

Оторвавшись от разглядывания девушки и поймав растерянный взгляд Аро, я сокрушенно покачал головой и впервые в жизни ощутил свою никчемность. Больно кольнуло чувство вины. Я оказался совершенно бесполезен для клана, и это сильно подрывало мою самооценку. А еще я никогда не видел дядю в таком подавленном состоянии. Он казался загнанным в угол, ощетинившимся зверем, не желавшим сдаваться, все еще не верящим в поражение, но уже обреченным на него. Его глаза лихорадочно горели черным пламенем отчаяния, а на губах застыла напряженная, почти страдальческая улыбка. В отличие от него Маркус казался абсолютно индифферентным, он как будто вовсе не проявлял беспокойства. Однако внимательнее присмотревшись, можно было заметить, что из-под застывшей на его лице маски апатии и безразличия проступала едва заметная тень интереса к происходящему.

Внезапно из-за колонны появились два стражника и ринулись на Клэр, видимо решив, что она главный противник в этой битве сверхспособностей. Увы, они слегка промахнулись: обезвредить следовало бы новоявленного Гипноса. Набросившись на ангелицу, они в следующую секунду были отброшены мощным снопом огня и повалились на землю. И тут за них взялся «повелитель снов»: они застыли на полу в скрюченных позах, подобно жителям легендарной Помпеи, застигнутым некогда врасплох извержением Везувия. При этом языки пламени продолжали пожирать их плоть. Вампиры медленно сгорали, распространяя по залу удушливый запах и фиолетовый дым.

Мне было жаль бедняг, но больше всего я почему-то беспокоился об ангелице. Меня вообще рядом с ней разрывали противоречивые двойственные чувства. К моему облегчению она совсем не пострадала и выглядела еще более уверенной и решительной.

— Даже не пытайтесь! — угрожающе прошипела Клэр, обращаясь к правителям. — Я могу быть и злопамятной. И тогда вам лучше начать молиться уже сейчас, потому что вы все будете уничтожены!

В зале повисла зловещая тишина.

— Аро, давай поговорим, — на этот раз заговорил Карлайл.

— И о чем же мы будем говорить? — в тихом голосе дяди как никогда громко звучала обреченность.

— Аро, мы не хотим войны. Мы пришли с миром, — продолжил Каллен.

— С миром, ну конечно, — истерически воскликнул владыка.

— Вы просто вернете нам наших детей, и мы заключим соглашение, — сказал глава олимпийского клана.

— Соглашение? — изобразил удивление Аро.

— Вы больше не станете посягать на то, что вам не принадлежит, и не будете никого преследовать под надуманными предлогами, — пояснила Клариче. — А мы не станем вас наказывать за то, что вы совершили, и не будем оспаривать ваше «королевское» правление.

Слово «королевское» она произнесла с неприкрытой насмешкой. От бессильной ярости дядя едва не заскрежетал зубами, но, сохраняя хорошую мину при плохой игре, вымученно улыбнулся.

— Аро, признай уже, мы проиграли, — неожиданно замогильным голосом проронил Маркус.

Аро раздраженно отмахнулся от соправителя и, опустив голову, какое-то время напряженно рассматривал собственные туфли.

— Ладно, допустим, что мы согласны на эти условия, — наконец вскинув голову и бросив сочащийся ядом взгляд на противников, хрипло выдавил он. — Где гарантии, что вы выполните свою часть договора?

— Там же, где и гарантии того, что и вы его не нарушите, — пожимая плечами, ответила ангелица.

— Хорошо, мы согласны, — подавленно вымолвил владыка Вольтерры.

— Вот и чудненько, — улыбаясь, пропела Клэр, — А теперь приведите сюда Эдварда и Айрин.

Услышав имя Айрин, я встрепенулся, только сейчас осознав, что могу потерять ее навсегда. Она и не была никогда моей, но я, кажется, все еще тешил себя иллюзиями, что в будущем у нас с ней что-то возможно. А теперь этим иллюзиям, кажется, настал конец. От этой мысли в груди все болезненно сжалось, а затем во мне взыграла злость.

— Айрин — моя жена! Я не отдам ее никому! — неожиданно для самого себя отчеканил я.

Все, кто не спал, обратили свои взоры на меня. Я не успел опомниться, как ко мне подошла Клэр, коснулась ладонью моей щеки и с нежностью посмотрела мне в глаза. Никому другому я бы не позволил такого дерзкого нарушения личных границ, но тут меня снова накрыло волшебным светом ее глаз, лучащихся нежностью и теплом. Стоит ли говорить, что всю боль, все мое раздражение и злость как рукой сняло лишь от одного ее прикосновения и взгляда.

— Диотисальви, мальчик мой, — проговорила она, и ее голос слегка дрожал при этом. — Ты правда любишь ее?

Я онемел от ее действий и слов и смог лишь слабо кивнуть в ответ.

— Меньше всего я хотела бы, чтобы твое сердце было разбито, — сказала она, отнимая руку от моего лица. — Но только Айрин решать, останется она с тобой или нет. И пусть ты его сын, но если в тебе есть хоть что-то от меня, ты не станешь ее ни к чему принуждать.

После всего услышанного я впал в какую-то прострацию. Своими словами она сейчас вот так просто подтвердила все мои подозрения, а я не мог вымолвить ни слова, даже не знал, как на это реагировать. Ведь одно дело — лишь подозревать о чем-то, и совсем другое, когда эти подозрения становятся неопровержимым фактом.

— Ты…? — наконец прохрипел я после показавшегося бесконечным молчания, но не смог договорить.

— Да, — понимающе улыбнулась она. — Они, конечно же, тебе ничего не сказали. Я другого и не ожидала. Но рано или поздно правда находит дорожку, даже сквозь горы лжи.

Я ошеломленно посмотрел на Аро, но он сразу же отвел взгляд, а ведь еще недавно лгал, смотря мне прямо в глаза.

Ошарашенный наконец открывшейся мне правдой, я не сразу осознал ее другую, неприглядную сторону. Но постепенно до меня стала доходить и иная правда о себе.

— А кто… отец? — придушенно выдавил я из себя вопрос, ожидая и одновременно страшась услышать ужасное откровение, которое, похоже, и сам уже знал.

— Вы и это скрыли от него, — оборачиваясь к Аро, со вздохом сказала моя вновь обретенная мать. — Что ж, возможно, с вашей стороны это было даже милосердно. Наверное, было бы даже лучше, если бы он никогда этого не узнал.

— Нет, не говорите! Не хочу знать! — я как ребенок зажмурился, не желая слышать страшную правду, способную меня разрушить, да еще в присутствии стольких посторонних свидетелей.

— Все хорошо. Мы поговорим об этом позже, — коснувшись моего предплечья, тихо промолвила Клэр.

Тепло ее прикосновения, ее запах, ее мягкий голос окутали меня уютным коконом покоя и защищенности. Я открыл глаза и снова окунулся в лучистый свет ее ласковых глаз, дарящих отраду и успокоение. Но в их глубине я уловил затаенную печаль и даже боль. Она смотрела на меня с такой нежностью и любовью, что я отмел в зародыше все подкрадывающиеся предательские мысли о том, что она меня не любила и могла бросить по собственной воле.

Перехватив ее руку, я прижал ее к дрожащим от волнения губам, глаза защипало от слез. Она обняла меня, и я ощутил, что никогда до этого мне не было так покойно и радостно… Быть может, лишь в том самом первом и единственном, таком далеком и почти забытом воспоминании из младенчества. Не знаю, сколько мы так простояли. Наверное, я мог бы простоять так целую вечность. Но наконец она мягко отстранилась от меня и, неловко вытирая слезы рукой, прошептала мне на ухо:

— А сейчас, Сальви, прошу тебя, приведи Айрин и Эдварда.

* * *

Я отправился за Айрин. Мысли в моей голове гудели как пчелиный рой. Столько всего надо было осмыслить. О некоторых вещах даже не хотелось думать, мысли о них причиняли боль, корежили и ломали меня, словно демоны пожирали изнутри. Но все это было ничто по сравнению с тем, что я только что обрел. Мои многовековые бесплодные поиски оказались не столь бесплодными, я наконец нашел то, что так долго искал. И хотя далось мне это дорогой ценой разрушения иллюзий, разочарований и потерь, приобретения перевешивали все потери. Я нашел мать, снова обрел любимого наставника, который теперь также является членом семьи, и у меня есть брат. Я и не чаял, что когда-нибудь такое случится. Это было гораздо, гораздо больше того, о чем я мог когда-либо мечтать. Сказать, что я был счастлив, значит, ничего не сказать. Лишь одно по-настоящему отравляло душу — возможная потеря Айрин. Но будь я проклят, если когда-нибудь позволю гнилым генам взять надо мной верх.

Постучавшись в дверь и получив разрешение войти, я зашел в комнату. Айрин сидела у открытого окна с Орландо на коленях и читала ему книжку. Она уже переоделась и привела себя в порядок. Это радовало. Прервав чтение, Айрин подняла голову и улыбнулась мне. Я снова невольно залюбовался идиллической картиной: мать и сын так и просились на полотна. Но мысль о том, что они никогда не станут моей семьей, что она никогда не станет моей, ранила сильнее любого клинка. Как же я хотел стать для нее всем: другом, мужем, любовником, отцом ее ребенка, защитником. Хотя, надо признать, защитником я оказался никудышным.

После того, как я по возможности кратко, но обстоятельно обрисовал Айрин произошедшее, намеренно опустив некоторые неприятные нюансы, она вся разом преобразилась. Ее глаза заблестели необычайной зеленью, сердце учащенно забилось от лихорадочного нетерпения, на щеках заиграл яркий румянец. Радостное возбуждение придавало ей какое-то особое очарование. И первое, о чем, а вернее о ком она заговорила, был, конечно, Эдвард.

— Сал, прошу тебя, пойдем туда вместе, я так хочу увидеть его.

Я хотел привести ее в тронный зал, а уже потом пойти за Эдвардом, которого держали в одной из камер в башне замка, но Айрин все же удалось уговорить меня. Мои доводы о том, что ей не стоит видеть его в том виде, в каком его там оставили, ее не убедили. Мы пошли вместе, взяв с собой и Орландо.

У дверей камеры я попросил Айрин остаться с Орландо снаружи и позволить мне войти туда одному. Я не хотел, чтобы она и ребенок увидели пусть и живого, но декапитированного Эдварда. Это зрелище было не для слабонервных. При обезглавливании вампирам порой требовалось несколько часов, а то и целые сутки на то, чтобы самостоятельно восстановиться.

Айрин согласилась подождать, но не удержалась и через несколько секунд все-таки вошла вслед за мной в камеру. Я уже успел подобрать голову Эдварда и собирался соединить ее с шеей, чтобы ткани начали срастаться, как за моей спиной раздался испуганный вскрик. От неожиданности я застыл в нелепой позе с головой Эдварда в руках. Его глаза при этом открылись и теперь буравили мое лицо. В следующую секунду быстро спрятав голову за спиной, я обернулся к Айрин и беззлобно рявкнул:

— Santo cielo⁽¹⁾, Айрин, я же просил не входить пока!

Прикрыв ладошкой рот, она с ужасом смотрела на обезглавленное тело Эдварда. Затем осознав, что эту же картину наблюдает и находящийся у нее на руках Орландо, она повернулась так, чтобы он не мог видеть отца, и на всякий случай прикрыла ему глаза рукой.

— Зачем они сделали это с ним? Ведь он не заслужил такого. Это ужасно, — тихо причитала она.

— У правителей свои резоны. Но не переживай, скоро он будет в норме, — сказал я, снова принявшись соединять голову Эдварда с телом.

Мне и самому хотелось бы знать, за каким хреном Аро решил так наказать парня. Теперь я уже не был так уверен в том, что Аро не намеревался выгородить Кайуса и свалить всю вину на Эдварда?

Когда ткани на шее вампира начали наконец срастаться, я позволил Айрин приблизиться к нему. Она передала Орландо мне на руки, а сама опустилась на пол возле Эдварда, нежно провела по его волосам и поцеловала его в лоб. Он открыл глаза и непонимающе уставился на нее, а затем резко принял сидячее положение.

— Что происходит? — его взгляд скользнул от Айрин ко мне и задержался на Орландо.

Айрин вскочила и, подойдя ко мне, почти взмолилась:

— Сал, я так больше не могу, прошу тебя, верни ему память. Ты ведь все равно должен вернуть. Верни сейчас.

Все ее слова, все действия, сам ее вид — все говорило лишь об одном — она любит его, все еще любит. Это было больно, очень больно, но я старался не показать этого. Мне придется смириться с этим. Боже помоги мне!

— Я не очень понимаю… вы о чем? — послышался удивленный голос Эдварда.

— Хорошо, — глухо проговорил я, игнорируя вопрос вампира.

Опустив Орландо на пол, я подошел к Эдварду и мысленно сосредоточился на задаче.

Когда все было кончено, он несколько раз моргнул и глупо уставился на Айрин, затем подскочил и бросился к ней.

— Айрин, любовь моя! Не понимаю, что со мной было, я как будто долго спал и только сейчас проснулся, — шептал он, обнимая ее.

— Боже, ты вспомнил, ты вспомнил, — шептала она в ответ и плакала у него на плече, а он целовал ее в дрожащие губы.

Я больше не мог вынести этого и поспешно вышел из помещения.

1) Santo cielo (итал.) — Боже мой, ради бога, ради всего святого, черт возьми.

Вернуться к тексту