Ольга (джен)

Семен по своему обыкновению задремал, едва сани с места двинулись. Ольга оглядела его повнимательнее. И магическим зрением тоже. Он исхудал, и как будто усох. Нимб его был немного поврежден, но давно. Уже подлатанный, он вскоре и вовсе прежним станет. Ехали быстро, и путь держали в казарму. Так что девушка решила дозорного зря не теребить. На месте сам все расскажет. Вместо этого она насела на Святослава.

Князь только плечами пожал на вопрос о Гесере. Ну, приехал. Узнал, что волноваться не о чем, и обратно ускакал. Служить в Дозоре не остался. На этом интерес потомка Рюрика к степняку иссякал. Вскоре должна была начаться большая смута, потом война. Вот тогда и пошлют за Гесером. Сейчас чего о нем попусту болтать?

-А чего он вообще тут забыл? — спросил девушка, стараясь придать голосу тон безразличный или хотя бы спокойный.

-Нить меж вами оборвалась, — так же отстраненно буркнул князь, — вот ему и почудилось, что в беде ты. Али померла.

-Так я и была в беде! — надулась Ольга.

-Тобою теперь Тень ведает, — сурово глянул на неё Святослав, — покуда ты вне порядка не встанешь, как просила, никакой помощи тебе ни от кого принимать нельзя. Все поединки магические сама за себя стоишь. Все остальные беды твои теперь только твоя забота. А коли Гесер действительно тебе добра желал, научил бы тебя не аркан метать, а язык за зубами удерживать.

Девушка насупилась.

-Не печалься ты о нем, — разозлился ни с того ни с сего князь, — ты думаешь, он ради глаз твоих сюда примчался?!

Ольга пожала плечами. И в мыслях не имела.

-Да он с Фомою из-за тебя повздорил, — продолжал светлый, — и ему не ты сама желанна, а над соперником победа. Гесеру даром никакая баба под боком не нужна. У него давно лошадь к заднице приросла. Да и Фоме, ежели по уму, не так жена требуется, как приданое. Он о своих детях заботится. Родословное древо оберегает. А для тебя не важно, где испытаниям подвергаться, в замке каменном или в юрте войлочной. Тень от тебя теперь не отстанет.

-Так Лермонт поэтому руки просил? — уточнила она.

-А кто ж его знает, — пожал плечами Святослав, — ежели по нимбу судить, то и правда полюбил. Но ты с этим лучше к Фёдору подступись. Я в любовных делах не силен. Вот когда надумаешь войной на кого пойти, тогда милости прошу.

Опечалилась Ольга. Сама не зная, отчего. Утро не задалось. И весь оставшийся день стал одним большим разочарованием. Семен, едва у казармы из саней выкарабкался, велел девушке домой отправляться. Выспаться. Не то завтра, когда никого в Дозоре не будет, уснет ненароком. Нехорошо это. Так что все интересное, что она хотела у светлого выпытать, мимо неё проходило. Да ещё и Фёдора дома не оказалось. И поплакаться было некому. В довершении всего оказалось, что ключница слегла, и пришлось весь вечер провести в компании веселящихся девчонок. А по нынешнему самочувствию боярыня бы лучше в тишине посидела.

На следующий день стало только хуже. В казарме, куда она в положенный час на службу прибыла, царила обычная неразбериха. Все, кто готовил облаву, шумно что-то обсуждали, получали амулеты, колдовали. Ольгу тоже попросили поворожить, высветлить часть города. И даже поблагодарили, хотя, казалось бы, за что? Работу свою сделала, и только. Но никто ею особо не интересовался. И даже как будто избегали её, глаза отводили. Семена нигде не было видно. Святослав брякнул на стол ларец с кипой свитков, и попросил разобрать за ночь. Всё одно делать будет нечего. А Фома и вовсе на работе не появился.

Первый раз за много месяцев Ольга почувствовала зависть. Все были привлечены к облаве. Одна она была для дела бесполезна. И каждый, кто хоть немного с нею поговорил, на это намекал. Даже Кая. А уж остальные молодые оборотни и вовсе как на пустое место смотрели. В опустевшей казарме девушка осталась вдвоем со Старицкой. Та тоже разбирала свитки, но сидела в отдалении. И ларец у неё был особенный. Инквизиторский, со сломанной печатью. И бумаг было совсем немного.

-Меня Филипп в инквизицию рекомендовал, — буркнула она, поймав на себе тяжелый взгляд.

Ольга натянуто улыбнулась и одобрительно кивнула. Даже Маша сейчас была полезнее, чем она. И обе это понимали. Старицкая, сияя золотыми уборами, тихонько перебирала один за одним свернутые пергаменты, и имела при том вид победительницы. И Ольга даже уйти из горницы не могла. Так часто, как сегодня, она о своих ногах не сожалела.

Только под утро послышался шум, и в казарму вернулась большая часть дозорных. И тут уж времени на хандру не осталось. Раненых было больше половины. Монахи, хоть и были в меньшинстве, вопреки ожиданиями, сразу не сдались. Дали бой. И хоть не победили, но и дозорных порядком потрепали. Пойманные одиннадцать молодых мужчин сейчас стояли на коленях во дворе прямо на снегу. Ольга видела их, когда кто-то открывал двери.

Пока колдовали, да перевязывали раны, прошло довольно времени. В казарму вошел уставший и тоже раненный Филипп, поддерживаемый Освальдом. Святослав вышагивал следом цел и невредим, хоть и был весь его поношенный тулуп кровью залит. Ничего не объясняя, инквизитор присел возле Старицкой, и они какое-то время тихо беседовали. На Ольгу вновь никто не глядел. Зато на неё напустился князь.

-Нашла время от лечения отказываться — бурчал он, расхаживая вокруг стола, — нам как раз одного бойца не хватило.

-Не слишком ли крепко вас одиннадцать слабеньких иных потрепали? — удивилась девушка.

-Нашла слабых! — вскинулся князь, — мы думали, что на них облаву делаем, приманку заготовили. Отца Михаила в Москву привезли. А они вчера ещё яму прямо на дороге выкопали, да засаду устроили. Карету казенную нам разбили. Из самострелов, сама вишь, как дозорных проредили.

-Что ж, — пожала она плечами, — теперь хоть есть, за кого инквизиторам в ноги пасть. Бойцы отменные.

-Это не всех ещё поймали, — надулся Святослав, — Семен говорит, один ушел.

-А про Яшку ничего не слышно? — Ольга вытянула шею, силясь высмотреть в открывшейся двери высокого человека в стоптанных охотничьих сапогах, что в Угличе был.

-А что ж ты у Машки за ночь не выспросила? — удивился князь, — жив Яшка! Его уцелевшие оборотни в Угличе пригрели. Сейчас в Москву пешком добираются. Скоро быть обещали.

Ольга облегченно вздохнула.

-Разговорила Старицкая нашего белоснежного оборотня. Не одна, конечно. Филипп помогал. Вот, теперь под неё специально службу создать хочет. Дозорным девице не быть. Уж больно медлительная. Но разумная, наблюдательная. И тайное в явное переводить мастерица. Выспрашивать да выслушивать. Буслай зело возгордился. Будут теперь Машеньке порядок повышать. Не как тебе. Попроще. Заклинаниями.

Ольге бы и порадоваться за Машеньку. Но на душе как-то пусто сделалось. Сама себя устыдилась. Что же это? Как же она, светлая, за другую светлую не радуется? За дело общее не радеет. Распрощалась Ольга, и домой отправилась. И вроде не делала ничего ночью, а притомилась. В санях все больше дремала. Утро выдалось промозглое. Монахов плененных всех к тому времени в инквизицию отвезли. Только кровавые следы на грязном снегу на дворе остались. Кучер правил ловко, сани шли ровно. Во дворе собаки поворчали недолго, да отстали. Побурчала для порядка на кучера, что лошадь распрягать оставался, да был нерасторопен. Видать, тоже притомился за ночь. Глянула зло на Маню, когда тот её встречать вышел, и приказала себя сразу в спальню отнести. Пущай близнецы без еды сидят, коли хорошего отношения не разумеют. Вот, где, спрашивается, он Улю потерял? Отчего один вышел?

Спала как никогда спокойно. И даже сон хороший видела. День солнечный. Траву, на ветру зелеными волнами переливающуюся. Глянула вниз, а в траве земляники, как в хорошее лето! Нагнулась она, стала ягоды сбирать, и сразу есть. И аромат земляничный почувствовала. И уже надумала она в траве подремать прилечь. Да только уперлась вдруг в чьи-то узорные сапоги. Голову подняла, а это Гесер. И лицо у него тревожное, даже злое. Хотела она поздороваться, да поклониться. Хоть и помнила даже сейчас, что сердита на него. А он, ни с того ни с сего, схватил Ольгу за плечи, да к себе спиною развернул. И увидала она, что прямо в грудь ей самострел нацелен. И уже стрела выпущенная в неё летит. Напугалась и проснулась. И тут же в полутьме спальни с запертыми ставнями кого-то прямо над собою увидала. Глаза светлые, ясные, солнечным лучом из окна осветились, и сразу в полумрак отодвинулись.

-Выспалась? — коротко поинтересовался тихий мужской голос.

Прямо Ольгу в грудь упирался остро заточенный осиновый кол.