Ольга (джен)

В полутьме спальни их взгляды встретились.

-Здрав буде! — буркнула Ольга недовольно, — чьих будешь?

Вопрос мужчину удивил. Едва ли он пришел поговорить. Да тут ещё за дверью девушки проходили, да так заразительно рассмеялись, что он невольно взгляд отвел, и нервно улыбнулся. Ольга тоже усмехнулась.

-Ты мне грудь колом с размаху пробьешь, — спокойно поинтересовалась она, — или у тебя молоток имеется?

Нападающий растерялся. Активного содействия боярыни в своем убийстве он не ждал. Замешкался совсем ненадолго. Но удар пропустил. Правда, ко второму оказался вполне готов. И бился насмерть. Так что пришлось Силы подбавить, да следить, чтобы «лезвие» случайно не наворожить. Осиновый кол, которым убийца девушке грозил, вылетел, и сейчас лежал на полу у двери. Ольга ударила его ещё пару раз, для верности отбросила человека к стене и обездвижила. Сама же с трудом приподнялась и села, облокотившись на подушки. Поворожила ещё, чтобы прислуга не пялилась на чужака в хозяйской спальне и ключницу позвала.

Пока прислуге глаза отводила, чтобы те не дивились на избитого человека, сидевшего почти у самой постели, она о своем госте и не вспоминала. «На двор» пришлось на улицу отправиться. Ещё не хватало, перед чужим мужчиной на горшке сидеть! На руках её сегодня носил Уля. И по дороге долго путано извинялся, что неудовольствие боярыне доставил. Маня глаз не показывал. Понятно. Вчера близнецы вообще без еды день просидели, а третьего дня один раз утром блинов поклевали. Какое-никакое, а наказание. Братья сами меж собою разобрались. Оставалось Мане внушение сделать.

Умывалась и причесывалась уже в спальне. Ни мало не заботясь о том, что её обнаженные плечи и волосы чужой человек разглядывает. Хотя неприлично было. Мужчина тоже это понимал, и отводил глаза. Сам он был по-крестьянски одет, не прибран и непричесан. Длинные волосы кое-как были собраны в неряшливый хвост. Об их цвете можно было только гадать. И баню, судя по всему, навещал пару месяцев назад, если не более. Осмотрела его Ольга магическим зрением и подивилась. Он и в Тень-то не ступал. И как ему в голову пришло на иную второго порядка с одним осиновым колом нападать? Из отчаяния разве что.

-Ты как ко мне в терем-то попал? — строго спросила она.

-В санях меж полозьев уцепился, — недовольно буркнул нападавший.

Говорил он неохотно, пришлось снова поколдовать, чтобы вырвать у него признание. Убивать он Ольгу и не думал. Вообще никакого вреда ей причинить не желал. Колом просто пригрозить хотел. Убить-то и спящую девушку мог, она ж не защищалась. Ему бы до своих в остроге добраться, да отца Михаила из неволи вызволить. Проклятый Иуда (Семен, скорее всего), клялся, что Басманов один живет. Защитить его некому. А в саму Инквизицию у него вход свободный. Но не тут-то было. Сатанаил может и жил в одиночестве, но терема его монахи, как не искали, найти не сумели. Зато его несколько раз видали в компании боярыни Головиной. У которой ни сани, ни дом толком не охраняются. Мужчина не смутился тем, что после неудачной битвы с дозорными остался в одиночестве. Даже не продумав толком, что он будет делать, получив отказ, он ринулся к Ольге.

Сперва, когда вся их развеселая шайка только в город вошла, думали они, что до отца Михаила никак не добраться. Только головы зря сложат. Но легко стянувши у Ольгиного кучера прямо с шеи амулет волшебный, пришли к выводу, что Семен был в чем-то прав. Чародеи беспечны настолько, что даже защиты у них нету никакой. Инквизиторы все до единого ездили на лошадях без охраны. Найти среди них Сатанаила тоже труда не составило. Те, кто «ведал тайное» подтвердили, что ликом он черен и прекрасен, да и хвост имеется. Только сил у него не меряно. И сразиться с ним в открытом бою никак невозможно. Боярыня Головина была, пожалуй, его единственным незащищенным местом. Что калека сделать может? А с инквизитором за её жизнь и поторговаться не грех. Все двенадцать бойцов были абсолютно уверены, что кабы в свое время апостолы за Иисуса Христа вступились бы, то непременно спасли бы его. Кто они для отца Михаила, если не апостолы его? На кого ему ещё опереться?

-Одного не пойму, — печально усмехнулась девушка, — как ты с одним колом на Басманова нападать собирался? Он много меня сильнее.

-Чего зазря пытаешь? — резко обернулся мужчина, — убивай, коли надумала.

-Мне спешить некуда, — тяжело вздохнула Ольга, — ты есть хочешь?

Ел он, судя по всему, давно. Может быть, даже не на этой седмице. Не пожелав расстаться с заскорузлым своим тулупом, он низко склонившись над миской, быстро орудовал ложкой. Манеры у него были крестьянские. Ложку он держал сверху, ел быстро, опасливо поглядывая на близнецов. Те присмирели, и тихонько по очереди клали головы к хозяйке на колени. Прислугу пришлось отослать. Ключницу всю ночь тошнило, и её муж, не спавши который день, ещё из казармы не воротился. На стол собирали девочки. Монахини где-то в горнице громко молились. Городские колокола звонили к обедне.

-Тебя как звать-то? — спросила Ольга, когда арестованный в третий раз подошел к чугунку за кашей.

-Влас, — после некоторого молчания все же представился мужчина. Затем кивнул на близнецов, — чего это они на полу сидят?

-Не твоя забота, — отмахнулась она, — о себе лучше подумай.

-А чего? — он облизал ложку, и поднял на девушку серые глаза, — опосля еды и помирать приятнее.

-Так помирать-то тебе не сей же час предстоит, — нахмурилась девушка, — пока судить вас будут. Пока приговор в исполнение приведут. Даже не знаю, как вас за вчерашнее накажут. Да вам и прежних грехов никто не простит. Кто в Угличе оборотня моего порешил? Кто самострел смастерил?

-Монах один, — все ещё неохотно, но зато без магического нажима отозвался Влас, — Он тайное ведает. Все монахи ведают, кого вчера поймали. Я один в послушниках ходил.

-Что умеешь? — заинтересовалась Ольга. Мысль о том, что не ступавший в Тень человек в одиночку смог не только избегнуть ареста, но и пробрался в терем, не давала ей покоя.

Умел Влас порядочно. Сам из крепостных, он с детства мыкался по лесам. Отец его охотой пробавлялся и сына к тому же приучил. Мужчина мог и землянку построить, и зверя любого бил. И ходил на медведя. Жил на подножном корму, и своего хозяйства сроду не имел. Зато был от природы смекалист. Игумен Михаил пригрел его за способность ладно планировать засады, хоть малые, хоть большие. Ловушки Влас тоже ставил мастерски. Сам при этом был росту небольшого, худощавого сложения. Мог в любую нору пролезть. Дрался хорошо. Лучше многих, что покрепче его были. Осиновым колом с легкостью пробивал лосю череп. А мало ли, что там после конца мира будет? Авось пригодится.

Пока Влас жадно ел мед, прихлебывая его свежим сбитнем, Ольга призадумалась. Не было сомнений в том, что Ярина ошиблась. Охотник с осиновым колом не токмо не мог вылечить боярыню, но и желания такого не имел. Пойманного с поличным, его оставалось только отвезти в казарму и сдать на руки Освальду. Однако от размышлений о предстоящей казни отступников её мысли потекли совершенно в другом направлении. Вот хорошие же они бойцы. И уже вместе бились, стояли друг за друга. Дозорных так побили, как не всякий раз опытные ведьмы могли бы. Вот сейчас казнят их. Светлых всех, по крайней мере. А Влас этот со своим безусловным военным талантом попадет вампиром в Дневной Дозор. Прямо к Гордею в руки. Не бывать этому!

По-хорошему, вызвать бы сюда Святослава, да все как есть рассказать. Сам от природы воин он этого бойца-самородка с руками оторвал бы, несмотря на прежние прегрешения. Незадача состояла в том, что князь, каким бы умным он не был, хитрости не имел и на полушку. На войне порою даже засады не делал. И всегда перед битвой вызов присылал. В спину не бил. И всё, АБСОЛЮТНО ВСЁ, немедленно расскажет Басманову. А там они с Гордеем ухватятся на Власа мертвой хваткой. Да, не враз он к темным проникнется. Но вампиру деваться некуда. Голод не тетка. Посидит месяц-другой без крови, да и придет в Дневной Дозор свею волей.

Оповещать Семена тоже смысла не было. Он слишком долго выслеживал да увещевал этих молодцов, чтобы сейчас Власа просто так отпустить. Да и пользы в том не было никакой. Послушник был не из тех, кто легко сдается. Было глупо рассчитывать, что он ринется служить в Ночной Дозор, особенно после вчерашнего. Скорее всего, оказавшись на свободе, он вновь и вновь будет пытаться прорваться к своим. И падет вместе с ними, когда казнить будут. Вытащить Власа, как свидетеля убийства царевича Димитрия тоже не получалось. Это признание уже вырвано у монахов, да и оборотни на полдороги к Москве. Оставалась небольшая надежда, что мужчину можно спасти в числе тех двоих, что Ольге в качестве награды самим Басмановым обещаны. Но их отдавали крепостными. А что-то подсказывало, что любой, назвавший Власа рабом, тут же останется без языка. Кому же в ноги пасть? Кто за пленника её вместе с нею заступиться сможет? Кто знает точно, какое наказание бойцов ожидает?

-Маша, — тихо позвала она, пока никого поблизости не было, — потолковать бы надо.