Некромант (джен)

А ведь Дамблдор по-своему прав, думал Рабастан, слушая кажущийся ему бесконечный разговор. Родольфус разумно говорил, что чем позже закончится разгорающаяся сейчас война — тем больше будет жертв, и что чем раньше Лорд умрёт, тем больше жизней сохранится. Он был прав, конечно, думал Рабастан, но, с другой стороны, они ведь все убийцы, и по человеческим законам заслуживают Азкабана. Они с братом точно. Маркус вот навряд ли убивал кого-то — Рабастан с трудом мог себе это представить. Ойген… Рабастан вдруг понял, что не знает точного ответа. Хотя тот рассказывал ему, что видит души тех, кого убил — но ведь это могло быть метафорой, наверное? Что до Руквуда, то он почти его не знал и понятия не имел, довелось ли убивать тому, но не сомневался, что, случись такое, бывший невыразимец убил бы без каких-то колебаний. Рабастан никогда не мог понять, почему волшебники так относятся к смерти, при том, что никто из них, насколько он знал, не сомневался в самом факте существовании души. Почему же они тогда так трагично воспринимали смерть? Не души, а тела? После смерти Регулуса Рабастан начал их немного понимать — но лишь отчасти. Выходило, что, на деле, они все переживают не об умерших, а о себе — о том, что они их больше не увидят. Но тоска даже по самым близким не должна была бы, на его взгляд, вызывать, к примеру, желания отомстить убийце: всё равно ведь это не поможет ничему, и умершего им не вернёт.

Однако люди таковы — и, значит, исходить следует именно из этого. Но вернуть им близких ни Рабастан, никто другой не сможет — максимум дать с ними встретиться. Может это чем-нибудь помочь? Ойген вот был рад увидеться с родителями и попрощаться с ними, и ему, если Рабастан не ошибался, после этой встречи стало легче, но то Ойген. Впрочем, это можно предложить — потом, когда они договорятся, и война закончится. Только как? Можно, в принципе, найти всех, кто погиб в войну, и прийти к их семьям… нет, наверное, лучше написать сперва. Не всем может быть приятно его видеть, и не все могут захотеть увидеть тех, кого они уже похоронили. Больше они всё равно ничего не могут сделать — да и незачем. Мёртвых не вернуть, по счастью. Рабастана с детства, с той поры, как он узнал, кто он такой и как устроен этот мир, пугало, когда кто-то говорил, что всё бы отдал, чтоб вернуть умершего…

А ведь у него есть то, о чём мечтают эти люди, сообразил Рабастан. Камень. Воскрешающий камень — который мог бы, вероятно, исполнить их желание. Что, если… если предложить его? Тому же Дамблдору? Или нет — Визенгамоту? Вряд ли они смогут удержаться от соблазна и отказаться о него. Или всё же Дамблдор? Визенгамот — это пятьдесят человек, камень же всего один. Нужен ли он Дамблдору, вот вопрос… или же не рисковать? Можно ли выпускать в мир такую вещь? Тем более, не изучив до конца? Это будут ведь не инфери — а… кто? Тело камень ведь создать не может? Или может? Нет, определённо, он не станет, просто не имеет права рисковать так даже ради самого себя, и брата, и друзей.

И если камень отдавать, то точно не Визенгамоту.

Интересно, знал ли Лорд, что это за камень? Рабастан был совершенно уверен в том, что нет. Иначе он не стал бы делать из него хоркрукс… наверное. Или уж, по крайней мере, держал бы такую уникальную вещь при себе. Нет, Лорд этого наверняка не понял. Но сумеют ли они очистить камень так, чтобы не повредить его и сохранить? И… и нужно ли его сберечь? Или лучше уничтожить эту вещь, чтоб никто и никогда им не воспользовался. Или сохранить? Как будет правильно?

За всеми этими раздумьями Рабастан совсем потерял нить разговора и вздрогнул, когда Родольфус тронул его за руку.

— Нам пора, — сказал он.

Спрашивать, о чём они договорились, Рабастан перед Дамблдором не стал — просто встал и, молча превратив Родольфуса и Руквуда в камни, зажал их в ладони и пошёл к двери. Блэк, сидевший с крайне недовольным видом, не пошевелился, и Рабастан, остановившись у выхода в коридор, посмотрел на него вопросительно, а затем развернулся и пошёл к входной двери. В конце концов, выйти он отсюда сможет сам… наверное. Интересно, чем так недоволен Блэк? Да и Дамблдор не выглядел счастливым… значит, они всё-таки договорились?

О чём именно договорились его брат и Дамблдор — а также Руквуд с Блэком — Рабастан узнал лишь в Азкабане, куда опять добрался птицей. День был пасмурным, и, не имея часов, Рабастан не понимал, как много времени у них ещё осталось до того момента, когда коридоры заполнятся дементорами, и поэтому спешил, как мог, торопливо собирая в камере Родольфуса Маркуса, которого ему неимоверно хотелось забрать отсюда прямо сейчас, Ойгена и Долохова.

— В некотором роде мы договорились, — начал Родольфус, когда они все были на месте. — Не могу назвать условия идеальными, но что есть. Хорошо, что ты решил сбежать, — сказал он Долохову. — Твоё имя даже не звучало — и, полагаю, это к лучшему.

— Да к дракклам эти ваши острова, — скривился Долохов. — Выбраться бы только.

— Для посторонних всё будет выглядеть следующим образом, — продолжил Родольфус. — Наш побег, затем — смерть Лорда и аресты самых яростных его соратников, и с этим мы должны помочь. Затем слушанье — закрытое — по поводу дементоров, которое даст нам доступ в Азкабан. До него мы будем числиться в розыске, и на это время подпишем магические контракты с Дамблдором. Когда мы покончим с дементорами, будет суд. Открытый. На котором нам, помимо всего прочего, придётся давать показания против наших бывших товарищей. И там уж как повезёт, — он дёрнул углом рта. — Полагаю, проще всего будет Марку: на нём, по сути, только нападение на Отдел Тайн и нет ни одного убийства. Полагаю, что тебя отпустят, — сказал он ему. — Остальных — тебя, — кивнул он Рабастану, — меня и Ойгена — могут тоже опустить, а могут и приговорить к изгнанию, к примеру, вечному или на время. Или ограничить в колдовстве, надев волшебные браслеты, например — по мне, это хуже, чем изгнание. В Азкабан мы, вероятно, не вернёмся.

— А Руквуд? — спросил Ойген.

— Вероятно? — переспросил Рабастан.

— Мной займётся Отдел Тайн, — ответил Руквуд. — Это не должно вас волновать. Полагаю, что они оценят и ваш вклад в избавление от столь неестественно чудовищных созданий, — обратился он уже к Рабастану.

— Вероятно, — повторил Родольфус. — Дамблдор действительно не Визенгамот. Но, как ты слышал, он пообещал — и я сомневаюсь, что его не станут слушать. Но, — Родольфус посмотрел на Ойгена, — важно, чтобы Поттер выжил. Ты уверен, что ты сможешь?

— Я уверен, что дементор не тронет его душу, — ответил Ойген. — Но получится ли вытащить кусок души, что сидит в Поттере, я не знаю. Я вам говорил: это нужно проверить сперва на неживых хоркруксах, а после — на Нагини.

— Это слишком сложно, — возразил Родольфус. — И опасно. Лишний риск. Лорд её от себя не отпускает.

— Для Поттера это ещё больший риск, — возразил Мальсибер. — А Нагини… Он ведь не везде её с собой берёт.

— Если его отвлечь, — сказал Эйвери. — Или сделать это ночью… В конце концов, если она исчезнет, он просто начнёт её искать, и всё. Это же недолго.

— Выбери дементора, — обратился к Ойгену Родольфус, — и подготовь его. Завтра утром он должен быть готов уйти с тобой. Ты внимательно нас слушал? — спросил он Рабастана, и когда тот покачал головой, сказал невозмутимо: — Дамблдор передаст тебе четырёх животных, которых нужно будет трансфигурировать в нас и оставить здесь после побега. Это даст нам некоторую фору по времени — если повезёт, и трансфигурация продержится достаточно долго, то…

— Со мной это не получится, — сказал Мальсибер.

— Получится, — уверенно сказал Родольфус. — Если они решат, что ты болен, то получится.

— Если они так решат, — мягко проговорил Ойген, — они позовут охрану.

— Не позовут, — возразил Рабастан после короткой паузы. — Скажешь им, что ты устал, и велишь пока тебя не трогать.

— Речь ведь не о днях, — поддержал его Родольфус. — Сутки, может, двое — столько, сколько нам понадобится, чтобы добраться до Нагини и до Лорда. И всё аккуратно сделать с Поттером. Что касается тебя, — он посмотрел на Долохова, — то ты очень нам поможешь, если подождёшь с побегом до момента смерти Лорда...

— Я после помогу, — пообещал Рабастан.

— …иначе ты очень сильно нас подставишь, — договорил Родольфус.

— Я кретин или подонок, на твой взгляд? — поинтересовался Долохов. — Как-нибудь дождусь. Вообще, — добавил он глумливо, — я могу называть это место домом: я провёл тут времени больше, чем где-либо ещё. Почему бы мне тут и не посидеть ещё пару недель?

— Тебе не придётся ждать так долго, — заверил его Родольфус. — Речь о паре дней.

— Вот вроде умный, — Долохов вздохнул, — а такой дурак. Пару недель как минимум, а лучше месяц. Главное — успеть до того, как вы явитесь сюда за дементорами.

— Прав, — согласился Родольфус. — Тогда жди.

— Потому что сам ты не переплывёшь пролив, — добавил Рабастан. — Я вытащу тебя, я обещаю.

— Ты представляешь, как выбраться из Британии? — спросил Родольфус.

— Выберусь, — отмахнулся Долохов. — Ты там что-то говорил про деньги, — он глянул на Родольфуса с насмешкой. — Я подумал — пара сотен мне бы помогла.

— Я принесу, — пообещал Рабастан.

Значит, завтра. Он совсем всё пропустил! Так быстро… но что они придумали с Нагини? И, главное, с Лордом? Кто и как его убьёт?

— Руди, — попросил Мальсибер, то ли поймав растерянный взгляд Рабастана, то ли сам желая это знать. — Кто добудет Нагини? И кто убьёт Лорда?

— Я, — очень спокойно сказал Родольфус. — И ты, если захочешь, — добавил он, глядя на брата, и Рабастан кивнул ему. — Но сперва нужно будет забрать Нагини — хотя с этим Дамблдор обещал помочь.

Рабастан даже удивиться не успел, когда увидел просиявшего улыбкой Ойгена — и понял. Значит, Ойген прав был, когда твердил им, что Снейпу можно доверять — если Дамблдор и сам не ошибается, конечно. Рабастан чуть улыбнулся Ойгену и слегка кивнул — и встал.

— Мне пора, я думаю, — сказал он, беря в руки палочку. — Завтра утром, как только встанет солнце, я вас заберу. Но я не представляю, как быть с дементором: можно ли его трансфигурировать, к примеру, и возможно ли с ним аппарировать.

— Можно, — подал голос Руквуд. — Я могу помочь с трансфигурацией.

— Вот и славно. Всё, расходимся, — велел Родольфус.

Улетал из Азкабана Рабастан, сам не зная, почему с тяжёлым сердцем. Ему не хотелось возвращаться в безопасный дом и оставлять их здесь — настолько, что он едва было не вернулся, чтобы переночевать у кого-нибудь на подоконнике. Он бы сделал это, если б помнил весь разговор с Дамблдором — но, не помня его, Рабастан боялся, что, оставшись здесь, упустит что-то важное. Опять же, кто-то должен принести хоркруксы… хотя нет. Потом. Он их не оставит в доме Блэков даже на ночь. Особенно один из них. Нет, пускай лежат спокойно — он успеет их забрать потом.