Разбудил Рабастана Дамблдор. Ставни так и остались открытыми, так что было видно, что на улице ещё совсем темно, а комнату освещала стоящая у кровати лампа.
— Ты готов? — спросил он, стоя у его кровати.
Рядом с ним стояли свиньи. Четыре розовые и не очень чистые свиньи. Или хряка — Рабастану были видны только их головы и спины.
— Почему именно свиньи? — спросил Рабастан, садясь.
— У тебя есть возражения? — ответил Дамблдор вопросом.
— Нет, — Рабастан пожал плечами и, вытащив из-под подушки палочку, превратил их в небольшие камни, которые затем отлевитировал на край столика, положив их между лампой и кувшином. — Мне интересны причины такого выбора.
— Они напоминают человека, — сказал Дамблдор. — И не только массой. Думаю, тебе нужно позавтракать, — сказал он, извлекая из воздуха поднос, на котором уместились две тарелки — одна с яичницей, фасолью, хлебом и колбасками, вторая с большим куском пирога, — чайник с чаем, чашка, сахарница, приборы и салфетка. — Солнце встанет через два часа, — сообщил он Рабастану. — Тебя будут ждать на площади и проводят в дом.
— Спасибо, — Рабастан поставил поднос на колени. — Я могу спросить, почему такая спешка?
— Есть причина, — Дамблдор совсем не удивился, но Рабастан не сомневался, что он прекрасно умеет владеть собой.
— Какая? — что ж, он тоже умел так разговаривать.
— Ну, — Дамблдор добродушно улыбнулся, — нам всем хотелось бы начать учебный год в спокойной обстановке. Я обещал помочь с трансфигурацией дементора, — в его пальцах появилась палочка. — Это не так сложно, но есть некоторые детали.
Это оказалось правдой, однако же у Рабастана на освоение этих «деталей» ушёл почти что час. Так что завтракать Рабастан постарался как можно быстрее, старательно гоня от себя вопросы о причинах такой спешки. В конце концов, раз Родольфус вчера на это согласился, значит, причина в самом деле есть, и достаточно серьёзная. А какая — Рабастан узнает позже. И потом, разве это так уж плохо, что сегодня всё закончится? Рабастана лишь тревожило состояние заключённых, у которых совсем не будет времени восстановиться хоть немного. Два месяца, конечно, это не тринадцать лет, но всё-таки два месяца в темноте и сырости рядом с дементорами отнимают силы. Впрочем, вчера и Ойген, и Родольфус, и даже Маркус выглядели не так плохо, как боялся Рабастан, так что он решил довериться брату и просто делать то, что нужно.
…В Азкабане Рабастан оказался вскоре после рассвета — такого же пасмурного, как и предыдущий день. Впрочем, дементоров в коридорах не было — кроме одного, обнаружившегося в камере Мальсибера.
— Они злятся на тебя, — сказал Ойген. — Почти все. Но он не сердится. Он знает, что мы потом сделаем.
— Что он знает? — Рабастан настороженно смотрел на дементора.
— Что мы их освободим, — Ойген улыбнулся. — Но это после. Сейчас он тебя боится.
— Если он будет послушен, я не причиню ему вреда, — пообещал Рабастан.
— Этот страх сильней его, — Ойген протянул руку назад, и Рабастан почувствовал, как холодеют у него ладони, когда Мальсибер коснулся длинных пальцев жутковатой твари, парящей за его спиной, и сжал их, словно успокаивая.
— Я сейчас его трансфигурирую, — Рабастан поднял палочку и попросил: — Отойди, пожалуйста.
Мальсибер обернулся и дементору и некоторое время смотрел прямо ему в лицо, а затем отпустил его руку и отступил в сторону. А когда Рабастан превратил дементора в камень, улыбнулся и спросил:
— Почему всегда камни?
— Сам не знаю, — Рабастан завернул камень в платок и сунул его в правый карман. Затем вытащил из левого другой и, положив его на койку, снял чары.
— Это лично для меня, или мы все будем этими милыми зверюшками? — засмеялся Ойген.
— Их Дамблдор привёл. Сказал, что они похожи на людей. Все, — ответил Рабастан и попросил: — Постой пару минут спокойно, пожалуйста. Нужно, чтобы было похоже.
— Они не видят лиц, — возразил Мальсибер, впрочем, послушно стоя на месте и с интересом наблюдая за тем, как Рабастан придаёт трансфигурированному им в человека мужчине его черты. — Я так плохо выгляжу? — спросил он, подходя к спящему, когда Рабастан закончил.
— Важно, как ты себя чувствуешь, — ответил Рабастан. — Ты уверен, что ты сможешь удержать дементора?
— Я не уверен в том, что выйдет вынуть так кусок чужой души, — Мальсибер мягко сжал его плечо. — Но мальчику он не навредит.
— У нас будет змея для тренировки, — вспомнил Рабастан. — Дамблдор пообещал.
— Если всё получится, что мы будем с ней делать? — улыбнулся Ойген. — Куда мы её потом денем?
— Дамблдору отдадим, — пожал плечами Рабастан — и не понял, почему Мальсибер засмеялся.
— Всё получится, — пообещал Мальсибер, пребывающий в непонятном Рабастану радостном возбуждении. — Мы уже сегодня вечером освободимся!
— Я уже свободен, — напомнил Рабастан. — Так что если кому Лорда убивать — то мне. Вам всем метка помешает. Хотя если Дамблдор захочет сделать это лично, я не стану возражать, — усмехнулся он и, превратив Мальсибера в небольшой светлый камешек, отправился за Маркусом.
На площади Гриммо Рабастана ждал Люпин.
— Мне следует сказать тебе «спасибо», вероятно, — сказал Рабастан.
— Нет нужды, — Люпин смотрел хмуро. — Ты вытащил Сириуса — мы квиты. Но если с Гарри что-нибудь случится…
— …то ты будешь далеко не первым в очереди отомстить, — усмехнулся Рабастан. — Перед тобой Блэк с Дамблдором и пара мертвецов.
Люпин не ответил — просто развернулся и пошёл к дому и, открыв дверь, так же молча пропустил Рабастана внутрь. Они прошли в гостиную — большую и довольно тёмную, где их уже ждали Блэк, Дамблдор… и буквально впившийся в него глазами Поттер. Рабастан кивнул ему, удивляясь про себя тому, что его привели так рано. Для чего? У них впереди ещё работа с неживыми хоркруксами и с Нагини… кстати, где она?
— Доброго дня, — поприветствовал Рабастан всех, аккуратно выложив четыре камня на пол. — Где змея?
— Будет чуть позже, — пообещал Дамблдор. — Вы готовы?
— Вы бы покормили их хотя бы, — сердито сказал Рабастан. — И нужен шоколад.
— Разумеется, — Дамблдор взмахнул палочкой, придвигая стол и расставляя на нём возникающие из воздуха полные тарелки. Рабастан снял чары, на всякий случай ощупав в кармане превращённого в камень дементора, и Дамблдор сделал приглашающий жест, любезно проговорив: — Доброго утра, господа. Полагаю, вам следует сперва позавтракать. А мистер Лестрейндж, полагаю, пока может принести сюда хоркруксы.
— Принесу, — Рабастан переглянулся с братом и исчез, скрывшись за Завесой — жест, скорее, зрелищный, нежели необходимый, но ему очень хотелось согнать с лица Дамблдора совершенно неуместное сейчас выражение добродушия. Или оно только представлялось таковым ему? Какая, впрочем, разница…
Из дома Рабастан, кроме хоркруксов, взял одежду — видеть брата и друзей, и даже Руквуда в полосатых робах ему было неприятно. Он старался не спешить, чтобы дать им время спокойно поесть, и всё же вернулся слишком рано и поэтому сел тихо в стороне, сжимая в руках кусок тёмно-коричневого бархата, в который завернул хоркруксы. И чем дольше он сидел так — тем сильнее понимал, что всё происходящее неправильно. Не так, совсем не так всё должно было произойти, не должны они плясать под дудку Дамблдора! С какой стати они слушают его? Зачем спешат? Если что-нибудь пойдёт не так, если что-нибудь случится с ними — с тем же Ойгеном, кто будет отвечать? Никто. Может, Дамблдор поэтому так и торопится, желая разом покончить не только с Лордом, но и с его соратниками? С самой лучшей их частью. Ничего ведь не мешает подождать хотя бы пару дней, давая время беглецам прийти в себя: чары продержатся не один день, а пропавшего дементора никто искать не будет.
Ладно, может быть, Мальсибера могли хватиться — ну так можно было пока его оставить и забрать хотя бы остальных троих. Что за спешка! Словно мир обрушится, если они подождут немного и нормально подготовятся!
— Рэба, мы готовы! — услышал Рабастан голос брата и почувствовал, как тот встряхивает его плечо.
— Куда мы так торопимся? — спросил Рабастан, сжимая в руках хоркруксы. — Вам нужно отдохнуть сначала.
— Нам нужен во главе Визенгамота Дамблдор, а не тот, кого поставит Скримджер… вернее, кого они выберут под его нажимом, — сказал Родольфус. И добавил шёпотом: — Это хоркруксы. Они влияют на тебя. Пойдём, пора. Пожалуйста, доверься мне.
«Довериться ему? — услышал Рабастан в голове как будто собственный голос. — Человеку, которого ещё пару часов назад мучили дементоры?» Рабастан резко тряхнул головой и буквально сунул брату в руки свёрток с хоркруксами. Нет, вот уж чего он не позволит — это кускам чужой души диктовать себе, что делать. Если он решил, что верит брату — значит, верит. Сомневаться посреди пути — последняя из тактик.
Рабастан поднялся и вслед за братом подошёл к столу, с которого теперь исчезла вся посуда. Родольфус положил свёрток в центр и, развернув ткань, разложил на ней четыре предмета: чашу, кольцо, медальон и диадему.
— С чего начнём? — спросил он Рабастана.
— Диадему я пообещал вернуть, — ответил Рабастан. — Начнём с медальона.
Ему больше хотелось начать с чаши, но предметов, принадлежавших Салазару Слизерину, было два, а чаша Хельги Хаффлпафф — единственная. Значит, начинать следовало не с неё.
— Одну минуту, — сидящий за столом Дамблдор поднялся. — Дайте руки, — велел он. — Левые.
— Что вы хотите сделать? — осведомился Руквуд.
— Наложить на метку обезболивающие и… так скажем, щитовые чары, — ответил Дамблдор. — Полагаю, Тому не понравится то, чем мы сейчас займёмся. Он нам может помешать.
— Пожалуй, — согласился с им Родольфус, поднимая левый рукав и протягивая руку Дамблдору. Руквуд, Эйвери и Мальсибер последовали его примеру, а когда Дамблдор закончил, Ойген обернулся к Рабастану и сказал:
— Верни дементора, — и лишь в этот момент Рабастан запоздало вспомнил об одежде, что принёс с собой.
— Хотите переодеться для начала? — спросил он, кивнув на оставленные на ручке кресла, в котором Рабастан сидел, вещи.
— Да, пожалуй, — откликнулся Родольфус. — В самом деле, давайте проявим вежливость.
![]() |
|
Скажите, а Долохов - куница потому что песец - это слишком иронично?) Я в главах про анимагию не могу развидеть песца, это выше моих сил..
1 |
![]() |
Alteyaавтор
|
Netlennaya
Скажите, а Долохов - куница потому что песец - это слишком иронично?) Я в главах про анимагию не могу развидеть песца, это выше моих сил.. Песец - слишком жирно. ))) Он помельче, он куница ))1 |
![]() |
|
Alteya
Ладно, а тогда почему не соболь (он всё-таки мужского рода), а куница (женского)? (Но я всё равно внутри себя буду думать, что Долохов - песец. Потому что он ПРИХОДИТ))) |
![]() |
|
Потому что куница - тот ещё хЫшшник))) Куда там до неё бедолаге соболю...
|
![]() |
|
Да я почитала про них, они все хищники, хотя куница, конешн, круче других.
Но Долохов-песец теперь навечно в моем сердечке |
![]() |
|
Netlennaya
Но Долохов-песец теперь навечно в моем сердечке 2 |
![]() |
|
val_nv
Не, летний - худой, облезлый, ловкий, голодный и злой |
![]() |
|
3 |
![]() |
|
2 |
![]() |
|
Когда-нибудь я научусь вставлять картинки, а пока вот - самый страшный клочкастый голодный летний песец, которого смогла найти
https://www.drive2.ru/l/1746850/ |
![]() |
|
Ну ловите...
![]() 3 |
![]() |
|
Nalaghar Aleant_tar
Такой ми-илый! Скажите ж! |
![]() |
|
И, к слову, вполне себе укормленный и благополучный)))
|
![]() |
|
Худенькый.. но милый)
|
![]() |
|
1 |
![]() |
|
И вообще... Пора бы запомнить, что песец сюда не приходит, он отсюда ВЫХОДИТ.
1 |
![]() |
Alteyaавтор
|
Netlennaya
Да я почитала про них, они все хищники, хотя куница, конешн, круче других. Вот! Куница круче всех! Поэтому и. ) Но Долохов-песец теперь навечно в моем сердечке А песцы прекрасны! )) Последний так даже похож на Тони. Чем-то. ) |
![]() |
|
Пролог , Рабастан немного аутист? Да и мог сразу выпалить родительнице про то , что дед сказал , что он некромант.
|
![]() |
Alteyaавтор
|
Baphomet _P
Пролог , Рабастан немного аутист? Да и мог сразу выпалить родительнице про то , что дед сказал , что он некромант. Не то чтобы аутист. Есть некоторые черты.Не мог. Потому что уже знает, что некромант - это ужасно. |
![]() |
|
Перечитывать оказалось тоже прекрасно, спасибо)
2 |