Некромант (джен)

Рабастан смотрел на непривычно сосредоточенного Мальсибера, держащего в одной руке медальон, чья длинная золотая цепочка обвила его предплечье, словно бы пыталась ухватиться за него, а в другой — руку дементора, и время от времени сглатывал, унимая тошноту. Нет, он сам не раз дементоров касался — и не просто трогал их, а и держал, и изучал на ощупь. Но сейчас соединившиеся руки человека и дементора казались ему чем-то абсолютно противоестественным. Может, дело было в выражении лица, с которым Мальсибер сделал это? Или в том, каким послушным выглядел дементор?

Положив медальон на раскрытую ладонь, Мальсибер поднял её на уровень своего лица, и, не отрывая взгляда от дементора, кивнул ему. Тот склонился над его ладонью и застыл буквально в дюйме от неё, словно бы обнюхивая лежащую на ней вещь. Некоторое время — сколько? Секунд десять, решил Рабастан, может быть, чуть больше — не происходило ничего, а затем из медальона словно потянулся едва заметный то ли пар, то ли дымок, втягиваясь в ту дыру, что заменяла рот дементорам. А когда дымок закончился, дементор выпрямился, и Рабастан бы мог поклясться, что он посмотрел на Ойгена, а тот ответил ему одобряющим и успокаивающим взглядом.

Между тем, Родольфус молча забрал с ладони Мальсибера медальон и поставил туда чашу. Медальон он подержал сперва в руке, затем едва заметно пожал плечами и отложил его на край стола.

Пора.

Они договорились, что Рабастан проследит за тем, что происходит, с Той стороны — посмотрит через Завесу. И, возможно, сможет увидеть то, чего не видно здесь. Иначе как они поймут, что хоркрукс разрушен, и души в нём больше нет?

Очень медленно и совсем бесшумно Рабастан попятился, отходя подальше, в самый угол комнаты. Ему не хотелось напугать дементора — а они боялись поднятой Завесы. Все. Так что Рабастан поднимал её чрезвычайно осторожно — и, едва шагнув за Грань, чуть было не столкнулся с Поттерами.

— Мы должны быть там! — сказала Лили.

— Не сейчас, — ответил Рабастан, вглядываясь в комнату через Завесу. Все, кто был в ней, выглядели очень непривычно — прежде Рабастан подобного не видел, никогда. Хотя не в первый раз смотрел на людей с Той стороны. Но теперь он видел их иначе: сквозь тела как будто проступали души. Вернее, нет — они словно были в них растворены, и тела слегка светились тёплым, очень похожим на солнечный, светом. На их фоне дементор казался солнцем, ярким, но заключённым в грязно-чёрное и обтянутое заплесневелой тканью стекло. Однако там, где его рука касалась руки Ойгена, стекло словно бы светлело, а ткань расплеталась — это было так странно и красиво, что Рабастана это зрелище захватило почти полностью, и он едва не упустил момент, когда дементор наклонился к очень слабо, но всё-таки светящейся чаше, и начал буквально втягивать этот свет в себя. Значит, у них в самом деле получается, подумал Рабастан, глядя на погасшую и выглядящую теперь совершенно неживой чашу.

— Мы должны быть с Гарри, — повторила Лили.

— Ты же видишь: дементор вполне послушен, — сказал ей Рабастан. — Вы собьёте его с толку, и случится катастрофа. Я не думаю, что вашему сыну будет легко жить с осознанием, что его родители отдали свои души непонятно для чего, но лишь потому что хотели быть с ним рядом в опасный момент.

— Он нас не увидит, — возразил Джеймс.

— Увидит, — пообещал Рабастан. — Если будете мешать. И будет с этим жить потом. Вы так нас ненавидите, что хотите создать проблемы даже ценой собственного бытия? — поинтересовался он, следя за тем, как Родольфус кладёт на руку Мальсибера диадему. Можно было бы уже вернуться, но Рабастану было неимоверно интересно увидеть, что будет происходить с кольцом. Сейчас отсюда камень, вставленный в него, выглядел как белый, ослепляюще-яркий огонёк, и Рабастан был убеждён, что это не кусок души Волдеморта так горел.

Дементор, между тем, закончил с диадемой, и Родольфус положил на ладонь Мальсибера камень, от которого дементор отшатнулся. Ойген удержал его, и, похоже, начал уговаривать. Время шло, и Блэк не выдержал:

— Есть же способ просто выжечь эту дрянь!

— Есть, — согласился Дамблдор, с очень странным выражением лица разглядывавший камень. — Мне не нравится, что дементор так ведёт себя. Если он не полностью послушен — это может быть опасно.

— Он устал, — сказал Родольфус, и Рабастан мысленно поблагодарил так вовремя вмешавшегося брата. — Полагаю, ему тоже всё это не так просто. Когда мы закончим с кольцом, у него ведь будет несколько минут передохнуть?

— Будет, — согласился Дамблдор. — Несколько минут.

Между тем, дементор всё же наклонился к камню, и Рабастан увидел, как затягивающая его ткань словно начинает растворяться. Но дементор всё же сделал то, чего от него так ждали — и едва еле заметное светлое облачко исчезло у него во рту, снова отодвинулся подальше.

Всё. Мерлин. У них вышло! У них всё получилось! Рабастан отодвинул Поттеров и, вернувшись в комнату, громко сказал:

— Всё сделано. Остались Поттер и змея.

— Кстати, где она? — спросил Родольфус.

Эйвери, тем временем, подошёл к Мальсиберу и, придвинув ему стул, усадил его и остался стоять рядом, старательно не глядя на дементора.

— Отпусти его, — шепнул он Ойгену. — Не надо…

— После, — отозвался тот. — Закончим — отпущу. Ему тоже тяжело.

— Чем тебе помочь? — Рабастан подошёл к ним.

— У тебя есть шоколад? — спросил Мальсибер, и Рабастан, бросив взгляд на стол, сказал:

— Нужен шоколад.

— Возьми, — Дамблдор вынул из кармана плитку, совершенно целую, ещё в обёртке, и отлевитировал её на колени Ойгену. — Тебе это помогает?

— Да, — ответил тот.

Эйвери, меж тем, разорвал серебристую бумагу и, отломив кусок, положил его в рот Ойгену — и едва тот начал жевать, в комнату по воздуху вплыла огромная змея, а за нею вошёл Снейп. Скучно кивнул всем собравшимся и уселся на один из стульев, развернув его боком к столу. Значит, ошибался, всё же, Лорд, с некоторым удовольствием подумал Рабастан. А вот Ойген оказался прав. Это хорошо: он будет рад.

— Она обездвижена, — сказал Снейп, указывая на змею. — Снять чары?

— Нет, — Мальсибер, всё ещё жуя шоколад, поднялся. — Она сильная — мы её не удержим. Хотя чары всё равно спадут… наверное, — он неуверенно глянул почему-то на Родольфуса.

— Сними, — распорядился Дамблдор, поднимая палочку. Снейп послушался, но Нагайна даже не успела толком шевельнуться, как её резко вытянувшееся тело плотно обвили верёвки, не давая ей двигать чем-то, кроме головы. Змея открыла пасть и зашипела с такой ненавистью, что стоящий ближе всех к её голове Мальсибер даже отступил назад.

— Ты посмотришь? — спросил он Рабастана, и тот, больше не скрываясь, поднял Завесу и опять ушёл за Грань.

И непонимающе уставился оттуда на змею.

Прежде Рабастан никогда ничего подобного не видел: она вся была словно бы составлена из крохотных кусков светящихся частиц, как если б душу взяли и изрубили в фарш, а затем собрали заново. Но ведь так не может быть? Рабастану доводилось видеть души животных, и те мало отличались от людских и уж точно не напоминали ничего подобного. Лорд заколдовал её? Но что это за чары?

Тем временем, Мальсибер опустился рядом со змеёю на колени, а дементор, которого он так всё и держал за руку, склонился над ней и теперь повис почти что параллельно полу. Рабастан увидел, что палочки всех присутствующих направлены на змею, и жалел только о том, что не может сам сделать то же. Зато он мог другое — и Рабастан подошёл поближе, сжимая Завесу в пальцах левой руки и надеясь, что успеет накрыть ей змею, если она сумеет вдруг освободиться. Краем глаза он видел Поттеров, но поскольку они больше не тревожили его, Рабастан даже не стал с ними заговаривать. Потом, когда дело дойдёт до их сына, ему будет сложно, но это будет позже. Ненамного, но всё-таки потом.

Сейчас же он смотрел, как изо рта змеи начинает тянуться едва заметная ниточка словно бы подсвеченного дыма. Совсем тонкая сперва, она быстро стала толще, а затем и превратилась в облачко, втягивающееся внутрь дементора. Тот склонялся ниже, ниже — и вдруг облачко закончилось, а дементор так всё продолжал висеть над замершей, словно в трансе, змеёй.

А потом Мальсибер резко обернулся и, взяв дементора за плечи, оттолкнул его. От его ладоней на плечах дементора остались яркие следы, постепенно меркнущие, и Рабастан вдруг почему-то испугался. Что он делает такое? Что это за свет? Откуда, почему?

Впрочем, сейчас ему было не до этого. Торопливо подняв Завесу, Рабастан совсем забыл, что стоит совсем рядом с дементором — и, конечно, напугал его. Тот шарахнулся назад, утягивая едва поднявшегося с колен Ойгена за собой, и Рабастан, ругая себя, отступил, демонстративно подняв руки и разведя их в стороны, чтобы показать, что не собирается вредить дементору. Мальсибер, со своей стороны, тоже постарался его успокоить, и когда тот замер в воздухе, довольно высоко над полом, но всё же не настолько, чтобы вырвать свою руку из руки Ойгена, Дамблдор сказал негромко:

— Я просил бы тебя впредь быть осторожнее.

— Что там со змеёй? — напряжённо спросил Блэк.

— Думаю, всё получилось так, как надо, — сказал Рабастан, разглядывая неподвижно лежащую рептилию.

— Тогда почему она не двигается? — спросил Блэк, подходя ближе.

— Она в обмороке, кажется, — сказал Эйвери, тоже подойдя к ним. — Так ведь может быть?

— Вполне, — сказал Родольфус, наклоняясь над змеёй и брызгая водой ей в морду. Приоткрытая пасть рептилии чуть шевельнулась и медленно закрылась. Некоторое время змея лежала без движения, и все люди в комнате с напряжением за нею наблюдали. Потом её веки шевельнулись и открылись, и её холодные глаза уставились на собравшихся вокруг неё. Змея зашипела — сперва тихо, а потом активнее и громче.

— Снимите чары, — попросил Родольфус Дамблдора, держа змею на прицеле.

Тот, чуть-чуть помедлив, сделал быстрый резкий жест, и удерживающие рептилию верёвки спали, растворившись в воздухе. Змея почти мгновенно развернулась и, скрутившись кольцами, поднялась на них и замерла, раскачиваясь и словно выбирая жертву.

— Мне не доводилось наблюдать, как ведут себя лишённые душ змеи, — сказал Руквуд, — но по поведению данного образца я склонен заключить, что её душа на месте.

— Полагаю, мистер Руквуд прав, — заметил Дамблдор, превращая змею в крохотную статуэтку, полностью повторяющую оригинал, и ставя её на стол. — Что ж, это хорошая новость, — проговорил он, оборачиваясь к Поттеру, и сказал намного мягче: — Гарри, полагаю, теперь твоя очередь.

КОНЕЦ XIII ЧАСТИ