Некромант (джен)

Эйвери вдруг замолчал и, опустив палочку, пристально оглядел стоящего рядом с ним с палочкой в руках Рабастана.

— В тебе что-то изменилось, — сказал он.

Лето подходило к концу, и это была их последняя встреча перед началом учебного года — и, как Рабастан надеялся, может быть, вообще последняя. Вот только не предполагал, что всё выйдет так, как выходило.

— Подойди, — велел Эйвери, но Рабастан вместо этого сделал шаг назад и стиснул палочку покрепче. Как же он учуял? Её же незаметно! — Подойди ко мне, — приказал Эйвери опять, и Рабастан ощутил себя малышом, стоящим перед голодной мантикорой. Или разозлённым сфинксом. Да, пожалуй, перед сфинксом.

Эйвери вдруг сделал едва ощутимое движение палочкой, и Рабастана буквально притянуло к нему — и прежде, чем он успел хоть что-то сделать, его тело словно бы окаменело, так что он даже моргнуть не мог. Эйвери уставился ему в глаза, и Рабастан с какой-то отрешённой обречённостью понял, что тот сейчас сделает.

И оказался прав.

Он, конечно же, учился окклюменции, но противостоять Эйвери не смог, хотя и попытался. Но где там! Пара секунд — и у Рабастана перед глазами встала будничная и совсем не торжественная сцена в Главном зале Лестрейндж-холла, и он снова вспомнил то невероятное и ни на что не похожее ощущение тепла, восторга, радости и удивительной гармонии, доверху заполнивших его в то время, покуда на его левом предплечье ласково и чуть щекочуще рисовалась Метка. Рабастан потом ещё несколько часов ходил, слегка оглушённый этим ощущением и чувством незнакомой ему прежде близости кого-то сильного, большого и, определённо, очень дружески к нему настроенного, словно закрывавшего его собою от всего дурного. Позже это сгладилось, но так до конца и не ушло, и сейчас он снова остро вспомнил всё это и…

— Ты… Мальчишка. Идиот! — Рабастана вдруг подбросило вверх, почти под потолок, а затем швырнуло в стену. Удар почти оглушил его, и хотя наложенное Эйвери проклятье спало, тело Рабастана почти не слушалось. Рухнув на пол, он попытался было встать, но его опять подняло и вдавило в стену — и теперь Эйвери оказался рядом с ним, и кончик его палочки упирался Рабастану в подбородок. — Ты хоть понимаешь, что ты сделал? — буквально прорычал он, и Рабастану показалось, что Эйвери сейчас насадит себе на палочку его голову, затем сдёрнет её с позвоночника и повесит этот чудовищный леденец на стену. — Понимаешь, кем ты стал? — повторил он, до боли сжимая пальцами его щёки.

Рабастан молчал, естественно — хотя бы потому, что физически до этого момента не имел возможности вымолвить ни слова. То ли Эйвери это осознал, то ли ему просто надоело, но он выпустил его и, сняв все заклятья, отошёл на пару шагов, продолжая теперь просто на него глядеть. Рабастан заговорил не сразу, но когда сумел, пробормотал:

— Я так решил.

— Что ты решил? — с сарказмом и презрением спросил Эйвери. — Я восемь лет тебя учил тому, что прежде, чем принимать решение, нужно изучить вопрос. И тому, что некоторые решения фатальны. Но, как вижу, ты не научился ничему.

— Это моя жизнь, — огрызнулся Рабастан. — И она не ваша.

— Безусловно, — с непонятным Рабастану издевательством согласился Эйвери. — Но и не твоя. Теперь, — сказал он непонятно. — Какой же ты кретин, — устало проговорил он и велел: — Убирайся. Вон отсюда. Ты когда-нибудь поймёшь, что натворил, но я тебя больше видеть не желаю. Дара жаль, конечно, — в его голосе зазвучали горечь и презрение, — но ты не уникален. Выметайся. И не смей больше появляться в моём доме. Я запрещаю. Тебе ясно?

— Да, — тихо ответил Рабастан, сам не веря собственной удаче. Вот так просто? Вон — и всё? Он двинулся к двери, ощущая на себе тяжёлый взгляд своего теперь уже бывшего учителя, и уже выйдя в коридор, услышал угрожающе-предупреждающее:

— И не приближайся к Маркусу. Узнаю, что вы с ним общаетесь — тебе никакая загадка⁽¹⁾ не поможет.

Этих слов Рабастан совсем не понял — да и не стремился. Всё внезапно разрешилось куда лучше и быстрей, чем он даже смел надеяться, и он просто торопился покинуть этот дом. И лишь оказавшись у себя, сообразил, что сейчас будет с Маркусом — и в ужасе остановился прямо у камина. Это он ему не рискнул сделать ничего — потому что он всё-таки Лестрейндж. Но Маркус — Эйвери, и кто там будет разбираться, если с тем случится что-нибудь фатальное? И никакой Лорд тут не поможет — просто не успеет, тем более что аппарация в доме Эйвери закрыта, и камин, скорее всего, уже тоже. Какой же он дурак! Почему они с Маркусом об этом не подумали? Надо было Маркусу сегодня оставаться у кого-нибудь в гостях. Да вот хоть у них! Мерлин, как же глупо — а главное, опасно.

Надо вызвать Лорда. Он ведь обещал их защищать! Вот только как он попадёт в дом к Эйвери? Лорд, конечно, очень сильный, но попасть в закрытый дом… даже если он и сможет, то небыстро.

Рабастан сам сунулся было в камин, но его немедленно выбросило обратно. Значит, камин заперт — может, только для него, конечно, верней, для Лестрейндж-холла, но, скорей, для всех. Тогда… метла? И аппарация, которой его, к счастью, уже обучил брат. В окрестности. А дальше — метла, и, может, Рабастану повезёт.

Он призвал метлу и аппарировал так близко к дому Эйвери, как только мог, отчаянно жалея, что он не анимаг. Было бы он, к примеру, волком, или тигром, или хоть какой-то хищной птицей! Многие, да почти все защиты на животных не рассчитаны, тем более что дом стоит в лесу. Но жалеть о том, чего нет, Рабастан не стал — что толку?

К дому он пройти не смог: хоть видел его издали, но кружил по лесу, и когда внезапно чуть не попал в болото, которого тут прежде точно не было, остановился. Нет, он внутрь не пройдёт. Надо бы домой вернуться — и, наверно, в самом деле вызвать Лорда.

Впрочем, это не потребовалось, потому что первым, кого Рабастан увидел, войдя в дом, был Маркус — ужасно перепуганный, взъерошенный, но вполне живой. С Рабастана вдруг словно спала половина веса, и его губы сами собой растянулись в улыбке, и он, кинувшись Маркусу, стиснул его плечи, а потом прижал к себе — потому что ему хотелось не просто увидеть, но и ощутить физически его реальность.

— Прости меня, пожалуйста, — выдохнул Рабастан, отпуская несколько ошеломлённого его действиями Маркуса. — Надо было тебя спрятать, прежде чем идти разговаривать с твоим отцом. Хотя лучше и разумнее было сообщить ему о Лорде при нём же.

— Он бы всё равно узнал, — возразил Маркус, и Рабастан только тут заметил, что его руки, да и сам он весь дрожит. — Должен был узнать. В этом же и был весь смысл. Чтоб он знал.

— Я думаю, тебе нужно выпить умиротворяющий бальзам, — сказал Рабастан. — И горячий сладкий чай.

— Я решил, что он меня убьёт, — Маркус кивнул и зачем-то попытался трясущимися пальцами расчесать свои спутанные кудри. — Даже не знаю, почему он этого не сделал. Но он промахнулся. Представляешь?

— Нет, — уверенно сказал Рабастан. — Он не мог. Ты был далеко?

— Я был у себя, — помотал головой Маркус. — В комнате. В своей.

— Он не мог, — удивлённо повторил Рабастан. — Разве что намеренно. А что он сделал?

— Он пустил Аваду, — Маркус побледнел. — В меня. Но почему-то промахнулся и попал в окно. Я сидел с ним рядом, и меня осыпало осколками. А потом исчез. Не аппарировал, а просто… я не знаю. Исчез.

— Словно спрятался за занавеску? — спросил Рабастан.

Маркус задумался.

— Ты знаешь… а пожалуй. Да, наверное… похоже. За невидимую.

— Так уходят на Ту сторону, — немного озадаченно проговорил Рабастан.

— Он, — Маркус побледнел ещё сильнее, — ты думаешь, он хотел меня…

— Живого человека невозможно просто так отвести туда, — успокаивающе сказал Рабастан. — Этому нужно учиться. Долго. Я не понимаю, почему он так сделал. Но в любом случае, думаю, тебе лучше пока остаться здесь.

— Я вообще боюсь идти домой, — признался Маркус. — Мне кажется, что стало только хуже… Он вошёл ко мне, ткнул палочкой, задрал рукав — и… я был уверен, что он меня убил.

— Убьёт, — зачем-то поправил Рабастан.

Он был здорово растерян. Всё пошло совсем не так, как они с Маркусом планировали, когда решили принять метку. Вообще не так! И если Рабастан был даже рад тому, как всё сложилось с ним, то с Маркусом всё было скверно. Не может же он вообще больше никогда не вернуться домой!

— Нет, убил, — возразил Маркус. — На мгновенье мне так показалось. А потом я осознал, что жив. И сбежал сюда… я не знал, куда ещё идти.

— Это правильно, — голос Рабастана звучал абсолютно уверенно, хотя он понятия не имел, что скажет на это Родольфус. С другой стороны, вряд ли он станет возражать: дом огромный, Маркус им не помешает. И потом, ведь это и его дом тоже. Он ведь может позвать сюда кого-то.

Но сбегать из дома… Нет, это было неправильно.

— Я боюсь идти туда, — тихо сказал Маркус. — Понимаю, что придётся — но боюсь.

— Думаю, ты можешь жить у нас, — сказал Рабастан. — Сколько хочешь. Хотя это временное решение проблемы.

— Что ты, — Маркус помотал головой. — Нет, я не могу.

— Я понимаю, что дома жить лучше, — кивнул Рабастан. — Я же ведь не говорю, что ты обязан. Но ты можешь. Если хочешь, или если придётся.

— У меня там… всё. Вообще, — Маркус снова попытался распутать свои длинные волосы. — Я… Я должен был подумать, что так будет. Что отец не простит такое.

— Сейчас, я думаю, что это можно было просчитать, — признался Рабастан. — Но я тоже ничего подобного не ожидал. Я думаю, нужно поговорить с Лордом. Они ведь с твоим отцом знакомы с детства.

— И что он сделает? — с тоской спросил Маркус. — Заколдует его?

Они так и не решили ничего — кроме того, что Маркус остаётся пока жить у Лестрейнджей. Родольфус эту идею поддержал, а на следующий день принёс Маркусу полный кошелёк:

— Тебе нужна одежда, учебники и всё остальное к школе. Оставайся у нас столько хочешь — дом большой.

— Отец вас убьёт, — тихо возразил Маркус.

— Хотел бы — уже убил, — возразил Родольфус. — Я считаю, ты преувеличиваешь. Вы оба. Никого он убивать не будет. Злиться — да, но, если я правильно понимаю, вся идея ведь была в том, чтобы защититься от него. С Лордом он не станет воевать. Хотел бы — уже убил, как ты понимаешь.

— Меня и Рабастана — нет, наверное, — почти шёпотом ответил Маркус, оглянувшись на сидевшего рядом Рабастана. — Но тебя может…

— Посмотрим, — усмехнулся Родольфус. — Но с Лордом поговорить и вправду стоит.

Делать это пришлось Рабастану: Маркуса одна мысль о том, чтобы просить Тёмного Лорда о защите, почему-то донельзя пугала. Почему, Рабастан не понимал, но уговаривать Маркуса не стал: в конце концов, тот попал в такое положение из-за него. Следовательно, ему и разбираться. И потом, он Лорда вовсе не боялся — опасался разве что, но страха не испытывал.

Хотя метка его очень интересовала. Она была… о нет, это было не простое «средство связи». Вернее, связь как раз была, и он чувствовал её — и это было удивительнейшее ощущение. Чувствовать другого человека — постоянно, чем бы он ни занимался. Это чем-то напоминало Рабастану то, как в детстве, когда он болел, у его постели сидела их эльфийка, и он даже во сне всегда точно знал, что она здесь, и если что, её всегда можно позвать. Можно попросить воды, или открыть окно, или закрыть его, или книжку почитать — всё, что угодно.

Вот только…

Он не мог пока сформулировать, в чём состояло это «но». Нет, пожалуй, ощущение от метки было успокаивающе-приятным, но…

Что-то было в ней не так. Или же не в ней, а в том, кто был по другую сторону. Может, дело было в том, что Лорд, как он говорил, «далеко продвинулся по дороге бессмертия» — и некроманту Рабастану это было… не так? Да, никакие иные слова не подходили — что-то было именно «не так». Словно было в этой метке… или этой связи что-то лишнее. Или же наоборот…

А ещё его смущали слова Эйвери — те, что он бросил на прощанье. О какой загадке, что могла бы помочь, он говорил? Почему-то эта мысль казалась Рабастану очень важной, но пока как ни старался, он ответ не находил.

Впрочем, время разобраться у Рабастана ещё будет. Сейчас следовало решить задачу куда более простую, что он и намеревался сделать.

И совсем не ожидал, что всё опять выйдет настолько просто. Тёмный Лорд выслушал его удивительно внимательно, поздравил его, посочувствовал Маркусу и пообещал решить эту «неприятную проблему». И действительно решил, на следующий же день вызвав к себе Маркуса и сообщив, что тот может возвращаться домой. Больше ничего он не сказал, и Маркус вернулся в Лестрейндж-холл едва ли не более расстроенным, чем до визита к Лорду.

— Я пойду с тобой, — сказал Рабастан. — Или, хочешь, вообще схожу сперва один.

— Хочу, — признался Маркус. — Но это неправильно. Просто подожди меня здесь, ладно?

— Идём вместе, — твёрдо сказал Рабастан. — Это была моя идея. И вообще, дело во мне.

Маркус в ответ только кивнул тихо — и они отправились к нему домой. Камин оказался неожиданно открыт — а встретившие их эльфы сообщили, что «хозяин ушёл. И не сказал, когда вернётся».

— Я не буду жить здесь, — твёрдо сказал Маркус. — Не могу. Он же ведь в любой момент вернётся.

— Оставайся у нас, — тут же предложил Рабастан. — И Руди не против.

— А они? — Маркус кивнул на эльфов. — Что они здесь будут делать в одиночестве?

— Всё равно мы едем в школу, — разумно возразил Рабастан. — Навестишь их в каникулы, если захочешь.

— Скажи, ты боишься? — спросил Маркус, заглянув Рабастану в глаза.

— Я думаю, отец тебе точно ничего не сделает, пока у кого-нибудь из вас нет детей, — ответил Рабастан. — И есть Лорд ещё. Думаю, что больше нет нужды бояться. Опасаться — да.

— У меня детей не будет, — негромко сказал Маркус. — Я давно уже решил.

— Пока твой отец жив? — понимающе уточнил Рабастан.

— Мне кажется, он будет жив всегда, — совсем тихо проговорил Маркус. — Так что никогда не будет.

— Так не может быть, — возразил Рабастан уверенно. — Умирают все. Ты намного младше — доживёшь.

— А Лорд? — слабо улыбнулся Маркус. — Он ведь говорит, что бессмертен.

— Он ошибается, — твёрдо сказал Рабастан. — Умирают все. Поверь, я точно знаю.

КОНЕЦ III ЧАСТИ

1) Riddle по-английски «загадка». Рабастан не знает настоящего имени Волдеморта, и услышал что услышал.

Вернуться к тексту