Последний шанс (джен)

Мою задумчивость и молчаливость — то есть те качества, которые я проявляла крайне редко, так как любила комментировать почти всё, что происходило в жизни постояльцев общежития имени святого Франки — первым заметил Тао, когда на его шутку последовал ответ только от Штейна. Директор школы Ё-Ран готовил завтрак, Рейзел и Лорд, вперившись друг в друга взглядами, молчали о чём-то своём, Музака и М-21 лениво делились наблюдениями за успехами последнего на поприще становления настоящим оборотнем, Такео по мере сил помогал боссу, Регис расставлял чашки с чаем, а я… сидела и размышляла, что мне делать.

В письме девятый Старейшина назначал встречу, на которой, по идее, мы должны будем присутствовать только вдвоём. Датой ставил первое ноября — то есть где-то через полмесяца. И, чтобы быть уверенным, что я точно явлюсь, он прилагал фотографию детей с просьбой не опаздывать, так как кто знает, что может с ними случиться, если я вдруг не приду. С Шинву, Ик-Ханом, Суйи и Юной покамест всё было в порядке, однако я не знала, где притаился подвох и с какой стороны на ребят нападут. Так-то мы почти всегда ходим вместе и стараемся огораживать детей от пособников девятого, — парочку таких Регис и Музака недавно вывели из строя, когда мы пошли в компьютерный клуб, — однако… Если грянет бой, то времени, чтобы следить за безопасностью этой четвёрки, попросту не останется.

Я запустила пальцы в волосы и взъерошила их. Идти было нужно. Иначе, если с ребятами что-нибудь случится, я никогда себе не прощу, так как знаю, что всё могло быть иначе. И почему девятый главную угрозу видит во мне? Я же, по сути-то, никто… Охотился бы за Рейзелом или Франкенштейном (на крайняк — Музакой), от них проку больше. Нет, я не жалуюсь, просто пытаюсь понять, в честь чего к моей человеческой персоне, отличительным признаком которой является Игнис, повышенное внимание на протяжении всего моего нахождения в «Ноблесс» со стороны всех.

Тао положил планшет на подушку дивана, юркнул под стол, пролез под ним и вылез уже с моей стороны, приземлившись рядом и вопросительно на меня уставившись. Я пару раз моргнула, выползая из вороха мыслей, и нахмурилась. Хакер, конечно, тот ещё болтун, так что от него скрывать информацию нужно в первую очередь, не то мне за моё самовольство прилетит так, что на затылке ещё дня три будет шишка. Франкен бьёт больно.

— Чего хмуришься? — ткнул пальцем меж моих бровей Тао, призывно заглядывая в глаза, словно надеясь прочесть в них ответ. — Раджек с Раскреей скоро вернутся, так что прекрати грустить.

— Я вполне довольна жизнью, — вымученно улыбнулась я, и хакер скептически на меня посмотрел. — Просто переживаю, как пройдут спектакль и бал, — Тао изогнул бровь, чуть склонил голову. — Не смотри на меня так, — пришлось чуть отодвинуться и отвернуться. — Имею полное право: мне с Кертье танцевать.

— Боишься наступить ему на ногу?

— Боюсь всё запороть, — и дело, скорее, в послании девятого, чем чём-то ещё. Я ещё ребёнок, мне нельзя принимать столь ответственные решения в одиночку! От моих действий вообще разумности ожидать не следует: мне только семнадцать, я подросток, и мы все совершаем ошибки в той или иной степени. Просто у меня они полумирового масштаба.

— Максимум, что ты можешь сделать: это свалиться на глазах школьников и их родителей, — «поддержал» меня Тао и на всякий случай слегка отодвинулся, заметив мой красноречиво-«благодарный» взгляд.

С другой стороны, кому-то об угрозе девятого сказать нужно. Если нашей компании, то они побегут разбираться с проблемой сразу же, оставив мне роль простого наблюдателя (или, что вероятнее, запрут вместе с детьми в том безопасном месте, которое Франкенштейн предлагал М-21 и М-24, чтобы укрыться от Союза); и не сказать, что это плохо, просто чревато моей очередной внеплановой кончиной, вмешательством Рейзела и полной неразберихой, так как девятый, по правде говоря, к настоящему моменту подготовлен лучше нас. Мы знаем, где он, в любой момент можем нанести удар, однако… уверенности в том, что нам сразу же не прилетит ответочка, нет. А учитывая то, что мне известно о резервах Союза, справиться с ними сможем только мы: Музака, Франкенштейн, Раскрея и, возможно, я с поддержкой Лорда и Игниса.

Тао, поняв, что я вернулась к игнорированию светских бесед, вновь одарил меня подозрительным взглядом, но расспросы продолжать не решился и со вздохом пролез обратно под столом на своё место.

Я достала из кармана кофты телефон, открыла переписку с одним небезызвестным немцем, вежливо поинтересовалась, есть ли у него минутка, чтобы поговорить со мной, и, стоило через несколько секунд получить ответ, попросила об услуге. Чувствовала себя при этом последней предательницей, а потому Франки, закончивший накрывать на стол, усевшийся напротив меня и получивший возможность вдоволь насладиться моей кислой физиономией, молча поднялся, ушёл куда-то на второй этаж, быстро вернулся обратно и, остановившись рядом, легонько стукнул пачкой скреплённых бумаг меня по макушке.

— И вам приятного аппетита, — уныло отозвалась я.

— Твоё настроение способно испортить любую еду, — парировал Штейн. — Так что, раз ты не голодна, почитай. Пригодится.

Я скосила глаза на то, чем меня ударили, забрала «книжку» и наконец-то увидела название. Мозг информацию обрабатывал подозрительно долго. Поэтому М-21, сидящий рядом, перевёл взгляд с Музаки на то, что неожиданно появилось в его поле зрения, и достаточно громко озвучил заглавие:

— «Что делать, если твой парень — Благородный»? — Лорд поперхнулся чаем и, пока Рейзел элегантно похлопывал его по спине, просипел:

— А следующее пособие будет «Что делать, если этот Благородный — муж»?

— А потом — «…если у вас дети», — захихикал Тао.

— И затем «Как спасти Раэля от инфаркта. Шаг первый: оставьте помирать», — кивнул Музака, и они все расхохотались.

Франкенштейн и Рейзел в обсмеивании участия не принимали. Да, даже Регис, сначала пытавшийся скрыть смех за кашлем, после предложения оборотня-старшего уже улыбался в открытую. На первых порах я пыталась сделать вид, что дуюсь и что причина их радости не ясна, однако долго притворяться не смогла и вскоре, отложив «книжку», начала принимать активное участие в придумывании названий для пособий, которые «ручному злыдню» обязательно нужно написать.

— Франкенштейн, — пока все веселились и на него мало кто обращал внимания, тихо позвал Рейзел, и я прислушалась: пусть болтаю с другими, но Кадис Этрама впервые за долгое время подал голос. — Так обычно люди чувствуют себя в кругу семьи?

— Не поддавайся сантиментам, — широко улыбнулась я, подходя к молчаливому принцу сбоку и под испепеляющим взглядом Франки приобнимая Ноблесс за плечи. — Вот когда послезавтра пойдём смокинги смотреть, тогда почувствуешь всю боль, когда старшие братья кричат, что нужен зелёный, а родители настаивают на голубом…

Вся эта ситуация расслабляла и хоть немного отвлекала от тяжёлых мыслей. Я не знала, для чего девятому понадобилось со мной встречаться, и прекрасно понимала, что делать этого, никого не предупредив, нельзя. Однако, как верно заметил Рейзел, мы друг для друга стали семьёй… а значит, вполне понятно моё желание обезопасить их от новых битв, дать ещё хоть пару дней отдыха и, по возможности, во всём разобраться самой, не прибегая лишний раз к помощи. В конце концов, это моя работа — пожертвовать жизнью ради них. Не наоборот.

* * *

Пятница наступила быстро. Утром собираться пришлось в спешке, так как я умудрилась проспать (это всё Игнис виноват: звук будильника, видите ли, ему новый не понравился!), и позавтракать не получилось. Впрочем, заботливые Рейзел и Сейра, пока мы шли до школы, организовали перекус в виде хрустящих шоколадных палочек, которыми их угостили дети, и мой забурчавший живот благодарно замолк. До школы мы шли, обсуждая вчерашнюю генеральную репетицию и как выступление пройдёт сегодня. Беседа стихла, когда у ворот мы заметили Раскрею в школьной форме, Кэриаса, Раэля и Раджека, вернувших себе костюмы охраны.

Я легонько подтолкнула Рейзела, шёпотом советуя не терять времени зря и подойти к девушке поздороваться, сама же потопала с той же целью к Кертье-старшему, приготовившись с разбегу повиснуть у него на шее. Однако кучка смущённых школьниц поумерили мой запал, и я приостановилась, прислушиваясь к их разговору с Раджеком. Раэль в этот момент, стоит отдать должное Блостеру, был утащен лучником в сторону. Впрочем, Кэриас явно старался для меня, чтобы проявление нежных чувств при встрече не вызвало у Кертье-младшего ехидные комментарии.

Раджеку воспитание не позволяло игнорировать вопросы школьницы, которая, подбадриваемая подругами, к нему пристала. Пусть ситуация ему не нравилась и он смотрел поверх её головы, взглядом выискивая кого-то (надеюсь, меня) в толпе, Кертье всё же отвечал на вопросы — по тону голоса нельзя было понять, что юноша недоволен и раздражён. Лишь по чуть вздёрнутым бровям определялись эти чувства: так Раджек глядел на брата, стоило Раэлю где-то накосячить и начать всячески отпираться, убеждая, что его вины в этом нет.

Я сложила руки на груди. Судя по вопросам, школьница пыталась выяснить, встречается ли Кертье сейчас с кем-нибудь и при отрицательном ответе есть ли у неё шансы стать его девушкой. Мне было интересно, как поведёт себя Раджек, и, пусть то было совершенно неправильно по отношению к юноше, я замерла в паре метров за его спиной, вперившись в школьницу изучающим взглядом и приготовившись выпрыгнуть, как чёрт из табакерки, если вдруг что-нибудь пойдёт не так. Зрелищем насладить решила не только я, и Кэриас, куда-то спровадивший Раэля (или просто прибегнувший к помощи Роярд), встал рядом, установив подбородок на мою макушку и чуть согнувшись. Что ж, надеюсь, ему удобно.

— Вы сейчас заняты?

— Я нахожусь на работе, и в данное время моя обязанность — охранять школу, — интересно, Благородные просто умеют в нужное время дурачка включать или они настолько несведущи в тонкостях отношений между людьми? У Кэриаса и Лорда вот проблем нет…

— Я имею в виду, вы с кем-нибудь встречаетесь? — щёки школьницы покраснели, а её подруги смерили Раджека неодобрительными взглядами.

— Сейчас — с вами, — равнодушно отозвался Кертье. — Мы разговариваем.

Ну да. У слова «встречаться», помимо того значения, какое подразумевала девушка, есть ещё — видеться. То есть, логически рассуждая, претензий к юноше нет: никто не виноват, что школьница формулирует вопросы таким образом, что их можно истолковать в иной манере.

— У вас есть девушка? — раздражённо поинтересовалась одна из подруг, сжимая локоть второй.

— Нет, — я задержала дыхание, — однако есть человек, к которому я привязан и ради которого готов пожертвовать всем.

— Вы состоите в отношениях? — голос школьницы дрогнул, когда она задавала этот вопрос. — Вы её любите?

Вот! Мы с Кэриасом одновременно подались вперёд, намереваясь услышать ответ на вопрос, который лично меня интересовал с того самого момента, как я подслушала разговор Раджека и Раэля перед тем, как меня отвлёк Музака (когда из М-21 делали настоящего оборотня), и… догадайтесь, кого в этот момент умудрились заметить дети и на кого налетели с громкими приветствиями и ворчанием, что этого «кого-то» не было на репетиции.

— Мир надо мной издевается, — пробурчала я, и Блостер недовольно поддакнул. — Может, самой Кертье прямо спросить, что он ко мне чувствует?

— Не боишься услышать ответ? — Кэриас отошёл, и я повернулась к нему лицом. — Вдруг он будет не таким, как ты ожидаешь?

— Это лучше, чем ходить и гадать, — пожала плечами я.

— Прежде, чем спрашивать Раджека, — мужчина легко потрепал меня по волосам, — поинтересуйся у себя, любишь ли ты его или же он просто тебе нравится. Это разные чувства, Анна, — нахмурилась, понимая правоту слов Кэриаса, и закусила губу, — так что определись, пока всё не зашло слишком далеко.

— Хорошо, — прошептала я, кивнув. И помчалась спасать Кертье от надоедливых детей.

С разбегу повиснуть на шее аристократа, тем самым заключая его в объятия, не позволяла толпа, окружившая вернувшихся охранников. Тао, Такео и М-21 по такому поводу разрешено было взять парочку выходных, а потому модифицированные остались дома и очередному вниманию со стороны прекрасного пола не подвергались — зато теперь страдали остальные.

А вообще… Я понятия не имела, какое моё поведение будет правильным. Юна и Суйи протиснуться сквозь толпу помогли, и я оказалась рядом с Раджеком. Почему-то возникла неловкость: мы смотрели друг на друга, и никто не предпринимал никаких действий. Просто… Не знаю. Я была счастлива видеть его, мне сразу рядом с Кертье стало спокойно, однако слов, чтобы выразить эти простые чувства, не находилось. Потому я потопталась на месте, неловко буркнула под нос какую-то несвязную глупость, смущённо улыбнулась и нежно обняла, сцепив пальцы за спиной Раджека.

— Я скучала, — чуть отстранилась и запрокинула голову, чтоб посмотреть Кертье в глаза. — В следующий раз возьми меня с собой.

— Обязательно, Анна, — улыбнулся Раджек.

После мир внезапно решил дать знать, что он всё ещё существует и его наши высокие чувства никоим образом не касаются. Иначе говоря: прозвенел звонок, возвещая, что все мы опаздываем на уроки, а потому пришлось спешно попрощаться с Кертье, сообщив, что мы ещё встретимся позднее, так как все идём выбирать наряды, а там — выступление и бал. Так что время пролетит быстро и мы не заметим, что вообще расставались.

* * *

Нас растащили в разные отделы, причём разделились мы до крайности странным образом: леди Сейру вместе с Раджеком, Рейзелом, Раэлем, Кэриасом и Регисом Франкенштейн отправил выбирать смокинги. Точнее, он полностью положился на вкус мисс Роярд и попросил её заняться столь нелёгким делом, сказав, что только ей может доверить сию славную миссию. Девушка охотно согласилась (как выяснилось, платье по случаю она приобрела ещё тогда, когда мы были в отпуске), так что нам с Раскреей оставалось только молча смотреть за тем, как увеличивается расстояние между нашими компаниями.

Штейн, Музака, Лорд, Раскрея, модифицированная троица и я пошли за платьями. И началось то, чего я справедливо опасалась: у Франки и Мурзика были совершенно разные вкусы, так что выбор нормального наряда превратился в их постоянные споры, что это — не так, а то — не эдак. «Сожитель», на удивление, молчал, шествуя между стеллажами с платьями и то и дело поглядывая на Раскрею. Модифицированные шушукались в нескольких метрах от нас, и до слуха то и дело доносились обрывки фраз, явно содержащих слово «блёстки».

— Предпочтёшь тёмно-синий или чёрный? — обратилась я к Эрге Кенезис, и она вопросительно изогнула бровь. — Цвет ткани. Или светлый? В каких щеголяли дворяне? — я задумалась. Благородные навряд ли следили за человеческой модой (им своих проблем хватало: сначала Рейзел исчез, затем предатели дали о себе знать, а позднее Лорд почил вечным сном), а вот Франкенштейн, облазивший в поисках Мастера, наверное, всё, что только можно, был осведомлён, что носили в восемнадцатом веке.

— Пастельные тона, — незнамо откуда возник рядом Штейн. — Желательно, бежевый и бледно-розовый.

— И на кого они будут походить? — «сожитель» материализовался следом, подтянув и замешкавшегося у одного из стеллажей Музаку. — Не идут им светлые цвета от слова совсем. Под чёрные волосы и алые глаза подойдёт… — Лорд нырнул между вешалок и вещать продолжил уже оттуда: — примерно это! — из недр одежды высунулась рука, и скептически настроенный Франкен с таким выражением лица передал наряд Раскрее, что я молча порадовалась «отсутствию» её папани.

— Это был ответ на вопрос, — тон злыдня стал ехидным. — Вы не смогли этого понять?

— Тебе б яд с клыков сцеживать и в массовое производство запускать — и прежний Союз расплакался бы от счастья, — показались два горящих весельем алых глаза. — Я, кстати, нашёл платье, похожее на то, в котором мы выполняли условия спора. Хочешь вспомнить прошлое?

— Я хочу! — перебив Франкенштейна, заявили мы с Музакой в один голос, неожиданно воодушевившись.

— Тогда вам в свадебный отдел, — прикрыла глаза Раскрея, махнув рукой куда-то в сторону. Я проследила взглядом в направлении жеста и цокнула: закрались подозрения, что не просто так ребята невзначай перевели тему. И куда модифицированная троица подевалась?

Словно в ответ на мои мысли, на плечи легли чьи-то руки, и не успела я пикнуть, как меня резко дёрнули назад. Благо, не свалиться помог Такео, который, собственно, и выполнял функцию моего перетаскивания, причём в прямом смысле: так как развернуться мне не дали, снайпер, подхватив меня под мышки, активно тащил моё тело в сторону. Если Эрги Кенезис, Музака, Франкенштейн и заметили моё внеплановое исчезновение, то никак его не прокомментировали, справедливо решив, что меня обязательно вернут.

Такео наконец-то остановился, и я выпрямилась, оборачиваясь к троице. Все они выглядели взбудораженными, Тао подозрительно искрился (вокруг него наэлектризовался воздух, а потому М-21 и Такео от друга отошли на пару шагов), — явно что-то задумали и теперь претворяли в жизнь. Стоило мне открыть рот, чтобы задать вопрос, как ребята одновременно шикнули, покосились в сторону начальства, Лорда и Раскреи, переглянулись и запихнули меня за шторку раздевалки. Я пару раз моргнула, разглядывая своё удивлённое отражение в зеркале, а после заметила несколько платьев, висящих на крючках.

Наверное, большинству знакома ситуация, когда пойдёшь в магазин с мамой, наберёшь одежды, скроешься в примерочной, начнёшь переодеваться, а она тут как тут: внимательно смотрит, отдёрнув штору, и громко комментирует, чтоб все — и консультант, и другие посетители — обязательно услышали. Так вот, мои ощущения были схожими: когда я вылезла из школьной формы и юркнула в первое платье, Тао осторожно заглянул в раздевалку, зажмурив один глаз, а после, поняв, что я готова, бесцеремонно открыл шторку, и я замерла, как лань в свете фар. Музака, Франкенштейн, Лорд, М-21, Тао и Такео сгрудились полукругом и внимательно меня рассматривали.

Справедливости ради, не только я подверглась этой пытке: шторка рядом тоже сдвинулась, и на суд мнений явилась властительница Благородных. Длинное, в пол, бархатное платье, ткань которого словно отразила беззвёздное ночное небо. Рукава были на сантиметр-два выше локтя, а пышная юбка как раз была прекрасным поводом обуть каблуки.

— Оттеняет, — в то время как я восхищалась, кажется, забыв, что надо дышать, отрицательно покачал головой Лорд.

— Согласен. Слишком тёмное, — кивнул Музака.

— Прошу обратно в примерочную, — сунув моргнувшей Раскрее в руки пару сложенных вдвое нарядов, подтолкнул аристократку Штейн. — Теперь ты, Анна…

Он с такой интонацией произнёс моё имя, что я невольно поёжилась и всерьёз задумалась, а не заткнуть ли мне уши. Зная, какие прекрасные комплименты могут отвесить столь искушённые в издевательстве друг над другом личности, я выпрямилась, как солдат по стойке «смирно», и принялась ждать вердикт. Озвучили его быстро, и я отправилась переодеваться. Франки буркнул под нос, что думает о способностях Тао подбирать одежду, хакер в ответ проворчал, что Штейн тоже рассматривал данный вариант, а последовавшую за этим лекцию я предпочла прослушать.

С Раскреей разобрались быстрее. После короткого диалога:

— С этим цветом и фасоном похожа на баклажан.

— Уж кто бы говорил… — между Франкенштейном и Музакой, Раскрея изящным жестом остановила хотевших было снова открыть рот мужчин, сама выбрала себе платье и, оставшись довольной выбором, пресекла иные мнения ледяным взглядом.

Лорд растрогался, картинно запричитав, что девочка выросла и вот ей уже не надо помогать выбирать наряды; Музака с Франкенштейном хмуро признали, что из всего Эрга Кенезис выбрала лучшее; модифицированные вновь шушукались, только на этот раз с продавцом, жестами прося её говорить шёпотом.

Мне же так не повезло. Каждый — или оборотень-старший, или «сожитель», или «папочка» — был чем-то недоволен в том, как я выгляжу: то им не нравилось само платье, то его цвет, то фасон, то как оно на мне сидит, то какие-то совершенно незначительные вещи. Некоторые покупатели даже останавливались, глазея на открывшееся им представление. Правда, стоило Франкенштейну зыркнуть на любопытных, как те испарились: Тёмное Копьё всегда было эффективным способом избавиться от кого надо.

— Уже лучше, — двенадцатое платье спустя задумчиво протянул Музака, разглядывая раздражённую меня. — Намного лучше, — мужчина наклонил голову и кивнул, подтверждая свои слова.

— Видимо, скитание по джунглям не стало проблемой: вкус в одежде всё ещё есть, — отозвался Штейн. — Аня, повернись спиной. Сделай пару шагов… да не как матрос во время шторма!.. Вот, другое дело. И правда, нормально выглядишь.

— Тебе идёт, — улыбнулась Раскрея.

— Если только вы хотите использовать девчонку в качестве пугала, — хмыкнул Лорд. — Это что там, перья торчат?

— Послушайте, вы!.. — взорвалась я праведным гневом. — Да сколько можно?! Если не выберем уже что-нибудь, то опоздаем!

— Молчать, — сверкнул очами Франкенштейн, и я мгновенно затихла. — Мы тут ради тебя стараемся.

— Ещё не выбрали? — Тао подошёл первым: М-21 и Такео ещё о чём-то говорили с консультантом. — Аня, держи, — мне сунули очередной наряд. — Поверь: увидев тебя в этом, Раджек потеряет дар речи.

— Это настолько ударит по его эстетическому вкусу? — невинно осведомилась Раскрея, и я, скрежеща зубами, вернулась в примерочную.

Ткань была приятной на ощупь. Она не кололась, как бархат, и не липла, как шёлк. Я переоделась, расправила складки, переступила с ноги на ногу, покрутилась, отмечая, что движения ничто не сковывает, и одёрнула шторку, выходя на суд надоевшего жюри. Настороженно замерший Франкенштейн моргнул, фокусируя на мне взгляд, и я впервые увидела выражение неподдельного удивления на его лице. Причём приятного, а не от лицезрения единственной уцелевшей части школы. Музака оторвался от разговора с М-21, и его оценивающий взгляд замер, начав становиться поражённым. «Сожитель» хотел съязвить, неужели всё так плохо, но оборвал колкость на середине фразы. Троица модифицированных прям излучала уверенность и превосходство: всё-таки это было платье, которое выбрали они. Раскрея приоткрыла рот.

— Берём? — аккуратно поинтересовалась я, надеясь, что во мнении все сошлись и всем понравилось.

— Нет, Аня, оставляем — пойдёшь в наряде клоуна, — отмер Франкен, и я показала мужчине язык (когда скрылась за шторкой примерочной, разумеется, так как жить хочется, но не суть важно).

Что ж, надеюсь, всё пройдёт гладко…

С оставшейся частью нашей большой компании мы встретились через пять минут там же, где и расстались, и невозмутимая, как и всегда, Сейра отчиталась Франкенштейну, что костюмы для участников выбраны (и Кэриас с хохотом заверил, что одобрены всеми, особенно Рейзелом). Посмотрев на часы и решив воспользоваться способом перемещения по крышам, чтоб успеть, мы прибыли как раз к тому моменту, как в спортивном зале, который преобразили в малый театральный (зрителями были, в основном, учителя, ученики и их родители), начали рассаживаться гости.

Штейн с купленными вещами ненадолго отлучился, но не успела я испугаться, как директор школы Ё-Ран вернулся. И тут настала моя очередь удивляться: одежда была постирана, выглажена и имела такой вид, как будто мы собирались на приём к королеве Англии. На мою отвисшую челюсть Франкен отреагировал загадочной улыбкой, а модифицированная троица, заявившаяся следом за начальством, уставшим оскалом. Спрашивать не стала, решив последовать народной мудрости — «Меньше знаешь — крепче спишь».

— Так, — стоило нам попасться на глаза Юны и Суйи, как девушки, схватив меня, Раскрею, Рейзела и Раджека, повели нас в помещение за сценой. — В том шкафу ваши костюмы для танца. Все всё помнят? — Юна нервно кусала губы. — Повторяю: от вас требуется сделать вид, что вы прибыли на приём, после покрутиться возле столов, а когда объявят танцы и герой пригласит героиню — красиво дополнить главную пару.

— Мы помним, не волнуйся, — кажется, я начинаю впадать в панику, причём непонятно, почему: на сцене не впервой. — Всё пройдёт идеально.

— Будем надеяться, — Суйи шумно выдохнула. — Пора начинать.

Мы разошлись по раздевалкам, переоделись и встретились за кулисами. Вскоре объявили бал, на котором герои должны были впервые встретиться друг с другом, и я, вцепившись в руку Раджека, тепло Кертье улыбнулась.

Все проблемы, с которыми нужно разобраться, отошли на второй план: угрозы девятого, назначенная им встреча, неизвестность будущего… Здесь и сейчас существовало лишь выступление: шагая вперёд с гордо поднятой головой и выражением лица знатной дамы, я искренне наслаждалась тем, что, несмотря на всю катавасию в своей жизни, могу находить в ней моменты, которые навсегда останутся одними из самых ценных воспоминаний, полученных в мире «Ноблесс».