Вместе до самого конца (гет)

Примечания:

ОДНОК’АШНИК, однокашника, ·муж., чей, или с кем (·разг. ·устар. ). Товарищ по воспитанию, учению, выросший вместе.

В тёмном пустом холле, когда-то принадлежавшем особняку, было совсем тихо, вокруг царила кромешная тьма, а старая мебель была раскидана и разнесена в щепки. Джейн пошла вперёд, минуя осколки стекла. Шаги отдавались тяжелым гулким эхом.

Темнота и тишина давили, сковывали сознание и заставляли сердце неистово стучать.

Мимо девушки проползла внушительных размеров змея.

Послышался ядовитый смех и мягкий, будто шипящий голос мужчины. Она подошла ближе к проему арки, ведущей к гостиной. Там стояли люди в чёрных мантиях, лица их были закрыты серебряными масками. Все они смотрели вглубь комнаты на спинку кресла, в котором кто-то восседал.

Откуда ни возьмись с правой стороны показалась тёмная гладь воды. Один из пожирателей прошёл к ней.

«Не нужно», — пронеслось в мыслях слизеринки.

При приближении к берегу походка человека изменилась — он валился с ног, маска и капюшон слетели вниз.

Знакомые чёрные вьющиеся волосы упали на бледное лицо.

Вода колыхнулась, и из неё показались костлявые уродливые руки, головы и тела. Эти существа стремительно выбирались.

Серое, покрытое струпьями тело схватило парня, и его лицо наконец открылась девушке.

— Регулус!

Джейн сорвалась с места и бросилась к другу. Она с силой выдернула парня из цепких костлявых рук утопленника.

Мертвецы. К друзьям хищно приближались существа, имя которым — инферналы.

Дрожь предательски охватила Джейн, как и Регулуса, которого она держала за руку.

— Спаси меня! Мне страшно.

Голос лучшего друга был пугающе молящим, хриплым, еле слышным. В нём слышался ужас и отчаяние.

Такого от Регулуса и вообразить невозможно.

В голове только появилась мысль, а ноги уже несли её вместе с обессиленным другом к центру большого зала.

Пожиратели всё так же стояли, только вот теперь в центре на коленях склонились двое. И по светлым волосам Джейн, к своему ужасу, признала Барти и Кейт.

Как бы Джейн ни пробовала подбежать к друзьям, у неё никак не выходило приблизиться к ним.

А уродливые инферналы подползали ближе, их уже было около сотни.

В помещении стало холодно, а отчаяние с каждой минутой все больше поглощало рассудок. Страх был везде, в каждой клеточке, в каждом волоске, в биении сердца и дыхании.

С потолка опустился большой чёрный балахон, лица не было видно, а показавшаяся рука была серой, покрытой струпьями. Дементор. Существо слетело к Барти и Кейт.

Парень оттолкнул подругу, желая спасти. Пара минут, и дементор высасывал жизнь у молодого и умного, полного энтузиазма Крауча.

Крик ужаса и отчаяния был настолько пронзительным, что его мог услышать кто угодно, но на Джейн так и не обратили внимание.

Мгновение — и один из пожирателей отправил зелёный луч в Кейтлин.

Девушка тяжёлым грузом упала на мраморный пол, под ноги пожирателей, как и бездыханный Барти, приземлившийся рядом с телом подруги.

Сердце остановилось. Это конец. Джейн остановилась как вкопанная.

Рука Регулуса резко выскочила из её хватки. Инферналы утаскивали бездыханного парня. И сколько бы Поттер ни звала его — он не отвечал, сколько бы ни рвалась к нему — не могла сдвинуться с места.

— Кто-нибудь… — еле слышно шептала девушка, заливаясь слезами.

Резко все исчезло, а перед Джейн появился платяной шкаф.

К девушке вышел тот самый человек.

— Ну здравствуй, милая, — чуть хрипловато начал заключённый. — Тебе не спасти всех. Ты слишком наивна и честна. Тебе нужно вникнуть в идеи, не бояться, а научиться всему. Или ты обречена…

Джейн проснулась, тяжело дыша. Всё тело тряслось, постепенное осознание не помогло успокоиться. Она вскочила с кровати, поспешив проверить Кейт. Подруга мирно спала, укутавшись в одеяло.

«Слава Мерлину, всего лишь кошмар».

Джейн обняла себя за плечи, по щекам текли тихие слёзы. Ей нужна помощь.

Весь замок был погружён во тьму, за окном — глубокая ночь. Джейн спешно дошла до строгой хранительницы кабинета директора школы.

Назвав пароль, она вступила на винтовую лестницу, но опустилась на ступени.

Что она скажет? Профессор спит и не обязан нянчиться с ней из-за кошмаров.

Тонкая щель света озарила мрак лестничной площадки. Дверь кабинета открылась, приглашая ночную гостью зайти.

«Не спит».

— Тёмная выдалась ночка, Джейн, — спокойно сказал директор, видимо, так и не ложившийся спать.

— Простите, что потревожила в такой час, профессор, — сказала девушка, проходя к столу директора.

— Привет, Фоукс, — измученно произнесла она.

Фоукс, феникс величиной с лебедя, сидел на золотой жердочке рядом с дверью, сияя алым оперением с лимон­ной подпушкой. Взмахнув длинным хвостом, он привет­ливо, но сонно посмотрел на Джейн.

Джейн взглянула на портреты прежних дирек­торов и директрис Хогвартса. Все они мирно посапывали в своих рамах.

— Кошмары?

Джейн безмолвно кивнула.

— Как продвигаются дела с Пожирателями? — выпалила она главный вопрос.

Директор устало выдохнул и потёр переносицу.

— Нет смысла скрывать… Скверно.

По голосу и действиям Дамблдора девушка точно поняла, что это тупик.

— Значит, война… — глухо заключила она. — Скажите, профессор. Инферналы. Чего они боятся?

— Инферналы? Давно я о них не слышал… Огня. Они боятся огня и…

— Научите! Прошу, научите вызывать самое сильное пламя, которое поможет спастись от них. Грядёт война, и я хочу быть готова к ней.

— Скажи, Джейн, чего ты боишься?

— Сейчас мне кажется, что я боюсь всего, профессор! — призналась волшебница.

— Мы все чего-то боимся, Джейн. Думаю, сегодня ты уже не уснёшь, и жаль будет потерять такое бесценное время, поэтому предлагаю перейти к делу и начать обучаться серьёзным вещам.

— Окклюменция…

— Совершенно верно. Этот раздел магии позволяет оградить сознание от магического вторжения и влияния.

— Волан-де-морт может проникать в сознание?

— Он весьма сведущ в легилименции. Это умение извлекать чувства, воспоминания из чужого ума, путать их… Мозг — сложный и многослойный орган, его нельзя прочесть, как раскрытую книгу. Но владеющие легилименцией способны при определенных условиях проникнуть в сознание своих жертв и правильно интерпретировать добытые сведения. В частности, Том Реддл, как я думаю, почти всегда знает, когда ему кто-то лжет. Только искушённые в окклюменции способны подавить чувства и воспоминания, противоречащие лжи, и таким образом говорить неправду в его присутствии, не опасаясь разоблачения.

— Это как сопротивляться одному из непростительных? Империусу?

— Не скрою, подобные усилия требуются и при непростительных. Только там ты противостоишь прямым приказам, а здесь ты скрываешь свои ценные воспоминания и чувства.

— Приложи палочку к виску и вытащи воспоминания. Мысленно выбери моменты, которые ты не хочешь мне показывать, а затем медленно вытащи их из своей памяти и помести в сосуд. Думаю, это будет весьма честный жест с моей стороны.

Девушка сделала то, что сказал профессор.

— Очень хорошо. Я проникну в твоё сознание. Попытайся сопротивляться. Почувствуй чужое присутствие в своей голове, я буду пролистывать твои воспоминания, а ты постарайся укрыть от меня что-то важное или, наоборот, предложи мне воспоминание, которое ты посчитаешь нужным. Теперь соберись.

Волшебник направил на слизеринку палочку и невербально выполнил заклинание.

Джейн не успела приготовиться, собраться с силами. Кабинет поплыл перед глазами, исчез; образы замелькали в её голове, словно в ускоренном фильме, такие яркие, что полностью заслонили окружающее.

Ей пять лет, родители подарили ей маленькую метлу — сердце колотилось от счастья… Ей семь, она выбегает из церкви после урока пения. За ней бежит мальчик, что пел вместе с ней. Слышен звонкий смех, затем морозный ветер, и мальчик её возраста с непослушными волосами встречает её на крыльце. Всё так же смеясь, девочка спряталась за спиной брата, который кинул снежок в весёлого преследователя Джейн. Хмурый Джеймс повёл сестру домой.

Девушка попыталась прогнать все мысли — не думать, не вспоминать, не чувствовать. Но чужая воля была сильнее.

Знакомство с Тедом. Первая встреча с Сириусом.

«Сириус», — промелькнуло в её мыслях, и поток воспоминаний, связанных с этим человеком, обрушился на неё и того, кто просматривал память.

«Нет. Нет, только не…»

Джейн изо всех сил напряглась, переключая свои мысли на воспоминания летнего путешествия.

Кажется, сработало, и до сокровенного поцелуя так и не добрались, переместившись в леса на берегу моря. Поезд, экскурсии, песни у костра. Сокол, рунеспур, когтистые лапы, шипение змеи, Грин-де-Вальд, кошмар, горячее молоко и тёплые объятия дяди Альфарда.

Все прекратилось, боли не было. Альбус Дамблдор не бередил старые раны, а просматривал только хорошие воспоминания, не давя на сознание.

К счастью, девушка заметила чужое присутствие, поняла, что не может контролировать воспоминания, которые всплывали. В последний момент Джейн чудом всё же удалось скрыть что-то личное. Владение легилименцией — страшная сила и могущество. Теперь слизеринка точно это поняла.

— Я понимаю язык змей!

Лицо Дамблдора остава­лось бесстрастным. Он выдержал паузу, а потом ответил:

— Да, действительно. Это редкая способность, её обычно связывают с Тёмными искусствами, хотя, как мы знаем, среди великих и добрых волшебников тоже попадаются знатоки змеиного языка. На самом деле способность разговаривать со змеями потре­вожила меня гораздо меньше, чем твоя явная склон­ность к нарушению правил и юношеская беспечность. За разговор со змеей тебе не грозит Азкабан, в отличие от обращения в хищника.

— Вы не злитесь, профессор? — потупив взгляд, спросила Джейн.

— Ты лишь подтвердила мои догадки. Думаешь, я не знаю о том, что мисс Паркер в полнолуние покидает школу? Мистер Паркер позаботился о том, чтобы я был в курсе, куда именно его сестра переносится, используя портключ. К счастью, все портреты уже спят и надёжно заколдованы, а я сделаю вид, будто ослеп и не видел вашей храброй любви к друзьям и безрассудству. Так что случилось после той встречи с молодым Блэком у библиотеки? — загадочно, с прищуром спросил директор.

Джейн покраснела и стала заинтересованно рассматривать стеклянные стеллажи.

— Очень хорошо для первого раза, — сказал Альбус. — Под конец тебе удалось остановить меня, предоставив другое воспоминание. Ты должна лучше фокусироваться. Отражать меня мысленно, не прибегая к помощи палочки. Не стоит злоупотреблять работой с сознанием. Мы продолжим на следующем уроке.

Директор давал ей достаточно свободы и не давил нравоучениями. Доверял мисс Поттер, хотя девушка не совсем понимала почему.

В просторном кабинете повисла тишина.

— Альфард Блэк прав. Способность змееуста тебе досталась от рода Гамп, и она никак не связана с Геллертом Грин-де-Вальдом. Тебя ведь это пугало больше всего?

— Да, — тихо сказала Джейн.

Книги, что принёс Регулус из дома, прочитывались Джейн довольно быстро. Она выучила руны и тёмные проклятия без особого труда. И это немного пугало. Пугали картинки ужасов из старых фолиантов, они порождали мысли и сны, подобные сегодняшнему.

Инферналы, обряд создания этих существ девушка прочла вчера после уроков. А они уже тут как тут.

«Наверное, Грин-де-Вальд прав: я слишком наивная, я не могу принять то, чего не понимаю».

— Покажите мне. Пожалуйста, покажите мне воспоминания о… Грин-де-Вальде, — глухо произнесла Джейн, серьёзно посмотрев в глаза директора. — Я знаю о нём только из заметок, истории. Разумом понимаю, что мой страх ни на чём не основан, но хочу точно убедиться, что мы разные.

В кабинете снова повисло молчание. Джейн полностью сконцентрировалась на том, что сказала, эти слова правда, но ещё ей нужен был учитель с суждениями, похожими на пожирателей.

— Хорошо, — обречённо сказал Альбус, зная, что когда-нибудь она попросит об этом.

Дамблдор поднялся на ноги, обошёл вокруг пись­менного стола, прошёл мимо Джейн, которая провожала его взгля­дом.

Профессор направился к чёрному шкафчику на подставке. Открылась дверца, девушка увидела яркую мерцающую полоску света.

Она подошла ближе.

Внутри стоял неглубокий каменный сосуд, опоясан­ный по краю резными письменами и символами. От со­держимого исходило яркое серебристое свечение. Ни­чего подобного Джейн никогда не видела, она не могла понять, жидкость это или газ. Вещество непрерывно двига­лось: то его поверхность морщит рябь, как воду — дуно­вение ветра, то пробегают круги, завихрения.

Профессор достал из шкафчика хрус­тальный флакон, в котором кружилось, завиваясь, серебристо-белое вещество.

— Встань, по­жалуйста, сюда, Джейн, — подозвал волшебник. — Это — Омут памяти. Иногда я чувствую, что голова у меня переполнена мыс­лями и воспоминаниями. Тебе, наверное, знакомо это чувство?

— Нет, профессор, наверное, это присуще гениям или людям вашего возраста, — мило улыбнувшись, заключила Джейн.

Фоукс издал одобрительный клич. Дамблдор мягко рассмеялся честности слизеринки.

— В такие минуты, — продолжил Дамблдор, — я при­бегаю к Омуту памяти. Сливаю туда лишние мысли, а по­том обдумываю их на досуге, в свободную минуту. Ви­дишь ли, когда воспоминания материализованы, легче уловить причины и следствия, составить верную кар­тину происходящего.

— Поистине бесценная вещь. Мы можем просматривать чужую память, не прибегая к легилименции?

— Боюсь, что для того, чтобы добыть эти воспоминания без согласия волшебника, всё-таки понадобится довольно искусный легилимент.

Он посмотрел поверх очков-половинок на Джейн. Знакомый проницательный взгляд, от которого казалось, что директор видит её насквозь.

— Можете не смотреть так, мне страшно и волнительно увидеть его настоящего, не призрака. Вы ведь будете рядом? — сипло спросила девушка, сердце которой неистово колотилось от предстоящей встречи с дедом. Пусть и всего лишь воспоминанием.

Волшебник опустил ладонь на макушку девушки и слегка взъерошил волосы.

— Я буду рядом. И ещё, Джейн, не суди меня строго. Я был честолюбивым и амбициозным юнцом и…

— Вы были молодым, — уточнила Джейн, не знавшая ничего о прошлом старого волшебника.

— Да, действительно, но… — неторопливо ответил директор.

На мгновение девушку посетила мысль о том, что он волнуется.

«Неужели всё действительно плохо?!»

— Молодость — это не оправдание, — тихо проговорила Джейн.

Слова старой учительницы по литературе, из приюта. Именно эти слова она повторяла каждый раз Генри и его друзьям, когда те переходили границы дозволенного.

— Очень тонко подмечено, кто это написал?

— Миссис Баррингтон, старая учительница. Она часто говорит нам это в приюте.

— Мудрая женщина.

Дамблдор вытряхнул из флакона содержимое, и оно закружилось, мерцая, в Омуте памяти — не то жидкость, не то газ.

Любопытная Джейн заглянула в сосуд. Дна не было — где-то глубоко открылась залитая солнцем поляна.

— После тебя, — сказал директор с приглашаю­щим жестом.

Девушка склонилась над чашей и, сделав глубокий вдох, коснулась прозрачной поверхности кончиком носа. Она почувст­вовала, что пол уходит у неё из-под ног; она падала сквозь крутящуюся тьму, и вдруг оказалось, что твёрдо стоит на ногах.

Яркий солнечный свет заставил её часто заморгать. Не успели её глаза приноровиться к осве­щению, как рядом приземлился Дамблдор.

Они оказались на той самой поляне, которую девушка увидела в чаше, вверху было летнее небо, ясное и синее, как неза­будка. За холмом виднелись жилые дома.

Тяжело дыша, девушка огляделась. Футах в десяти от них на зелёной траве сидели двое.

Подойдя ближе, она сразу же узнала деда.

Она онемела.

Её мама была похожа на него утонченными чертами лица и острым подбородком, длинными пальцами и тонкими кистями. А глаза… Голубые, словно чистое небо. Как часто все эти черты и в особенности глаза Джейн видела в своём отражении. Только вот её рост явно был чертой бабушки, так же, как и цвет волос. Голос высокого юноши был бархатный, спокойный и внушающий доверие. Такой же певучий, как и у Мариэтты Поттер.

— Но согласись, Альбус, мы превосходим их. Так почему мы должны скрываться? Сотни лет назад маглы сжигали нас на костре, гнали прочь, хотя мы их даже не трогали. Все скрывались тогда под страхом собственной смерти, но сейчас мы сильнее. А что насчёт нападений и безумных зверств? Разве ребёнок может контролировать пробуждение магии? Это нам неподвластно. Они должны испытывать уважение к таким детям.

— Но для всякого уместно испытывать страх перед неизвестным. Для маглов магия недосягаема, необъяснима. Из страха человек прибегает к насилию. И не стоит забывать о маглорожденных волшебниках. Я встречал талантливых волшебников, и знаешь, они были лучше потомственных волшебников.

— Я не пытаюсь сказать, что всё, что связано с маглами, — это вред. Магия рождается в избранных… — блондин задумался, крутя в руке палочку. — Ты прав, маглы не виноваты. Нельзя винить стадо неразумных овец. Ты абсолютно прав. Винить нужно пастуха.

— И кто же пастух? — усмехнулся молодой Альбус.

— Магическое сообщество. Волшебники! Вот кто действительно должен нести ответственность.

Альбус глубоко задумался.

— Прогнил порядок, — продолжил Геллерт, — Международный статут о секретности — это издевательство, унижение. Есть ли в нашем мире создание более совершенное, чем волшебник? Ответь мне, Альбус. Есть ли хоть кто-то или что-то, способное превзойти нас по силе? Нет! Так почему мы терпим принижения, прячемся по углам? Ты можешь мне ответить?..

Этот парень умел убеждать и приводить веские аргументы. Своим убеждением он, наверное, мог бы даже мёртвому велеть воскреснуть, и тот бы поднялся.

Но как… почему Дамблдор ничего не ответил? Неужели согласен?

Джейн не смела перевести взгляд на постаревшего директора, стоявшего рядом с ней.

Парни были увлечены общением.

На все возражения Геллерт сыпал мощной аргументацией. Он был неплохо осведомлён в магловской истории и приводил десятки примеров бессмысленных войн, бросал ужасающие цифры. И, видимо, его собеседник понимал: в этом есть смысл.

Количество военных конфликтов у маглов разительно превышало их число у магов. Геллерт припомнил и огромное количество изобретений, которые собрали маглы, не используя магию. Если бы их направляли маги, их жизнь действительно могла стать куда проще. Так же, как и жизнь магов, которым не придётся скрываться, не будь этого злосчастного статута.

— Маглы абсолютно не смыслят, как им жить! Иначе зачем им столько войн и революций?

— Знаешь, история магов, к несчастью, тоже изобилует неприятными моментами…

— Процентное соотношение, Альбус!

— Процентное соотношение за какой период, Геллерт?

Альбус только развёл руками.

— Ты ведь понимаешь, что никто не поверит в твоё «управлять маглами ради их собственного блага», если ты даже не понимаешь, кто такие маглы, что у них за история, что за культура? И тем более никто не поверит в то, что тебя беспокоит их благо, если ты называешь их «неразумным скотом». Вот поэтому ты, прости уж, и вылетел из Дурмстранга. Нельзя пытаться строить что-то на ненависти. Это будет тиранией. И ничего прекрасного из этого не получится. Ненависть породит ненависть.

Геллерт заинтересованно откинулся на локтях и, насмешливо щурясь, спросил:

— Допустим. Твои предложения?

Джейн заметила, что молодой Альбус уже не оппонирует Геллерту. Он дорабатывает его мысли и суждения, пытается придумать, как лучше подать.

К своему искреннему удивлению, Джейн заметила, как в глазах молодого Дамблдора зародился невероятный интерес. Он загорелся той же идеей, что и тёмный волшебник.

Идеи Геллерта, как оказалось, давно взращивались, они были революционными. Он хотел снять статут и переделать всю систему управления. Создать новый мировой порядок. В котором, по сути, маги будут властвовать над маглами, учить их и направлять.

И хоть она и чувствовала какую-то колоссальную разницу в мироощущении Альбуса и Геллерта, но одна идея хорошо скрепила два неглупых ума.

«Что же могло случиться, чтобы разрушить их общие идеи?»

Джейн всё же не смогла стерпеть и перевела взгляд с молодого деда на своего спутника.

По лицу директора читалась боль, сожаление и стыд. Он смотрел куда-то вдаль, видимо, избегая осуждения во взгляде своей ученицы.

После этого воспоминания Джейн увидела своего молодого деда в дуэли. И слово «невероятен» было довольно уместным. Он блестяще отражал любую атаку. И в его арсенале не было простых заклинаний базы Хогвартса. Альбус ему не уступал, хоть и вовсе не прибегал к тёмным проклятьям. Вот он, пример: тёмный волшебник и светлый. Только вот сейчас её внимание было обращено к Грин-де-Вальду, сейчас ей был нужен именно он. И сейчас одно проклятие зацепилось в её сознании.

Вернувшись в кабинет директора, профессор и ученица застыли в неловком молчании.

— Мне жаль, — нарушил тишину старый волшебник.

— А мне нет. Теперь я вижу, что вы человек, склонный, как и все, делать ошибки, — твёрдо сказала Джейн.

Конечно, она была в смятении. Добряк Альбус Дамблдор — друг темнейшего волшебника, и не просто друг, а идейный союзник? Уж такого она точно не ожидала. Хотя это было тогда, сейчас всё иначе.

Однако Джейн тоже молода, и несмотря на это, её мысли были совсем иными. Только вот, немного поразмыслив, она поняла, что недавно сама решила стать на сторону пожирателей. Такая ирония и бред. В любом случае рано делать выводы о прошлом директора.

Поттер знала лишь одно — Дамблдор не отвернулся от неё, от матери и бабушки, она верит ему.

— Иногда я забываю, что ты не пуффендуйка,— невольно улыбнулся директор и с лёгким озорством посмотрел на слизеринку.

— Буду исправляться.

— Не стоит, это твои лучшие качества, не все способны обладать ими.

— Все мы разные, и каждый хорош в чём-то своём, — неловко пошевелилась девушка.

— Надеюсь, в омуте памяти ты нашла не только разочарование, но и ответы на свои вопросы.

— Да, благодарю, что доверились мне и поделились частичкой себя.

— Время уже близится к рассвету. Послушай, Джейн. Том Реддл тоже был змееустом.

— Что?

— Да. Я не могу точно сказать, демонстрировал ли он свои навыки среди однокашников, но тебе не стоит показывать эту способность до поры до времени.

— Да, мы решили так же.

— Мы? — загадочно улыбнулся Дамблдор.

— Профессор, но если я получила эту способность от рода Гамп, тогда Реддл… он знаком со своей семьёй?

— Не забивай свою голову этими мыслями и ступай к себе. Думаю, сегодня можно позволить себе зелье сна без сновидений.

Волшебник поставил на стол пузырёк с зельем.

— Я научу тебя противостоять инферналам и дементорам, на это требуется много сил и концентрации. Не будем спешить, для начала окклюменция. Доброй ночи, Джейн.

— Спасибо, профессор. Доброй ночи.

Примечания:

β — Alicia (19.7.21)