Вместе до самого конца (гет)

Три старосты и Джеймс стояли в кабинете директора в компании своих деканов следующим вечером после инцидента на уроке ЗоТИ.

Дамблдор с безмятежным видом сидел за своим столом, соединив вместе кончики пальцев. Профессор Макгонагалл застыла рядом с ним — на лице ее было очень гордое и даже злое выражение. Профессор Слизнорт тоже подбоченился. Разговор с ним у слизеринцев случился прошлым вечером. Профессор был довольно злым, будто все его запасы ингредиентов были сожжены.

Джейн с улыбкой заметила, что портреты прежних директоров и директрис даже не притворялись спящими. Впрочем, как и всегда в подобных случаях. Ей даже стало интересно, как сильно негодовал мистер Блэк или Диппет.

Даже во время заминки в речи Дамблдора мистер Блэк успел вставить свой комментарий, едко уколов учеников, на что Джеймс ответил ему самым агрессивным взглядом, на какой только был способен.

Слизеринка же не ожидала от него ничего иного. Ещё со вчерашнего урока её сердце колотилось как безумное, но сознание, как ни странно, было спокойным и ясным. Она не чувствовала вины, абсолютно.

А когда Фортескью, вряд ли живший раньше XVIII века, с портрета назвал Начбулла и всё Министерство Магии «гнусными коррупционерами», Джейн не удержалась и прыснула. Этот волшебник никогда не стеснялся в высказываниях. Девушка почувствовала, как её щеки залил румянец от недоуменных взглядов, но, взглянув украдкой на Дамблдора, она получила поощрительный кивок и намёк на подмигивание.

Выслушав наставления, они получили обратно свои значки. Уроки по ЗоТИ были на время отменены, но наказание так и не было назначено, хоть очки и сняли.

— Я настоятельно рекомендую вам не нарушать школьные правила в ближайшее время, дабы не навлечь большие неприятности на директора. А вам, мистер Поттер, беречь свой значок. Был поставлен вопрос о вашем смещении, — пригрозила Макгонагалл Мародёрам, стоявшим в полном составе уже у горгульи.

— Боюсь, это чревато полным проигрышем, профессор. Хотя я уверен, вы отвоевали нашу команду, — беззаботно заметил Поттер, уверенный в своём декане.

Минерва прищурилась на мгновение, затем в её лице мелькнул лёгкий намёк на улыбку.

— В любом случае вы поступили достойно, не оставшись в стороне.

— Это были бы не мы, профессор, — заявил Блэк. — Мы и так два месяца терпели. А смириться с подобным оскорблениями и притязаниями не смог бы даже ангел.

— Что ж, до ангельского поведения вам ещё очень далеко, мистер Блэк, но я рада, что с возрастом вы становитесь умнее.

— Следует отметить, что я с детства обладал маленькой частицей интеллекта.

— Хм-м. Самое важное слово в этом предложение, несомненно, «маленькая», — не удержалась Джейн, наблюдая за сарказмом и показушностью Мародёров перед Минервой.

Сириус посмотрел на Джейн, сузив глаза. Она, казалось, с трудом сдерживала смех.

— Боже милосердный, вам нужно поспешить в гостиные, а у меня ещё обход! — ужаснулась профессор Макгонагалл. — И, мисс Блайм, — обратилась женщина к слизеринке, — очень жаль, что вы не на моем факультете, вы поступили, как львица.

— Благодарю, профессор, думаю, это самая большая похвала от вас. Но я горжусь тем, что я на Слизерине.

— Другого я от вас и не ожидала. Доброй ночи, — сдержанно, но искренне улыбнулась декан Гриффиндора.

— Пока! — беззаботно по-мальчишечьи улыбнулся Джеймс, помахав рукой.

Джейн смущённо улыбнулась. Не от того, что это было ново для них, а от мыслей, что со значками всё образовалось. Хоть Джеймс и не показывал своего беспокойства, но всё-таки к своей должности капитана команды он относился очень серьезно.

— Ну Макгонагалл и сказала… удивила.

Джеймс отвлёкся от разглядывания своих часов и посмотрел на Питера.

— Львица… — усмехнулся Блэк.

— Это действительно была похвала, учитывая её преданность Гриффиндору.

— И всё же, сказать это ученику Слизерина.

— Ну, никто же не утверждает, что в Слизерине учатся только злые волшебники. — рассеянно проговорил Джеймс, заинтересованно разглядывая пачку сигарет в руке.

Трое друзей тут же обернулись на ревнителя факультетов.

— Ты ли это, Сохатый? — подавляя улыбку, прокомментировал Блэк.

— А что? Я ведь никогда не утверждал, что они там все поголовно плохие, — защитился Поттер, сообразив, что сам загнал себя в тупик.

— Разве? — спросил Питер у Римуса и Сириуса.

— Ты явно что-то путаешь, Хвост, — отмахнувшись, Джеймс набросился на стоящих рядом Люпина и Блэка, — Как насчёт того, чтобы пошалить сегодня?

— Я бы с радостью умчался с тобой, дружище, за тридевять земель прямо сейчас, — сказал черноволосый парень, скидывая его руку со своих плеч, — Но Аботт мне кое-что обещала.

— Знаем, что она обещала, катись отсюда. Предатель.

— Взаимно, дружище, — хохотнул Блэк и ответил другу шутливым ударом в рёбра. Но Поттер не мог оставить это как есть, поэтому шутливая драка затянулась, втянув остальных друзей.

* * *

Последние дни октября дались Регулусу тяжело. Не физически, вовсе нет, а морально. Приближался день рождения Сириуса, и мать стала более жесткой, нервозной. На этих выходных, когда он покидал школу, Вальбурга пребывала в разных настроениях, смену которых было тяжело контролировать. Отец и не пытался. Возможно, оттого, что подобное уже не редкость. А может, у него не было на это сил, выглядел он плохо в эти дни. Миссис Блэк без влияния Ориона — весьма скверное явление, вынести которое было дано не каждому.

Тяжесть ситуации добавлял закрытый вечер узкого круга волшебников, на котором Регулус был более официально представлен Волан-де-Морту. Тот похвалил его, как и Монтегю, Мальсибера, Нотта.

Тёмный Лорд действительно поражал. Одно его присутствие, взгляд и интонации в голосе были пропитаны силой, могущественной магией. Подобное юный Блэк ощущал очень редко от выдающихся волшебников — Фламеля или Дамблдора.

В тот вечер Волан-де-Морт говорил речь. И Регулусу она была понятна, тот говорил правильные вещи, даже вдохновлял. Дарил уверенность, желание открывать новые границы в магии.

Министерство магии перестало заботиться о чистокровных волшебниках, считаться с ними. Они придумывали новые законы и порядки, лишь бы разделить чистокровных, вторгнуться в секреты и тайны каждого. Мнения, идеалы и стремления самого Министерства раскалывались. С могуществом Волан-де-Морта, подкреплённым влиянием чистокровных семей и верными соратниками, прежний порядок падет. Тем вечером юноша хорошо это видел. Как старшие, так и младшие волшебники взволнованно гудели и с уважением скандировали одно имя.

Регулус глубоко вдохнул и выдохнул влажный осенний воздух, наслаждаясь тишиной природы во внутреннем дворе.

Редкие минуты, когда можно позволить себе потратить их, ничего не делая. Урок по Защите был отменён.

Странное небо раскинулось над волшебным замком, вмещавшее в себе светившее солнце, пытавшееся хоть как-то пригреть, но сила осени и хмурость облаков брали своё.

Регулус почти не спал прошлой ночью: закрывая глаза, он будто видел, как пылает особняк Фоули. По неизвестным причинам горе настигло их следующей ночью после мероприятия. Члены семьи спаслись. Но совпадение ли это?

Напряжение всё возрастало.

— Чего грустишь, молодежь? — послышался ироничный голос Доркас, которая смерила сидевшего юношу подозрительным взглядом.

— Неужели сама старость явилась, — съязвил Блэк: она всегда шутила о его возрасте.

«Недели три, как мы не общаемся. Верно, недели три, как она встречается с новым».

— Твоя хмурость передаётся погоде, — сказала девушка и села на скамью рядом со слизеринцем.

Доркас чувствовала, что ей стало немного сложнее говорить с Блэком. Он менялся. И если раньше её напрягало постоянное общение с Блайм, то теперь его компания стала совсем другой. Девушка не раз посещала летом званые вечера в сопровождении матери, что ужасно не нравилось самой Доркас. Фальшивые улыбки всех окружающих скрывали лицемерие и осуждение. И лишь присутствие молодого Блэка скрашивало подобные мероприятия. Случайные ироничные взгляды, колкости, короткие беседы и один единственный танец под внимательными взглядами. Регулус весь такой лощеный, безупречный, правильный. Даже мать это заметила, уже расписав открывающиеся перспективы. И всё же отдавала предпочтения Нотту.

— Не боишься, что заражу?

— Я волшебница, мне не страшно.

Регулус хмыкнул.

— Что-что, а в умении использовать магию тебя сложно упрекнуть.

— Я весьма хороша, мне это известно, — гордо заявила Медоуз.

— А теперь ещё и Нотту, и не только ему, — усмехнулся Регулус.

Одним июльским вечером в поместье Ноттов Блэк наблюдал за ней, как ему показалось, в течении всего вечера. О да. Какие усилия делала над собой Доркас, чтобы не выругаться на элитных отпрысков и их матерей с колкостями и притворной лестью. Она была белой вороной. Прекрасной белой вороной, выделявшейся среди остальных. Нет, быть может, амазонкой в обществе чопорных и жеманных волшебников. Вальбурга не была столь осторожна в описании когтевранки. И даже деньги Медоуз не позволили семье Блэк разговора с этой семьей. А вот Нотты были весьма радушны.

В каком-то смысле Регулус превратился в знатока мимики Медоуз. И как же красноречива она была в тот вечер, без энтузиазма общаясь с младшим Ноттом. И кажется, тот позволил себе вольность, оставшись с ней на балконе без свидетелей. По-видимому, слизеринец забыл, что когтевранка была уже совершеннолетней и умело пользовалась палочкой. Регулус не смог сдержаться, стоя за колонной, и изрядно посмеялся. Его волнение позволило ему вырваться из душного зала и насладиться обществом той, с кем действительно хотелось провести вечер.

Что скрывать, он приходил в восторг от этой буйной девушки, которая гордо шла по паркету, искренне презирая окружающих, не боясь показать свою индивидуальность, но стараясь укрыться от всего этого.

Она не была той покорной девицей, что представляла ему матушка, совсем не заметившая, что её гордость — Регулус — не может отвести глаз от Доркас.

— Выглядишь так же ужасно, как и это серое небо.

— И чувствую, должен признать, себя так же. Ощущение напряженной пустоты, недостатка чего-то.

Доркас посмотрела на слизеринца, она видела в нём это. Раньше, когда он дружил с Блайм и остальными, такого не было.

Она закусила губы, вспомнив, как он бросает взгляд на старых друзей. Может, на Блайм?

Когтевранка опустила руку на скамью, легко прикоснувшись к чужой руке.

— Так, может, это что-то восполнить или, наоборот, отпустить? Я так и делаю.

Регулус посмотрел на девушку, встретившись с ней взглядом, а потом, взглянув на её губы, посмотрел в сторону.

— Как здоровье твоего отца?

— Совсем плохо, — выдохнула девушка.

С ним она может быть честной.

— Мне жаль, — искренне сказал Блэк, посмотрев на Доркас.

Её рука также лежала на лавочке. Стоило бы проявить участие, может, прикоснуться?

— А матери, видимо, нет. Она позволяет себе флирт с мужчинами. Будто только и ждёт, когда отец оставит нас, — фыркнула девушка.

— Может, ты ошибаешься. Каждый по-своему переносит тяжелую ситуацию. Она ведёт дела вашей семьи и правильно делает, что поддерживает связи. К тому же флирт — обычная часть светской беседы.

Медоуз колко посмотрела на него, и он понял, что момент упущен.

— Тебе бы только и делать, что по вечерам расхаживать. Ты там как рыба в воде. Крайне забавно видеть тебя там, как ты стараешься быть идеальным.

Она рассмеялась, а затем, посмотрев на него, неожиданно поняла, что он совершенно серьезен.

— Я не хотела обидеть тебя.

— Ты не сделала этого, — ответил парень, неосознанно покрутив пальцем кольцо на руке. — Всё не так просто, как ты думаешь.

— Жизнь никогда не бывает простой, Блэк. Но прогибаться под кого-то — глупо и недостойно.

— Именно поэтому ты прогибаешься под натисками миссис Медоуз?

— Нет, я хожу с ней по просьбе отца.

— Вот и я не могу иначе. Я не могу бросить всё и поступаться своими обязанностями. Твой отец и мать понимают, что это такое.

— А я, по-твоему, нет? — эмоционально выпалила Доркас. — Правда в том, что ты не обязан прогибаться под всем этим, Регулус, ты смело можешь сказать, что тебе нравится или нет. Родители тоже люди, иногда и они ошибаются!

— Я не такой, как ты. Я сейчас единственный, на кого могут расчитывать родители. Есть вещи, в которых нельзя идти напролом. Вещи, которые связывают по рукам и ногам.

— Это отговорки! Тебе просто это нравится. Ты хочешь быть этим единственным! Нравится тянуть всё на себе? Щеголять по праздным вечеринкам, строить глазки и флиртовать с напыщенными ледышками, как и ты сам. А затем жениться на той, которая будет скромна и покорна воли твоей матери? Ты можешь изменить направление, поступать иначе и смело говорить об этом.

— Почему все именно так и думают? Я не добивался этого. Я был тем, кем меня воспитывали! Да, я умею вежливо вести себя в обществе. Да, я стараюсь быть достойным сыном и быть лучшим в учёбе. Но сейчас не то время, когда можно поступать опрометчиво. Думаешь, я этим доволен? Мне… нелегко. И сейчас… чёрт!

— Мистер Блэк ругается? — пыталась пошутить Доркас, заметив его нервозность.

— А что, не должен?

Он простонал.

— Надеюсь, ты не собираешься обсуждать со мной хорошие манеры? Позволь напомнить, что ты ими не блещешь! Недаром я не увидел рядом с тобой ни одного джентельмена.

Глаза Доркас сузились.

— Я полагаю, мы обсуждали твою неудовлетворённость от жизни в роли единственного наследника семьи Блэк. И самого завидного жениха в Британии.

Ее голос повысился, и Регулус понял, что его отчитывают. Он нашел это раздражающим. Как ей донести?

— Не знаю, почему я думал, что ты можешь понять меня, — прошипел парень.

— Прости, — проговорила она. — Но это немного сложно для меня — сидеть здесь и слушать, как тебе нелегко быть тем, кто ты есть.

— Я не говорил такого!

— Ты почти это и сказал!

— Я сказал, что это не легко, — уточнил он, чувствуя, что совсем не таким должен быть их разговор.

— Я знаю, что ты имеешь гораздо больше, чем многие другие чистокровные семьи, — сказала девушка, тыкая его в плечо. — И ты точно знаешь это, но всё равно идёшь на поводу у остальных. Общаешься с… Мерлин! Они же гнилые! Они ни во что не ставят остальных волшебников, живущих иначе. И если так, то твоя жизнь ничтожна и пуста.

— Это слишком трудно объяснить, — раздражительно пробормотал он.

— Что же ты заладил? Если ты хочешь что-то новое в своей жизни, Мерлин помоги, просто выбери это и займись им. Хватит прятаться под личиной гордого Блэка! Ты молод, богат, и ты мужчина, — голос девушки стал ожесточенным и обиженным. — Ты можешь делать все, что ты захочешь.

Регулус нахмурился.

Логика его брата. Никакой ответственности. Думать только о себе.

— На девушках лежит меньше ответственности, — сказал он. — Ты своевольно можешь выбирать своё будущее, такой у тебя нрав. Тебе плевать на положение, но при этом ты пытаешься быть везде. Не думаешь, что это лицемерно? Выбери уже что-то одно, Медоуз. Ты ничем не рискуешь, у тебя из родни только мать и умирающий отец.

— Знаешь, когда люди убеждены, что у них проблемы, то последнее, что они бы хотели услышать, — это простое и непосредственное решение.

Доркас уставилась на него, возможно, впервые в жизни спрашивая себя, а кто он, собственно, такой. Она думала, что она хоть немного, но может заявить, что знает его. Он не был так же открыт и обаятелен, как Сириус, или так же смел в выражениях, как брат. Но… Но не знала, что он обладал таким характером и мог выйти из себя. Что чувствует неудовлетворение от своей жизни.

Как смеет он жаловаться, особенно на свою жизнь? Купаясь в лучах своей семьи и их положения, пользуясь их благами. Когда на семью Медоуз тыкали пальцем то как на потомков неуравновешенного, то как на наследников, не способных дать миру волшебников, то как на высокомерных и расчетливых женщин. За ней всегда ходила тень, в каком бы обществе она ни находилась. Хотя общество простых полукровок и маглорожденных ей нравилось больше.

Девушка встала, разгладив мантию в нервном и резком защитном жесте.

— В следующий раз, когда захочешь пожаловаться на трудности и несчастье наследника знаменитой семьи, попытайся представить себя на месте такой, как я. Пойми, каково чувствовать себя недостойной благостей волшебников, и тогда дай мне знать, когда захочешь поговорить. Ах да, твоя матушка наверняка тебя предупредила, что ты не должен говорить со мной, — проговорила Медоуз, чувствуя, как злит её покладистость Регулуса.

— Но и хорошим манерам я обучен, ты сама ко мне подошла.

Должен. Ну конечно. Он всегда что-то должен. Всем.

Лицо когтевранки вытянулось.

— Кто бы мог подумать…

Регулус вздохнул.

Как же он устал. Разве так сложно просто позволить ему отдых.

Медоуз глубоко вздохнула, стиснув зубы.

А затем…

— Надеюсь, ты не станешь уподобляться им. И вернёшься, — искренне сказала девушка, наклонившись к пятикурснику.

Регулус чуть повернулся лицом к ней и был захвачен чувством такой силы, что не смог бы отвести глаз от ее лица, даже если бы вокруг рушился мир.

— Тебя зовут, — проговорил Блэк, услышав противный голос где-то далеко.

— Пытаешься избавиться от меня? — спросила Доркас.

Мерлин великий, и почему он так красив и так прекрасно владеет собой?

Бесит.

— Хочешь избавиться от него? — шёпотом поинтересовался Блэк, молясь, чтобы назойливый пуффендуец провалился ко всем чертям. — Если ты так и продолжишь стоять, то готов поспорить, тебе не понравится.

«Чертовы Блэки, всё же обаянием владеет не только Сириус», — простонала Медоуз.

— Шёл бы готовиться к СОВ, — сверкнула глазами Доркас и похлопала слизеринца по макушке. — Отдыхать будешь на шестом курсе.

Регулус скрипнул зубами.

— Кажется, у тебя так и чешутся руки прикоснуться ко мне, — усмехнулся Блэк, заметив мелькнувшее чувство в глазах девушки.

— Мед, я искал тебя в холле, — протянул громкий голос пуффендуйца за спиной.

— Прости, решила помочь Блэку с вопросом по СОВ, — лучезарно улыбнулась Доркас, отойдя от слизеринца и ухватив своего парня за руку.

Тот враждебно посмотрел на Регулуса.

— И тебе привет, — ледяным тоном сказал Блэк, продолжая смотреть на Доркас, не обратив внимание на кивок со стороны её ухажёра.

— Не мёрзни, Реджи. — Медоуз язвительно взглянула на Блэка и направилась следом за парнем, жизнерадостно что-то рассказывая ему.

Регулус скрипнул зубами.

Очередной невежда без манер и выправки. Бабуин.

Доркас наверняка мечтала и надеялась на другую жизни. Где люди не смотрели бы на неё заведомо с осуждением, не ставили бы в пример мать-карьеристку и больным отцом в небольшом доме. Её мать не глупа. После смерти мужа она наверняка будет вынуждена искать защиты, понимая тяжесть положения в стране.

А у Доркас собственные мысли об этом, планы и цели, она другого склада, и предпочтёт укрытию сражение.

Регулус вздохнул.

Он был груб. Снова.

Но ему шестнадцать. Он упрям, горд и умён. А может, ещё и глуп? Может, он сам всё усложняет? Нет. Всё действительно сложно, каждый шаг должен быть продуман.

Он шумно втянул носом воздух.

«Они не знают наших ценностей, нашей истории и не считаются с традициями волшебного сообщества. Но им совершенно это не мешает получать должности в министерстве, менять порядки, тянуть магловскую грязь и рожать новых полуволшебников. Магическая кровь редеет, теряет свою уникальность, становясь слабой. Почему мы должны терпеть подобное?»

— Запомни, сын. То, что здесь происходит, — это история! Это большая честь, — одобряюще шептала Вальбурга, вкладывая в каждое слово превосходство своей причастности к этому. — Ты станешь этой историей! Я знаю!

«Большая честь».

Регулус и правда был под большим впечатлением от слов Волан-де-Морта. Как и все. Но что-то в душе отрицало происходящее. А отец, знавший очень многое, молчал.

Он был единственным, кто смотрел только в свой бокал. Бледный, но статный.

Внезапно на голову Блэку посыпалась гора листьев.

— Только ты, Джейн, могла дерзнуть на подобную выходку.

— Это ещё почему? — спросила староста Слизерина и достала палочку, рядом расплылся туман. — Какой замечательный воздух. Даже прохлада на улице ощущается иначе.

Поттер заметила перемены в Регулусе, его сильную взволнованность.

— Что тебя встревожило больше? Положение дома или встреча с Лордом?

Девушка присела рядом с другом.

— Не знаю. Наверное, субботний вечер добавил последнюю каплю. Я устал… Всё происходит быстро и кажется нереальным. Я… — он замолчал, безучастно глядя в искусно созданный туман, затем повернулся к ней и сказал: — Я иногда чувствую, что не справлюсь. Все привыкли видеть на месте рядом с отцом Сириуса, каким бы он ни был. Я нутром чувствую, что занимаю чужое место, и это мне совсем не нравится. Все будто что-то говорят, но недоговаривают. Меня хвалят, но будто меня не видят. Отца посещал колдомедик, втайне от нас. Он нездоров. Матушка занята поисками невесты, часто пишет письма, она ещё не пришла в себя. Свадьба Цисси. Отец объясняет работу с бумагами Гринготсса, работу в Визенгамоте. Волан-де-Морт. Ещё и СОВ. Чувство перенасыщения всем. Чувство ответственности за всю семью Блэков.

— Это тяжкое бремя, — произнесла девушка и положила голову ему на плечо.

Регулус тут же опустил свою на макушку подруги.

— Матушка и остальные достигли того, чего хотели. Я наследник, но я всегда знал, что есть Сириус. Он был рождён и воспитан для того, чтобы получить наследство и имущество в свои руки. Следить за благополучием всех Блэков. Он справился бы, я уверен. Глупо, правда? В глубине души я не хотел бы взваливать на себя его обязанности, хотел найти другие цели в жизни.

Регулус измученно улыбнулся, прикрыв глаза.

— Меня тошнит от того, что я — не кто иной, как простая замена, — наконец выпалил он.

— Не будь глупцом, — почти немедленно отозвалась брюнетка, так быстро, как это только было возможно.

Он уставился на нее, немного удивлённый и счастливый тем, как страстно она его защищает.

— Ты отличная сестра.

— Как и ты, верный и ответственный брат и сын. Регулус Блэк, я очень рада, что ты у меня есть, — сказала Поттер. — Не спеши. Знаю, ты сейчас там один и положение у тебя сейчас тяжёлое. Но… просто не спеши. Давай решать проблемы по мере их поступления. По плану.

— Ты говоришь, как Барти.

— Это не так уж плохо, он у нас стратег, — ответила девушка.

— Что нас ждёт в будущем, Джейн?

— Я не знаю, Реджи. Никто не знает. Я также задаюсь вопросом, всё ли я делаю правильно. Зато я точно знаю, что разделяться нам нельзя, только вместе.

— Могу сказать точно, я не хочу тебя отпускать. А ещё — мы с Доркас поругались. Ей нравится придираться ко мне… и ещё этот нынешний хахаль… бабуин.

Джейн прыснула.

— Почему с ней сложно?

— Я полный профан в подобном — ответила Джейн. — Знаю лишь, что чувства не всегда взаимные.

— Возможно. Но что-то явно есть,— улыбнулся Рег, вспомнив растерянность и даже смущение Медоуз.

Заморосил небольшой дождик.

Джейн стала напевать себе под нос, в такт вертя носками аккуратных туфель из стороны в сторону.

Губы Регулуса стали подрагивать. Затем они поползли вверх, и только тогда парень осознал, что она наконец-то сочинила что-то новое.

Затем она встала и обошла скамейку.

Её глаза многообещающе сверкнули.

— Потанцуем, мистер Блэк? — сказала Джейн, потянув его за руку.

Регулус иронично посмотрел на подругу, готовый рассмеяться.

— Только предупреждаю: практики у меня немного, поэтому могу слегка отдавить вам ноги.

— Какая жалость! А с виду приличная леди!

— Это хоть и неприлично, но довольно приятно, — аргументировала Джейн, но скользнула по траве и остановилась, поблагодарив Слизерина за то, что сумела восстановить равновесие в самый последний момент и удержалась от приземления прямо на пятую точку на влажной и грязной земле.

Регулус, пытавшийся скрыть улыбку, пылко рассмеялся.

Он решил поучаствовать в забаве.

Если бы все эти снобы на званых вечерах знали, как прекрасно вот так шутливо танцевать под лёгким дождём на мокрой траве. Совершенно выбиваясь из фигур и задыхаясь, напевая какую-то песню. Но Блэк был рад, что это известно ему.

Джейн помогла ему быть снова самим собой, остроумным и очаровательным.

В следующий раз, когда Доркас будет вредничать, он сделает то же самое, нет, он нарочно даст ей поскользнуться, чтобы сбить с неё спесь. Но перед этим надо помириться.

* * *

Утро Сириуса Блэка выдалось бурным. А наличие на постели трёх друзей, кричавших «С днём рождения», и весьма шумными. Но желание убить их спало и превратилось в очередной счастливый день рождение в кругу друзей. С бранными словами после вспышки камеры, дружной перепалкой, объятиями гриффиндорок и шутками парней.

— Этот год бесподобен, дружище. Совершеннолетие — это лучшее, что когда-либо случается, — обьявил Сириус, проходя по холлу к большому залу.

— Никаких рамок, запретов, и полная магическая свобода.

— После обеда прикрой меня на чарах. Эбби обещала мне кое-что, — сказал черноволосый парень, приступая к трапезе.

— Дай угадаю, пообещала подарок — перевязать себя ленточкой? Или избавить тебя от скуки? — спросил Джеймс с лукавой улыбкой.

— И то и другое, — вставил Римус.

— Можете не стараться, — довольно заключил Сириус. — Сегодня прекрасный день.

Джеймс попытался пнуть ногой друга, но Сириус это просчитал наперёд, убрав ноги.

В зал влетели совы, Сириус получил три главных письма.

Первым он вскрыл конверт от Альфарда, в котором обнаружил ключ. С ним письмо и официальная бумага.

Судя по его лицу, это было что-то очень важное.

Друзья узнали эмблему Гринготса.

Следующим Сириус с замиранием сердца распечатал конверт, который не надеялся получить. Только это письмо в корне изменило настроение счастливого Блэка.

Мрачный как сама ночь, парень сжал конверты и поднялся из-за стола.

Друзья, переглянувшись, поспешили за ним.

Не сказав ни слова, Сириус налетел на брата в холле.

Поздравления от брата в этом году удались как никогда.

Из глотки младшего брата рвался хриплый смех, когда друзья оттаскивали старшего Блэка. Он сплюнул кровь и потряхивал руку. Ярость колотила Сириуса, а Регулус продолжает смеяться как чокнутый, не в силах остановиться. Скулу обжигала резкая боль, такая же, как и у младшего. Покладистый младший наконец показал зубы и своё отношение к нему.

— Иди сюда, именинник, — сказала Марлин в гостиной Гриффиндора и, схватив Сириуса за запястье, усадила на диван.

Блондинка палочкой избавилась от крови и, намочив носовой платок бадьяном, лежавшим у Лили, приложила к разбитой губе Блэка.

Край губы сильно защипал от микстуры.

Мародёр зашипел.

Ему было больно, но не так, как на душе.

Марлин бережно обрабатывала рану парня, она уже не помнила, какой раз по счёту она это делает. Когда это началось? Ах да, с просьбы Блайм. Но последний год Маккинон делала это уже по собственной привычке.

Ей это нравилось.

Кажется, Марлин просто влюбилась в него, как давно? Почему?

Повинуясь своему желанию, она будто случайно провела мизинцем по щеке, рядом с тем местом, где прижимала платок к ране. Щека была гладкой.

Сириус вкусно пах. Это только указывало, что перед ней сильный и обаятельный парень. Маккинон теперь точно могла понять, почему многие теряли голову, влюбляясь в этого шального Мародёра. Она подняла взгляд от щеки к глазам гриффиндорца и вздрогнула, заметив, что он смотрит на неё.

Девушка чуть приоткрыла губы.

— Я закончила. Где-то ещё болит? — спросила она.

Этот момент был таким приятным, но, видимо, только для Марлин.

— Нет. Спасибо. Ох, черт, — выругался парень от боли в уголке губ. — Спасибо, Марли, как всегда выручила.

— Какой же праздник без драки, — прыснул Джеймс, вальяжно сидевший на том же диване, где и Сириус.

— Вы мастера по поиску приключений на наши задницы, — фыркнул Римус, покачав головой.

— Это по нашей части, — прокоментировал Питер.

Он бросил взгляд на компанию девочек, затем занял место на подлокотнике кресла. И снова поднял взгляд на гриффиндорок, чтобы удостовериться в стратегически правильном выборе места, и раскрыл книгу.

Римус, достав какую-то небольшую книгу, легко бросил её на торс Джеймса, который занял почти весь диван.

— Эй, там самое дорогое! — возмутился тот, заставив Марлин прыснуть.

Джеймс взял книжку, которая оказалась ежедневником, и угрожающе замахнулся на Римуса.

— Предположу, что дорогого ты лишишься, если с этой вещью что-то случится. А ты вряд ли хочешь расстроить Блайм, — спокойно предостерёг друга Люпин и встал с другой стороны дивана, облокотившись на его спинку.

Поттер пролистал ежедневник, узнавая тонкий почерк слизеринки.

— Ты стал много уделять ей времени, — поделилась Марлин, заметив легкую улыбку на лице главного нарушителя спокойствия школы. — Что, попытки добиться Лили изжили себя?

Джеймс с интересом посмотрел на Маккинон.

— А она ревнует?

Блондинка улыбнулась и покачала головой.

— Значит, ты пытаешься так привлечь её внимание? — ответила вопросом гриффиндорка.

— Слушай, а это неплохая идея… — сложив руки на груди, протянул Джеймс. — Но Джейн здесь совершенно ни при чём. Она классная девчонка, вот и всё.

— Ага, Лонгботтом сначала тоже так говорил об Алисе, — усмехнулась Маккинон, кинув взгляд на мило флиртующую парочку.

Все, кроме Сириуса, посмотрели на них.

Маккинон не стала дожидаться ответа Поттера и пошла к подругам.

— Мило, — согласился Джеймс, полностью одобряя выбор Фрэнка.

Он попытался представить Джейн и как он целует её, прижимает к себе… но нет, что-то было явно не то… не возбуждает. Да и Джейн? Их отношения тёплые, но не такие. Нет.

Римус бросил взгляд на задумчивого Джеймса. Ему было тоже интересно, видит ли он в новой подруге девушку. Может, у друга всё так же, как и у него самого с Кейт. Ведь Римус тоже считал Паркер только другом. Хотя, если подумать… он с самого начала видел Кейтлин как просто красивую девочку.

Староста почувствовал лёгкое и приятное прикосновение к своей спине и резко повернулся.

Мэри МакДональд с милой улыбкой беззаботно провела пальчиками по спине однокурсника.

Римус отпрянул от спинки дивана, отстраняясь от неожиданных прикосновений. Но девушку всё это не смутило, и она с такой же улыбкой сама положила руки на спинку дивана.

— Мальчики, сегодня всё в силе? Начинаем после ужина? — поинтересовалась брюнетка. — Ты чего такой кислый, именинник?

Она протянула руку, чтобы взъерошить Блэку волосы, но Римус перехватил её кисть.

— Не стоит. Он сейчас не в лучшей форме. Вечеринка после ужина в гостиной.

Римус заслужил от девушки какую-то странную кокетливую улыбку.

— Это точно, а то Бродяга ещё и укусить может, — хохотнул Джеймс.

Поттер бросил хитрый взгляд на явные многообещающие взгляды МакДональд в сторону Люпина.

Брюнетка кивнула и красивой походкой ушла.

— Бродяга говорил, что небольшие укусы девушкам нравятся, — вспомнил Питер, всё так же делая вид, что читает книгу.

— И как, ты проверил? — хохотнул Поттер, искренне веселясь от любовных советов, которые ребята давали Питу.

— Ну что? Друг мой лохматый, куда пустишь деньги? — хитро сощурившись, спросил Поттер.

— Дядя сказал — на мечту, — измученно усмехнулся Сириус.

По дьявольским искрам в глазах Джеймс уже всё понял.

— А-а, — протянул Сохатый, — та фиговина на колёсах.

Сириус вскинулся от возмущения.

— Фиговина? Друг мой, рогатый и недалёкий, великолепный «Norton Commando» — это чудное творение маглов. Он совершенен.

— Да, да, да… Мама будет в шоке от этой вещи в своём дворе, — протирал очки Джеймс.

— А разве ты не переедешь к дяде? Ты же его наследник теперь, и дом, по сути, перейдет к тебе, — поинтересовался Питер. — Это же круто! Теперь у тебя есть дом!

Почему-то слова друга снова напомнили о матери, ещё слишком рано, Сириус ещё не остыл.

— У него вообще-то есть дом. Мама уже планирует, как будет проходить Рождество. Спрашивала о наших пожеланиях на праздничный стол, — ответил за друга Джеймс, беспокоясь, как бы лучший друг не ударил другого лучшего друга.

— Да, но там наверняка чувствуешь себя как в гостях. Дом это дом. Я думаю, у дяди ему будет лучше.

— Хвост.

— Ах да, там же Блайм. Что теперь? Она вроде как…

— Я в спальню, — резко сказал Блэк и пошёл к лестнице.

— Хвост! — протянул Люпин и покачал головой.

— Что я такого сказал? — выпалил Питер, злясь на глупые выпады Сириуса.

— Безнадёга, — протянул парень в очках, и почему Питер не думает, прежде чем ляпнуть очередную глупость. — И ты думаешь, из-за какой-то книжки в руках она тебя заметит? Ты отстаёшь по чарам, думаешь, она глупая, и не поймёт? — Выпалил Джеймс желая пристыдить друга. Питер тут же поднял глаза на девочку, о которой мечтал. Та с подругами мельком глянули на него и засмеялись.

Питер резко отвёл взгляд и покраснел.

— И кстати, кажется, Макдональд запустила новую удочку к нам. Интересно, клюнешь ли ты, Лунатик… — ухмылялся Поттер.

Римус, недолго думая, кивнул Питеру и они вдвоём столкнули выпендрежника с дивана. Тут же заняли его место и опустили свои ноги на новый пуфик в виде спины Сохатого.

* * *

Вечеринка удалась на славу. Особенно в такой прекрасный день. Гостиная Гриффиндора шумела и веселилась. Смех и музыка не утихали.

И если красавицы волшебницы заигрывали с Сириусом вначале, то после они просто не смогли его найти.

Напитки и закуски были в большом количестве. Теперь Блэк снова был обеспеченным, поэтому не скупился на траты.

Мерлин, мать думала, что прижала его, но нет. Пусть задохнётся теперь в своём гневе. Он независим. И, Мерлин храни дядю, снова при деньгах.

Сириус хотел напиться, веселиться, танцевать, пользоваться вниманием окружающих и знать, что это всё он, Сириус, просто Сириус. Свободный мародёр из Гриффиндора.

Вокруг было мягкое освещение, живая музыка, кто это был, «Битлс»? Кто-то спорил, кто-то шутил, кто-то флиртовал.

Сириусу было хорошо. Очень хорошо. Настолько, что хотелось побыть в тишине.

Он выбрался из толпы и намеревался выйти, но в небольшом коридорчике кто-то взял его за руку.

— Сириус, ты неважно выглядишь. Думаю…

Но блондинка не успела договорить. Сириус прижал её к стене. Содержимое стакана в руке девушки вышло из берегов.

У Марлин выбило воздух из груди и она застыла.

— Желаешь, — прошептал парень, оказавшись так близко, что его дыхание целовало её губы, — утешить меня?

Резкий запах алкоголя и сигарет вызвали странную реакцию у блондинки.

Она попыталась покачать головой. Но мышцы отказывались ей повиноваться.

— Уверена? — снова прошептал Блэк.

Гриффиндорка почувствовала странное желание, которое неожиданно разгорались в ней. Желание прикосновения. Да, именно сейчас она хотела, чтобы Сириус прикоснулся к ней.

Мэри была права, вечеринка с парнем действительно невероятно приятное чувство.

Это было пьянящим безумием для Марлин.

Но он не касался её, он касался бесчувственных камней.

— Хватит жалеть меня, Маккинон. Ты хорошая, но я терпеть не могу жалость к себе. Не стоит.

И он просто отпрянул, оставив девушку по другую сторону от портрета.

Гриффиндорец не помнил, сколько уже выпил, кажется, он далеко ушел от своей кондиции. Что было весьма редко для Сириуса, уж алкоголь он умел пить так, чтобы наслаждаться им.

Прохладный воздух заставил Блэка покачнуться.

Каким был план?

Его не было, чисто на энтузиазме он просто пошёл.

Сириус не помнил, как, шатаясь, прошел по лестнице куда-то вниз. Он пересек проход в какой-то коридор, понятия не имея, куда идет, зная только, что нужно убраться как можно дальше. Он немного пришел в себя, только когда споткнулся о порог какого-то кабинета.

Круглый кабинет показался ему смутно знакомым. Сейчас здесь всё было заставлено баночками, полочками, горшками с зеленью.

Почему то, спускаясь сюда, он был уверен, что кабинет заброшен, но он был кем-то использован. Хотя на учительский он не тянул.

Плевать.

Сириус закрыл дверь и навалился на неё.

Он закурил.

Почему столько горечи не может сместить другую горечь. Она сидит в груди уже столько месяцев и только и делает, что травит. Не всегда, конечно, лишь в какие-то ужасные моменты.

Он покинул дом, бросил всё, а мать всё же изуродовала этот день. Изуродовала образ дорогого человека. Почему ему так не повезло с ней? У всех мамы как мамы, а у него проклятье.

Парень не заметил, как после первой пошла вторая сигарета, которую он лёжа выкуривал на местном кресле.

Дом.

Забавно, по ощущениям кресло было таким же, как на Гриммо.

Почему не назвал его домом?

Ах да, выродок.

Парень издал нервный смешок, совсем не похожий на смех.

Почему-то здесь не было светло. Наверное, поэтому этот класс закрыли, слишком тёмный?

Тёмный… на Гриммо всегда было темно, даже с окнами…

Сириус смотрел вперед, туда, где должен быть потолок. Только вот там была пропасть. Мрак. Даже выпускаемые клубы дыма было не видно.

Что это? Дежавю?

Он вернулся туда, где его не ждут, туда, где он не нужен.

Гриффиндорец провёл пальцами по обивке кресла.

«Парча, не бархат».

Значит, он всё ещё в Хогвартсе.

Что-то горькое, снова.

От облегчения или разочарования?

Сириус взял палочку. В воздухе зависла небольшая сфера, светившаяся приглушённым тёплым светом.

Он встал на ноги и снова взмахнул палочкой.

Минута — и в кабинете появилось фортепиано.

Зачем? Он и сам не знал, но похожее когда-то стояло в его комнате. Ещё до Хогвартса, когда воспитанием и обучением занималась Вальбурга.

Сириус сел на широкий стул.

Открыв крышку, он будто открыл воспоминания детства.

В те времена дверь в его комнату была открыта, чтобы Маман могла слышать и контролировать сына. Он должен был учиться, много, всегда. А время для игр всегда сокращалось. Может, оттого, что, будучи ребёнком, он не любил сидеть на месте? Бегать, прыгать, воображать, брать вещи из других комнат, использовать домовика — всё нельзя.

Ему было скучно, но Сириус всегда находил уловки, лазейки. Это-то и злило родственников.

Он играл сложные этюды и пьесы, знал множество заклинаний и движений, мог отличить по запаху некоторые зелья и яды, он достаточно способно изучал окклюменцию, он даже…

Парень играя какую-то простую мелодию остановился. Оставил звук недосказанным. А в голове всплыл ужасный момент, когда палочка подчинилась мальчику. День, когда ненавистная тетка померла. День, когда пианино в комнате Сириуса сгорело.

Как давно он не прикасался к клавишам…

Блэк снова заиграл неторопливо что-то унылое и печальное. Снова закурил.

Сколько он так просидел, облокотившись на крышку, потягивая сигарету за сигаретой и интенсивно перебирая пальцами по клавишам?

Дверь за его спиной открылась.

— Фу… Что за вонь! — выпалил женский голос.

Джейн взмахнула палочкой, избавляясь от запаха табака и зажигая канделябры.

Сириус прикрыл глаза от более яркого света.

— Блэк? И что ты здесь делаешь? — удивилась Джейн и пошла к столам, расположенным вдоль стены с полками.

— Кажется, я удивительным образом оказался в девчачьей спальне Слизерина. Твоя соседка красивая? — усмехнулся гриффиндорец.

— Моя соседка голову бы тебе оторвала, — ответила девушка.

— Значит, это Паркер… И почему я не удивлён?

Сириус привык к свету и осмотрелся.

Он не узнал кабинет сразу, теперь он стал выглядеть иначе, более обжитым, что ли.

Приветливый свет от канделябра затопил комнату теплом, какие-то растения добавили зелёного живого цвета. Полки, книги, пергамент, котелок… Вот кто использовал это помещение. К удивлению, здесь даже приятно и мягко пахло сушеной травой. Наваждение о том, что Сириус был на площади Гриммо, напрочь растворилось.

Он увидел… Ее. Странно, почему он ничуть не удивлен?

— Ты что, до сих пор ходишь в этот кабинет?

Поттер, положив на стол книгу, которую принесла из библиотеки, обратила внимание на парня. Его голос был явно не трезвым.

Девушка подошла ближе.

— Да ты пьян в стельку, Блэк. От тебя разит. Ужас.

— Да ты что… И как я не заметил, пардон, леди, — парень наигранно поклонился в извинениях. Он неопределенно помахал рукой и заморгал, почувствовав, что у него закружилась голова. — Боюсь, я слегка пьян.

Джейн решила воздержаться от дальнейших комментариев.

— Но знаешь, почему бы и нет? Сегодня же мой день! День моего рождения, который матушка проклинает и ненавидит.

Повисло молчание.

Почему он сказал это сейчас? Почему ей?

Он запутался так, что сам не понимал, что ему нужно.

Он словно лишился способности чувствовать…

Поттер вернулась к столу и, взяв пару склянок, начала смешивать их содержимое, всыпая гранулы порошка.

Джейн заметила состояние Сириуса. Он был подавлен. Разбит. Ему было больно.

— Ты выглядишь усталым, — проговорила слизеринка.

— Не понимаю, о чем ты, — протянул Блэк и продолжил наигрывать какую-то мелодию.

— А я думаю, что понимаешь, — мягко возразила Джейн.

Он был напряженным, а лицо разом осунулось.

Блэк на секунду прикрыл глаза.

Он увидел снова тот день, когда он ушел из дома. Тупая боль в груди стала резче. Почти невыносимой. Его сердце располосовали, и в нем росло неприятное сознание того, что рука, державшая кинжал, принадлежала его родной матери.

— Его тоже выжгли. Дядю Альфарда. Только из-за того, что он отписал мне наследство. Его выжгли на гобелене, как и меня, как предателя, вышвырнули из рода…

Размешав содержимое стакана, брюнетка подошла к парню и протянула ему.

Черноволосый парень был вырван из плена собственных мыслей, которые медленно пожирали его изнутри, довольно приятным запахом мяты.

— Яд?

— Конечно, — проговорила девушка, заметив расфокусированные тусклые серые глаза.

Он принял стакан со своей блистательной ухмылкой, которая сейчас была кривоватой, и чуть сместился к краю, освобождая место рядом с собой, осушил стакан, Джейн села рядом с ним.

Сириус продолжал молчать, пристально смотря на белые и чёрные клавиши, заглядывая куда-то дальше, куда-то глубоко. А Джейн терпеливо ждала, просто сидела рядом.

— Я не думал, что мать на столько обезумеет. Дядя тут ни при чём. Зачем же он… Просто… ему не стоило.

— Думаю, он не согласился бы с тобой, — спокойно заметила она. — Дядя Альфард очень любит тебя, и не смог бы остаться в стороне.

— Да, но его здесь нет, поэтому мы не узнаем наверняка, не находишь? — отрезал Сириус.

Поттер снова промолчала. И снова он почувствовал себя негодяем. Он под стать своей семье: жестокий, заносчивый и беспринципный.

Тихо выругавшись, он прижал пальцы к ноющему краю губы. Голова вдруг закружилась от вихря воспоминаний детства. Где они, лучшие мгновения детства? Ведь всё плохое со временем должно забываться. Но, видимо, он снова исключение.

— Об этом могу судить только я, — сухо процедил он. — Ты мало что знаешь о нас, — тяжело вздохнув, Сириус запрокинул голову. — Выродок — теперь мать зовёт меня так. Позор её плоти.

В памяти Блэка всплыл звук пощечины.

Когда же это началось… когда он стал замечать искреннюю ненависть в глазах родной матери? Лицо подростка от хлёсткой пощечины повернулось в сторону, он прикрыл глаза и глубоко вздохнул перед тем, как столкнуться с матерью взглядом. Изящная рука Вальбурги так и осталась в воздухе. Как будто самой себе напоминая тот факт, что это случилось, что она действительно это сделала. Но не жалела, уже поздно, совсем. В её глазах был один лишь только лёд. А сын пытался отыскать в них хоть намёк, крупицу сожаления, за которую можно ухватиться, промолчать, уйти, дать всем шанс успокоиться и вернуться. Но нет. В глазах миссис Блэк не было сожаления и боли, лишь разочарование. Хуже уже точно не будет, подумал Сириус, учившийся тогда на четвёртом курсе.

Оказалось, будет.

«Выродок»

«Лучше бы ты умер».

Обугленное пятно на гобелене и ни капли сожаления.

Блэк перевёл на слизеринку взгляд потемневших серых глаз, в которых читались лишь тоска и боль, которые он так старательно пытался запрятать как можно глубже.

И Джейн все поняла. Никто из детей не заслуживал подобного отношения. И кровь в её жилах превратилась в лед.

— Они отказались от меня. Без капли раздумий мать просто выжгла меня из семейного древа. А отец… даже ничего не сказал против. Я — позорное клеймо на благородном и чистом семействе Блэков.

«Нет, твой отец был так же раздавлен, я видела», — пронеслось в мыслях Джейн.

— Паршивая овца… — Сириус вынул последнее письмо Вальбурги.

Начиная от края, конверт стал тлеть от одного точного взмаха палочки, секунда — и он сгорел полностью.

Джейн никогда ещё не видела Сириуса таким.

Он всегда излучал силу и уверенность, даже если был совсем не прав. До этого окружающим казалось, что побег из дома никак на нём не отразился. Он показывал всем такого вот гордеца и эгоиста, ни в чем не нуждающегося Блэка.

Но перед ней сидел лишенный тепла ребёнок. Он такой же человек, как и Регулус, как она сама, как Барти и Кейт.

Знала ли она? Скорее да. Видела тонкую границу его брони, отделяющую его от внешнего мира.

Он не хотел жалости к себе, это, видимо, нормально для мальчишек. Регулус оказался более честен с собой. Он сумел понять ещё в детстве, что жалость — это не одно и то же, что чувство поддержки и тепла, которые они разделяли. А может, он не разделял подобного с девушкой? Может, с мародёрами он ведёт себя иначе? Тогда почему он сейчас здесь?

— Я всегда был недостаточно хорош, — проговорил Сириус, и короткий рассерженный смешок сорвался с его губ.

Джейн поджала губы и выдохнула.

Гриффиндорец закрыл глаза и устало вздохнул, гадая, что делать со всем этим, зачем вообще говорит об этом вслух и кому? Ведь он уже говорил об этом с Джеймсом, выговорился. Почему снова не поделился? Почему забрёл сюда?

Молчание длилось целую вечность.

Он потянулся к пачке сигарет, но слизеринка напомнила о себе, перехватив его ладонь.

Парень посмотрел на зажатую в ладони пачку и на ладонь девушки, лежавшую на его.

Видимо, она и правда ему не мерещится.

— Думаешь, я правда идиот? — спросил Блэк, повернув голову так, чтобы случайно не взглянуть Блайм в глаза.

— Я думаю, ты герой, — ответила Джейн заставив Сириуса усмехнуться, странно это было слышать от нее. Хоть все вокруг и правда считали его лихим и даже крутым. Но ещё летом она сказала своё мнение. — Я видела то место, которое вы называете домом.

— И как тебе?

— Мрачновато. Я бы сделала ремонт. Капитальный.

Сириус чуть расслабился, даже улыбнулся.

— Жить в подобных условиях, чувствовать постоянное давление невыносимо. Я поняла для себя некоторые вещи о тебе, о Регулусе. У вас стальные нервы и выдержка. Твой поступок был эгоистичен, но ты сделал больно не только им, но и себе. Болью ответил на боль. Ты ведь хотел, чтобы она одумалась, я права? — едва слышно проговорила Джейн.

Он мучительно поморщился, не зная, как лучше объяснить то, что терзало его все эти годы. И тут словно прорвало плотину. Слова вырвались бурным потоком.

Он рассказал о том, как считал, будто с самого начала рождён был «неправильным», совсем не таким, каким его хотели видеть. О том, как он старался, искреннее, но как бы ни старался, он не мог просто слепо подчиняться, что бы родители ни делали. Он не понимал, к чему напыщенность, холодность, лицемерие, почему эмоции были слабостью. Зачем жестокие тренировки? Как попал на Гриффиндор, стал эталоном для младшего брата, как быть не должно. Как ненавидит косые взгляды на себе, и даже мать, собственная мать, каждый раз не могла сдерживать разочарование и раздражение при взгляде на него. Как в определённый момент он понял, что никогда ему не стать тем, кем родные хотели его видеть. Зачем стараться?

Он открыл, почему был исполнен решимости никогда не возвращаться в родной дом. Признался, как порой завидовал.

Он ожидал осуждения, может быть, рыданий, всего, что угодно, но Джейн молчала.

Он не мог посмотреть на однокурсницу.

Слабость, жалость, он проявил её, сделал то, что никогда нельзя делать. И как он теперь выглядел?

Он не хотел заметить жалость и осуждение в её глазах. Поэтому не заметил, как выражение её лица чуть заметно изменилось.

— Сириус…

Блэк удивленно моргнул. Джейн впервые обратилась к нему по имени.

Наконец он был вынужден произнести:

— Это же надо… чувствую себя жалким сопляком…

Губы парня насмешливо скривились.

— Жалко? Признаваться в своей слабости… не думаю, что это жалость, скорее мужество. Сочувствие и жалость — разные вещи.

Девушка повернулась к нему и просто обняла.

От её рук на его лопатках стало тепло. Она как будто окутала его теплым одеялом.

Блэк замер.

Тепло Джейн, её прикосновение наполнило его, проникая все глубже, пока не охватило самую душу.

Сам этот простой жест тронул его душу куда больше любых слов.

Сириус закрыл глаза и тяжело выдохнул.

Это приятное тепло манило, звало, видит Мерлин, отказаться от почти материнских объятий не смел никто.

Сириус обнимал девушек по-разному, страстно, жадно, лениво, по-дружески, крепко, пылко, ласково, всех и не счесть.

Но сейчас были другие объятия, и правда почти материнские, заботливые. До этого момента разве правильно он обнимал?

Сириус осторожно обнял слизеринку в ответ. Чуть крепко, а может и нет, сил раздумывать о таких мелочах не было.

Парень опустил свою голову на плечо девушки чуть ближе к шее. Туда, где мягкие волосы пахли цветами. Он зарылся в них, чувствуя, как в глазах защипало.

Кажется, эта ведьма и правда дала ему выпить яд. Отчего в сердце так щемит? Грудь сдавливает, и из неё норовит что-то вырваться, что-то, что заставляет глаза гореть.

Безмятежное и лёгкое утешение. Джейн нежно приглаживала чёрные густые волосы, чуть опускаясь на спину. Она чувствовала, как Сириус легко дрожал. Она знает, каково это — испытывать одиночество, зависть, чувствовать холод.

Разве не так должна обнимать мать? Разве не так должна утешать и поддерживать?

Сириус видел подобное у друзей. Как миссис Петтигрю обнимала Хвоста, и тот, стесняясь, отдалялся. Как миссис Люпин обнимала Лунатика, и он улыбался ей и благодарно прижимался щекой к её ладони. Как миссис Поттер с любовью обнимала Сохатого, и тот широко улыбался, привыкший к её заботе. Его мама так же обнимала и Сириуса, отчего он чувствовал стыд. Стыд за то, что его никогда не обнимала мать, он не знал этих объятий. Да, он завидовал. Как полный идиот, желая представить, что это его родная мать проявляет ласку к своему дитя.

Но Джейн пахнет иначе, цветами и травами.

Теперь понятно, почему Регулусу было плевать на его сарказм в сторону этих двоих. Младший брат был бы полным глупцом, отказавшись от объятий Блайм.

Пускай даже утешение Джейн не из тех, кто упрекнёт в этом. Сириус только сейчас это осознал. Вот она — дружба с ней. А он, как идиот, отказался от неё когда-то. Сделал то, что умел лучше всего — причинил боль в ответ. Истинный Блэк.

Постепенно у них получилось возобновить общение. Конечно, такими друзьями, как Мародёры или как её друзья слизеринцы, им не быть, но… они постепенно становятся хорошими друзьями.

Сириус сильнее обхватил тонкую талию однокурсницы. Сильнее зарылся в волосах и изгибе девичьей шеи.

Дыхание Блэка тепло щекотало кожу, а сильные руки согревали. Как так? Ведь это Джейн хотела согреть его. Почему сама согревается? Почему ей так тепло от него, что по телу пробегают мурашки?

Сколько они так просидели, согреваясь теплом друг друга, вдыхая аромат друг друга. Понимая и принимая участие.

Сириус провёл ладонью чуть выше, к лопаткам девушки, всем телом ощущая стан слизеринки.

Она чуть дрогнула в его объятиях.

Парень постепенно ослабил хватку и отстранился от нагретого им места.

Мягкая копна волос пахла цветами.

Постепенно они оба отпускали друг друга.

Наконец он встретился с устремлённым на него ясным искренним взором.

Какие же голубые чистые глаза за этими линзами очков.

Её дыхание — лёгкий запах карамели.

Было в ней что-то привлекавшее его, как не привлекала ни одна, словно что-то в нём обнаружило нечто такое, что полностью отказывался принимать ум.

Что-то… очень правильное.

Правильными были их объятия. Сказанные слова. Её нежный взгляд. Правильный сам запах, исходящий от нее.

В этот момент он отчетливо понимал, что обезумел. Другого объяснения просто не было. Почему в этот трогательный и правильный момент он чувствовал притяжение? Её глаза, запах, она сама…

Он с какой-то нежностью прикоснулся к её щеке, чуть приподнимая её лицо, и подался вперед, коснулся губами ее губ.

Он собирался поблагодарить за то, что она выслушала, но вместо этого… он поцеловал ее.

Но до того, как понял, какую роковую ошибку совершил, ворвавшись в её личное святилище.

До того как понял, что следует остановиться, и, черт побери, вообще не стоило так делать, его кровь уже пылала, и ему было… так хорошо сейчас.

Ее запах и дыхание неумолимо манили.

Её тепло и искренность неожиданно загорелись в нем, посылая теплую волну по всему телу, вплоть до кончиков пальцев на ногах.

Он хотел ещё. Его нижняя губа дрогнула, легко проводя по нижней губе девушки.

Это лёгкое прикосновение подарило нежность. Медленную сладкую ласку.

Он хотел провести пальцем по её щеке… хотел…

Но ласка прекратилось, причиняя какую-то боль, когда он с пугающей поспешностью отстранился и убрал руки.

— Прости, я… — выдохнул он, — Я поддался эмоциям, прости, я не хотел… запутать тебя, — пробормотал он с некоторым… удивлением.

Он не хотел извиняться за поцелуй. И никогда не извинялся за подобные вещи. И раньше никогда не целовал девушку, перед которой приходилось бы потом извиняться.

Эта девушка даже не нравилась ему в качестве девушки.

Сириус отвернулся, прикрыв глаза.

— Давай забудем. Умоляю, я не хотел оскорбить тебя.

Она не шевелилась. Очень долго. Целую вечность.

Как заглянуть в ее глаза? Минутами ранее он видел в них одну только искренность. Годрик, что он наделал…

Что теперь? Он настолько испорчен? Снова рушит их хорошие отношения.

Стоит ему повернуться, как он увидит в её глазах презрение, а может, и ненависть.

Впрочем, он это заслужил.

И Сириус понял, что все это время задерживал дыхание.

Джейн не думала об этом. Охладела к своим чувствам, заперла их со смертью Генри. Но кажется, замок был нещадно взломан. И что теперь? Ничего, верно. Они только стали ладить. Подружились снова. Наверное, это и правда эмоции.

Это просто момент. Момент, не более. Зачем портить что-то более весомое из-за момента.

Она набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула. Ответила поразительно прямым даже для нее голосом:

— Это… возможно, это просто эмоции… да, неловкая ошибка. Давай забудем.

«Только не уходи, пожалуйста», — мысленно проговорил гриффиндорец, и тяжело выдохнул, когда он услышал шорох.

Уходит.

«Идиот. Всё разрушил».

Но он услышал звук нажатой ноты, затем ещё и ещё.

Парень всё же посмотрел на однокурсницу. Та нелепо пробовала нажимать на клавиши.

Спустя минуты нескладных звуков она что-то вспомнила. И стала наигрывать что-то вроде детской песенки. С её усердием в исполнении простейшей песенки это выглядело забавно и нелепо.

Сириус невольно прыснул.

И когда она обернулась, в её глазах не было осуждения, а губы дрогнули в нерешительной улыбке.

«Значит, и правда простила».

Джейн понимала, что следует как можно скорее уйти отсюда, но какая-то невидимая цепь словно приковала её к месту. Он открылся ей в том, что таил в себе, доверился. Да, возможно, ошибся, возможно, с кем-то спутал, это невыносимо, но оставить его сейчас так было бы неправильно.

— Мерлин, и ты та, кто писал песни? Да я больше чем уверен, что та гитара на балу была иллюзией.

— Я и не претендую на звание музыканта.

— Ну хоть честно признаёшь. В четыре года я бы сыграл лучше. Что это? — вздернув бровь, спросил Сириус.

— Не знаю, какая-то забавная французкая песенка, — пожав плечами, ответила Поттер и продолжила неумело играть, ставя пальцы как попало.

Сириус искренне забавлялся, если бы подобное услышала Вальбурга или его педагог, они бы обе поседели и вырвали себе волосы.

Что ж, молодой Блэк с удовольствием бы на это посмотрел.

— Потешаешься надо мной? — осведомилась девушка, чьи брови взлетели вверх, а беззаботная улыбка украсила лицо.

Гриффиндорец, смеясь, покачал головой.

— Как будто ты можешь лучше? — фыркнула Джейн, прекрасно понимая, что может.

Но Блэк принял вызов и стал играть эту забавную мелодию. Звуки напоминали танец каких-нибудь зайцев в забавных костюмчиках. До нелепости простая и детская.

Но он улыбался, они оба забавлялись, играя в четыре руки. Переглядывались и снова улыбались.

Постепенно Джейн убрала руки, когда Блэк увлечённо включал какие-то иные мелодии, показывая себя виртуозом.

О, как же надменно поднималась его бровь, а его коронная улыбка играла на губах.

Звук действительно был мягким и правильным, а пальцы мелодично перебирали клавиши, не испытывая затруднений.

Её мама, Мариэтта Поттер, наверняка заслушалась бы. Она всегда водила отца на подобные концерты маглов, а отец смиренно разделял с ней эти мгновения.

Джейн на мгновение представила на Блэке фрак, выправку пианиста… О да… он бы пользовался популярностью.

Такой серьёзный и важный.

Джейн зажала рот ладонью, чтобы не расхохотаться на весь этаж. Но Сириус заметил, как она задрожала, а глаза превратились в щелки.

— Прекрати смеяться!

— Я вовсе не смеялась.

— Ну конечно, видимо это жужжание у меня в ушах и галлюцинации от твоего яда.

Он легко толкнул Джейн в бок.

Слизеринка не смогла сдержаться и ещё пуще засмеялась.

Её смех был заразителен, и он, не зная отчего, сам стал смеяться.

— Я просто… представила тебя на месте пианиста в концертном зале. Весь такой важный, во фраке и с ленточкой перевязанных волос.

— Я, конечно, прекрасен, но не настолько.

— Может, тебе пойти в местный хор, будешь концертмейстером, профессор Флитвик бы оценил, да и вся школа, твой новый вид.

— Вот уж нет, спасибо за лесть. Но…хор? Туда бы подошёл Хвост, но уж точно не я. Хотя он бы подошёл только в качестве жабы, с его-то данными.

— Да ладно, хор не так уж плох. И очень сложен в исполнении. Когда я была маленькой, мама отдала меня в местный церковный хор.

В груди Сириуса вдруг забурлил смех. В этот момент его обуяла чистейшая радость и веселье.

— И как ты пела в магловской церкви? Серьезно? В забавном сарафанчике?

— Да, маме это нравилось. Да и мне. Там я встретила ровесников и смогла с ними подружится. До этого я чаще была дома, а моей компанией были родители.

Джейн посмотрела на часы.

— Уже отбой. Надо расходиться, — улыбнулась волшебница и встала с места.

Черноволосый парень с подозрением покосился на неё и почему-то пригладил волосы. В этом жесте не будет ничего особенного и он просто сказал:

— Идём, я провожу. Знаю, как пройти, чтоб не попасться, — сказал парень, так же встав с насиженного места, и превратил фортепианно в изначальную форму.

Добравшись до коридора, ведущего к запасной лестнице, Сириус остановил Джейн и, буркнув что-то про старост, развернулся и пошёл к центральной лестнице. Поттер не стала спорить и пошла за ним.

Не успела девушка переступить порог из коридора на центральную лестницу, как Блэк подхватил её за локоть, и они оба оказались на лестнице, которая начала менять своё направление.

— Ты куда? — шепотом возмутилась Джейн, не понимая, куда её повёл Сириус.

— Эй! Кто там? Это нарушение! — послышался чей-то голос внизу.

Парень с девушкой пригнулись и поднялись выше. Лестница остановилась, и гриффиндорец уверенно и быстро повёл слизеринку так, что спешащий снизу староста так и не смог их разглядеть. В данном случае у гриффиндорца было больше опыта, поэтому Джейн доверилась ему.

Через пару пролетов они оказались за портретным проемом в малоосвещенном коридоре. Здесь, как и всегда, было тихо и загадочно.

— Заброшенный коридор? Думаешь, староста не поймёт?

— А кто сегодня на дежурстве?

— Мне откуда знать? Я не помню расписание каждого старосты, — выпалила брюнетка.

— Ладно, тогда уйдём вглубь, — озадаченно проговорил гриффиндорец.

Чуть позже они стояли у стены, означавшей тупик. Портретный проём открылся, и от стен эхом отразился хрипловатый голос и кошачье мяуканье.

— И это был твой план?

— Конечно, мы могли бы подняться в гостиную Гриффиндора, но там сейчас сущий бардак, — выпалил Сириус, не показав ни капли паники.

Джейн решила, что Блэк снова над ней насмехается. Она обожгла его сердитым взглядом:

— Ты издеваешься?

Блэк беззаботно пожал плечами.

— Идём в один из классов.

— Спрячемся под партой? — парень постарался придать как можно больше серьезности своему тону. — В тёмном заброшенном классе, запретном коридоре парень и девушка в позднее время одни. Как-то двусмысленно и интимно, тебе так не кажется?

— Думаю, это привычная для тебя ситуация, разве нет? — фыркнула слизеринка и направилась к ближайшему классу.

— Да брось. Староста лишь взмахнёт палочкой для обнаружения посторонних, и всё, мы попались. Мне-то всё равно, а вот староста Слизерина… Что же скажет декан… Хотя, может, у тебя есть мантия невидимости в кармане?

— Мантия невидимости? — шепотом спросила Джейн и остановилась, — Бестолковая вещица. Дезилиминационные чары тебе же знакомы?

— Нас быстро раскроют, чары обнаружат. К тому же я забыл палочку в комнате, — играл дурочка гриффиндорец.

— Блэк!

Сириус прыснул, забавляясь щекотливой ситуацией.

— Мы, конечно, можем провести каждый вечер этой неделе вместе на отработках, но, думаю, будет лучше, если ты сделаешь мне подарок на мой день рождения.

— Чего ты хочешь от меня?

Парень глубоко задумался, прикоснувшись к своему подбородку.

— Я хочу выведать твои секреты. Хотя бы малую их часть, для начала.

Джейн услышала приближающиеся голоса.

— Прекрати. Ты, как всегда, развлекаешься, задевая меня. Легкомысленный, заносчивый, высокомерный грубиян и…

Сириус лениво оттолкнулся от спинки старого дивана.

— Не забудь назвать меня чертовски обаятельным, — перебил он ее. — Это мое любимое прозвище.

Сириус подошёл к стене, за которой, по его мнению, был тайный проход, о котором не было известно мародёрам, но было известно Джейн. Не Нюнчику же, в самом деле.

— Ты специально всё подстроил!

— Мы ведь вроде друзья? Ты меня так и не поздравила с днём рождения, сделай мне подарок и выведи нас через тайный проход.

Хотел этого знать, хотел, чтобы Джейн сама открыла ему одну из своих тайн. Разве мало он рассказал своих сегодня?

— Даже не смей говорить о нём остальным!

Парень, довольный, кивнул.

— Это будет нашим секретом. Хотя почему? Нюнчик ведь знает, и наверняка Рег и остальные тоже.

Джейн подняла мизинец, вызвав недоумение у Блэка.

Девушка серьезно взглянула в глаза парня, затем кивнула на свой мизинец.

Сириус похлопал глазами, но спрятал пальцы в кулак и протянул свой последний палец.

Их пальцы соприкоснулись.

— Обещаешь?

Неподалёку слышался шум открывшейся двери. Но двое волшебников и бровью не повели, смотря друг на друга.

— Да.

— Закрой глаза, — прошептала Джейн, повернувшись уже к стене.

— Я мог бы пошутить на эту тему, но воздержусь, — миролюбиво сказал парень, посмотрев на свой опущенный мизинец.

— Будь добр, воздержись. Глаза.